Как и размещение советских ракет в 1962 году, нынешняя ситуация на Украине потенциально может перерасти в большой конфликт. История учит: помогает в этом случае только дипломатия.

Окончания борьбы за Крым, за украинские восточные провинции и за остальную часть Украины пока еще не видно. Но уже сейчас можно заметить одну вещь, которая придает пушечной канонаде в Восточной Европе глобальное эхо: как более полувека назад двойной кризис по поводу статуса Берлина (1958/1961) и по поводу размещения атомных ракет средней дальности на Кубе (1962) определил режим, метод и масштабы холодной войны на следующие несколько десятилетий, так и нынешний конфликт, возникший после аннексии Крыма и продолжающийся уже полтора года, будет, по-видимому, определять правила войны и мира или, скорее, полувойны и полумира.

Война чужими руками к востоку от границ НАТО представляет собой испытательную лабораторию для технологий и стратегий, для российской внутренней и внешней политики, а также для сплоченности западного альянса, который пока укрепляется, однако его возможности не безграничны. Этот конфликт для всех участников намного опаснее, чем его хотели бы воспринимать в Москве и в западных столицах. Время работает против обеих сторон и, кроме того, создается бездумное привыкание к ситуации, которая, если ничего не произойдет, рано или поздно станет критической и неуправляемой.

Американское оружие и инструкторы в Западной Украине, российские солдаты без знаков различия, но с боевым заданием в Восточной Украине — это именно та конфронтация, которая внезапно может стать спусковым крючком для необратимых конфликтов, открывающих ворота ада. В тумане войны из тактических ошибок формируются ошибочные стратегические представления.

Попытка выдать желаемое за действительное помогает — но лишь на короткое время. После этого приходит осознание того, что западные санкции, хотя и являются эффективными, однако не приносят желаемого результата, тогда как ущерб для Запада, в частности для Германии, оказался значительным и, возможно, длительным. Приходит понимание того, что российско-китайский вынужденный брак приносит лишь убытки, и что оказавшаяся в сложном положении и наносящая себе вред Россия из-за жалости к самой себе и претензий на статус мировой державы становится для Запада неприятным соседом на длительный период. Кроме того, участие России, как показывает иранская атомная сделка, в конечном итоге, необходимо при решении вопросов глобальной безопасности на пространстве от Ближнего Востока до Северного полюса. Речь идет не о небольшой войне на периферии мира, а о драме с глобальными последствиями.

Дальнейшее развитие событий в нынешней пробе сил, по сути, отдано на откуп самому себе и дипломатии на среднем уровне, что для представителей Запада в краткосрочной перспективе, наверное, удобно, однако при этом не принимается в расчет страшный — в буквальном смысле слова — потенциал углубления этого кризиса, а также его долгосрочное воздействие на мировой порядок, который вскоре уже перестанет быть таковым. Западные политики не хотят в полной мере осмыслить этот кризис в любом виде вместе с его непреднамеренными и непредсказуемыми последствиями, а ядерное измерение для них непредставимо в любой форме.

Путин, напротив, действуя хладнокровно, стремится занять доминирующее положение в этом конфликте и даже намекает на то, что Россия обладает ядерным оружием — более 8 тысяч единиц, как и у американцев, — которое предназначено не только для современного варианта демонстрации военной силы. Кто-нибудь подумал о том, какое количество беженцев может возникнуть? Война, как ее ни называй, продолжает оставаться серьезным средством для достижения серьезных целей — в этом смысл непреходящих уроков и настоятельных предупреждений прусского генерала и стратега Карла фон Клаузевица. Его предупреждение актуально, как никогда, оно актуально сегодня — в век существования опасности эскалации в ядерном измерении, экспериментальных гибридных войн, пренебрегающих любыми правилами, и кибервойны, в которой нельзя отличить наступательные действия от обороны.

Можно ли извлечь уроки из двойного кризиса по поводу Берлина и Кубы? В тот момент — и это самое главное — холодная война перешла из нерегулируемого, почти экспериментального агрегатного состояния в ситуацию «приблизительного баланса» (rough balance), баланса глобального, ядерного, биполярного. Некоторые вещи в том сочетании напоминали шахматную игру, не лишенную, однако, неожиданностей и военных хитростей, но при этом вариант «шах королю» был запрещен под страхом уничтожения. Он обеспечивался возможностями многократного уничтожения, которыми обе стороны обладали на море, на земле и в воздухе.

Берлинский кризис закончился подтверждением его четырехстороннего статуса и соответствующего доступа, и в результате все участвующие стороны были вынуждены начать переговоры по поводу Берлина и Германии. Кубинский кризис в его горячей фазе оставался под контролем: официально это происходило в ООН, а неофициально — в обмене телеграммами и в беседах, имевших самый высокий уровень секретности. После 12 дней балансирования на краю пропасти русские вывезли свои ракеты с Кубы, а американцы — свои из Турции.

Мир в очередной раз избежал катастрофы, но ее вероятность была весьма высокой. Красные телефоны, недамедлительно установленные между центрами сил, стали символом общей и, в конечном итоге, неделимой безопасности, и то же самое можно сказать о запрете проведения испытаний ядерного оружия в атмосфере. Задолго до обсуждения договора о нераспространении ядерного оружия, отказа от систем противовоздушной обороны и технических самоограничений коммуникация в ситуации острого кризиса не прерывалась. Переговоры велись днями и ночами, и запретных тем на них не было, хотя все и проходило без консультаций с союзниками. В конечном итоге не оказалось ни победителей, ни побежденных — если не считать того, что Кастро и турецкий Генеральный штаб вынуждены были отказаться от атомных ракет.

Уроки для сегодняшнего мира? Возможность сохранения лица с помощью слов и дел для своей, но прежде всего для противоположной стороны; договоренность относительно дистанции безопасности и уважение обозначенных и необозначенных красных линий; поиск баланса с помощью компенсаций. В конкретном случае: Украина находится на пороге экономического краха, и в политическом отношении ситуация в стране непростая. Однако у Украины — если обе стороны осознают серьезность нынешнего конфликта — может быть выгодное для обеих сторон и способствующее сохранению мира будущее.

Поляк по происхождению Збигнев Бжезинский, который в свое время был советником президента США по национальной безопасности и которого совершенно невозможно заподозрить в симпатии к русским, уже давно привносит нечто подобное в большую игру. Украина может получить такой же международный статус, как в свое время Финляндия: служить мостом между Востоком и Западом, между Европейским Союзом и зоной Евразийского экономического Союза. Альтернативы дипломатии? Лучше об этом не думать. Но это полезно сделать для анализа ситуации. Эскалация — не пустое слово.