Почему нервничают Путин и его окружение?

Российский трехлетний электоральный цикл начался с громкого события.

Один из ближайших соратников президента Владимира Путина со времен КГБ и сооснователь дачного кооператива «Озеро» недавно лишился синекуры — поста главы государственной железнодорожной монополии. Это усилило спекуляции по поводу того, что Путин ощущает потребность в перетряске ближнего круга. На следующий день Путин устроил фотосессию в фирменном стиле — у руля мини-батискафа, погрузившись в Черное море у побережья Крыма. Кремлевская машина пропаганды продолжает мчаться на полном ходу, празднуя сжигание запрещенных (и якобы ядовитых) продуктов, доставленных контрабандой с Запада.

Путин прибегает к театральным эффектам, что ясно указывает на приготовления к продлению полномочий на президентских выборах 2018 года. Аннексия Крыма и всплеск российского патриотизма подняли путинскую популярность на уровни, которые не могут и сниться западным лидерам. Движение отсюда возможно только вниз. У Путина нет серьезных политических оппонентов внутри страны, но его путь к переизбранию может оказаться тернистым.

Главный вопрос его повестки дня: как управлять российскими элитами? Кремль послал недвусмысленный сигнал о том, что нуждается в их помощи, чтобы справиться с последствиями нынешнего экономического кризиса, пусть даже угроза народного недовольства режимом или значимых уличных протестов не выглядит критической. Это помогает объяснить бесконечный поток антизападной риторики и инициатив, которые резонируют с настроениями патриотически настроенного электората.

Массовые уличные протесты в Москве в 2011-12 годах иллюстрировали связь между экономическим ростом и запросом на более широкое политическое представительство, явленную основными бенефициарами тогдашнего российского процветания. Сейчас, когда экономика подорвана коллапсом нефтяных цен и западными санкциями, настроения внутри России радикально отличаются.

«Креативный класс» в больших городах, таких как столица, угнетен и во все большей степени отходит от политической жизни. Некоторые сдались и просто покидают страну. Комбинация экономического кризиса, мощной пропаганды, патриотической мобилизации и гибридной войны на Украине породили конформизм, пассивность и равнодушие.

Средние россияне, составляющие политическую базу Путина, по всей видимости, полагают себя живущими в средневековой осажденной крепости. Чего ради им протестовать против Путина, который, согласно официальному изложению происходящего, защищает их от зловещих планов Запада, стремящегося разрушить Россию? Их не волнует, что за распределение социальных благ тоже отвечает Путин. Куда лучше ждать милости раздающего деньги и паек начальства, бдительно высматривая вокруг себя иностранных агентов и «пятую колонну».

Средний россиянин в целом уже свыкся с лишениями, которые порождены западными санкциями. Но ситуация гораздо тяжелее для российских бизнесменов, в одночасье отрезанных от международной финансовой системы. Пока российские компании еще могут обращаться к Кремлю за подаянием и субсидиями из казны. К несчастью для большинства из них, размер подачек в значительной степени зависит от их связей с окружением Путина — и цены нефти.

Политическая реальность отличается. Взмывающая инфляция и болезненные бюджетные сокращения противоречат тому, что россияне видят по телевизору. Однако на какое-то время построенное на сенсационности телевизионное программирование способно заместить высококачественную и сравнительно недорогую еду.

Кремлевская политическая команда уверена, что по крайней мере пока этот новый социальный контракт — назовем его «Крым и патриотизм в обмен на свободу» срабатывает. Она уверена, что он продолжит приносить плоды до конца путинского президентского срока, истекающего в 2018-м.

Так почему Путин и правящая элита выглядят такими встревоженными? Возможно, они чувствуют, что оказались в ловушке. В период 2000-2010 годов правящие элиты самоуспокоились благодаря высоким ценам на черное золото, устойчивому экономическому росту и легкой для манипулирования внутриполитической системе. И хотя поначалу элиты рукоплескали агрессии Москвы в отношении Украины, они знают, что эта война дорого обходится России и что все оставшиеся в распоряжении Кремля возможности разрешить данный кризис неприемлемы для Путина и «партии войны» в его окружении.

Так что сегодня, когда речь заходит о стратегическом мышлении, элита, в сущности, оказывается в затруднительном положении. Что именно стало бы платформой для переизбрания Путина в 2018-м? Набросит ли он на себя тогу патриота, обратясь к ксенофобии в формате Русской православной церкви и к мифологии сталинской эры? Это может не сработать.

Расширение российских владений в Арктике, чего Кремль, очевидно, хочет, судя по его недавнему обращению в ООН, было бы тусклой имитацией триумфа в Крыму.

Что же ещё? Экономическое восстановление выглядит невероятным в отсутствие высоких цен на энергоносители и сырье, а также новых источников роста либо возвращения внешних факторов, которые способствовали обогащению российского среднего класса большую часть путинского правления. Инвестиции падают, и это первый кризис в постсоветской истории России, когда потребление снижается даже быстрее.

Так что, даже невзирая на остающиеся астрономически высокими рейтинги одобрения, Путин выглядит все более уязвимым. Санкции и завершение романтических отношений с Западом оставили российского лидера в изоляции на международной арене.

Успехи Кремля в строительстве осажденной крепости обернулись заточением в ней главного архитектора.

Андрей Колесников — руководитель программы «Российская внутренняя политика и политические институты» Московского Центра Карнеги.

Эндрю С. Уайсс — вице-президент фонда Карнеги.

Изложенное в статье является собственным мнением ее авторов.