ФРС замучила уже

Каждый год в конце августа представители центральных банков и финансисты со всего мира собираются в Джексон-Хоул (штат Вайоминг) на экономический симпозиум, организуемый Федеральной резервной системой США. В этом году участников симпозиума встречала большая группа в основном молодых людей, включавшая афро- и испано-американцев.

Эта группа собралась там не столько ради протеста, сколько для информирования гостей мероприятия. Они хотели, чтобы приехавшие чиновники поняли, что от их решений зависит жизнь рядовых людей, а не только финансистов, обеспокоенных влиянием инфляции на стоимость их облигаций или тем, как повышение учетной ставки отразится на их портфелях акций. Надписи на зеленых футболках протестующих говорили о том, что для этих американцев никакого восстановления роста экономики не было.

Даже сейчас, семь лет спустя после начала «Великой рецессии», вызванной мировым экономическим кризисом, «официальная» безработица среди афро-американцев превышает 9%. Согласно более широкому (и более точному) определению, включающему трудящихся с неполной занятостью, которые ищут работу с полной занятостью, и частично занятых рабочих, уровень безработицы в США в целом равен 10,3%. Однако для афро-американцев — особенно молодых — этот уровень намного выше. Например, для афро-американцев в возрасте 17-20 лет, окончивших школу, но не поступивших в колледж, уровень безработицы превышает 50%. Разница между сегодняшним уровнем занятости и тем, каким он должен быть, составляет примерно три миллиона человек.

Поскольку без работы находится так много людей, тенденция снижения зарплат отражается уже и в официальной статистике. В этом году реальные зарплаты низкоквалифицированных работников упали почти на 0,5%. Это одно из проявлений долгосрочной тенденции, помогающей понять, почему домохозяйства со средним уровнем доходов получают сейчас меньше, чем четверть века назад.

Явление стагнации зарплат позволяет также понять, почему заявления чиновников ФРС о том, что экономика практически вернулась к нормальному состоянию, встречаются смехом. Возможно, эти заявления верны для жителей тех кварталов, где обитают чиновники. Основная часть роста доходов после начала «восстановления экономики» США достаётся 1% населения с самым высоким уровнем доходов, поэтому заявления ФРС верны для этой группы населения, но неверны для большинства. Молодежь в Джексон-Хоул, представлявшая национальное движение под очевидным названием «ФРС замучила уже» («Fed Up»), может это подтвердить.

Есть убедительные доказательства того, что экономика демонстрирует лучшие результаты, если в стране дефицитный рынок труда, и если в ней, как показали исследования Международного валютного фонда, ниже уровень неравенства в доходах (причем первое обычно приводит ко второму). Конечно, финансисты и корпоративные топ-менеджеры, заплатившие по $1000 за участие в симпозиуме в Джексон-Хоул, смотрят на это всё иначе: низкие зарплаты означают высокие прибыли, а низкие процентные ставки означают высокие цены на акции.

У ФРС двойной мандат — содействовать полной занятости и ценовой стабильности. ФРС пока что более чем успешна в выполнении второй задачи, что частично вызвано её меньшими успехами в выполнении первой. Почему же те, кто принимает решения, будут обсуждать повышение учетной ставки на сентябрьской встрече ФРС?

Традиционный аргумент в пользу повышения учетных ставок — необходимо остудить перегретую экономику; инфляционное давление в ней становится слишком высоким. Очевидно, что сейчас совсем не тот случай. На фоне стагнации зарплат и укрепления доллара инфляция сейчас находится на уровне, который значительно меньше целевого показателя, установленного самой ФРС, — 2%. Не говоря уже об инфляции в 4%, о пользе которой говорят многие экономисты, включая бывшего главного экономиста МВФ Оливье Бланшара.

Инфляционные ястребы утверждают, что инфляционного дракона надо повергнуть ещё до того, как будут видны его глаза: если не действовать сейчас, он сожжёт вас через год или два. Но в нынешних обстоятельствах более высокая инфляция была бы хороша для экономики. По сути, нет никакого риска, что экономика перегреется настолько быстро, что ФРС не сможет вовремя вмешаться и предотвратить избыточную инфляцию. Каким бы ни был уровень безработицы, на котором проявляется значение инфляционного давления, — а это ключевой вопрос для политиков, — мы знаем, что он в любом случае намного меньше того уровня, который мы видим сегодня.

Если ФРС излишне фокусируется на инфляции, это приводит к росту неравенства в доходах, что, в свою очередь, негативно влияет на общие показатели экономики. Зарплаты начинают стагнировать во время рецессии. Если ФРС будет повышать учетную ставку каждый раз при появлении признаков роста зарплат, тогда доходы рабочих будут снижаться и никогда не восстановятся до уровня, который был потерян во время экономического спада.

Аргументы в пользу повышения процентных ставок касаются благополучия не рабочих, а финансистов. Проблема в том, что низкие учетные ставки приводят к иррациональному «поиску доходности» инвесторами, а это вызывает искажения в финансовом секторе. В нормально функционирующей экономике можно ожидать, что дешевый капитал станет опорой здорового роста. В США трудящихся просят пожертвовать благополучием ради спасения богатых финансистов от последствий их собственного безрассудства.

ФРС должна одновременно стимулировать экономику и сдерживать финансовые рынки. Хорошее регулирование означает не просто предотвращение случаев, когда банковский сектор наносит ущерб всем нам (хотя ФРС не очень хорошо справилась с этой задачей перед кризисом). Оно также означает, что надо принимать и соблюдать правила, которые сдерживают переток средств в спекулятивные операции и подталкивают финансовый сектор к выполнению конструктивной роли в нашей экономике, как собственно и должно быть, — предоставлять капитал для создания новых фирм и помогать успешным компаниям расширяться.

Я часто испытываю большое сочувствие чиновникам ФРС, поскольку они должны принимать болезненные решения в условиях значительной нестабильности. Но сейчас обстановка не такая уж и напряженная. Напротив, ситуация настолько проста, насколько это возможно: сейчас не время ужесточать кредитную политику и замедлять рост экономики.