Европейский кризис с беженцами вызывает многочисленные случаи истерии и использования чрезмерно разогретой риторики. Такие правые популисты как венгерский премьер-министр Виктор Орбан произносят напыщенные тирады о якобы происходящем нападении на западные «христианские корни» со стороны дьявольских мусульман. Заламывающие себе руки либералы обеспокоены тем, что поток иммигрантов скоро «разрушит Европу». Конечно, принять 330 тысяч беженцев — большинство из них спасаются от ужасов гражданской войны, — которые пересекли границы Европейского союза в этом году, задача не простая. Но с учетом того, что население Евросоюза составляет 508 миллионов, я думаю, что он справится.
Самые немыслимые комментарии приходят из автократических государств. «Я считаю, что это абсолютно ожидаемый кризис, — отметил российский президент Владимир Путин несколько дней назад. — Мы в России, и ваш покорный слуга, в частности, несколько лет назад говорили, что будут большие крупномасштабные проблемы, если наши так называемые западные партнеры продолжат проводить эту ошибочную, как я всегда говорил, политику». Судя по всему, он имел в виду европейскую и американскую поддержку народных восстаний против арабских диктаторов — в первую очередь против сирийского президента Башара аль-Асада, являющегося самым близким другом Москвы в этом регионе.
Приятели Путина в Пекине приводят те же самые аргументы. Ранее на этой неделе комментатор Жэньминь жибао, рупора Коммунистической партии Китая, проинформировал мир о том, что реальным виновником кризиса с беженцами является не кто иной, как «западная демократия», которую он обвиняет в том, что ее адепты, действуя в корыстных интересах, сеют хаос и нестабильность во всем мире. Многие его соотечественники — или, по крайней мере, те из них, которые могут безнаказанно размещать свои комментарии в строго регулируемом китайском интернете, — кажется, соглашаются с ним.
Когда начался нынешний кризис с беженцами? «С того момента, когда Америка, хвастающаяся свободой и демократией, начала цветную революцию в Сирии», — написал один из них. Эти слова будут восприняты как новость президентом Бараком Обамой, который — независимо от того, хорошо это или плохо — до недавнего времени последовательно выступал против любой активной роли в этом конфликте Соединенных Штатов.
Давайте проясним одну вещь: именно Асад начал эту войну, напав на мирных демонстрантов, не имевших никакой поддержки из внешнего мира. И намного активнее вмешивается в гражданскую войну в Сирии Иран, направляющий через границу оружие, деньги и своих солдат для того, чтобы оказать помощь своему клиенту — хотя каким-то образом получается так, что его российские и китайские друзья не критикуют его за вмешательство во «внутренние дела» Сирии. Ни одна другая внешняя сила не имеет такого военного присутствия в Сирии, как Тегеран (за исключением, может быть, Москвы, которая не только поддерживает Дамаск дипломатически и логистически, но и направляет туда, как она недавно признала, своих военнослужащих).
Все это подчеркивает один фундаментальный факт. Те четыре миллиона сирийцев, которые покинули свою страну с 2011 года, бегут от насилия и тирании. Они бегут от бочковых бомб Асада. Они бегут от террора Исламского государства. Они не бегут от демократии, потому что ее нет в Сирии. Асад, поддерживаемый своими диктаторскими союзниками, обеспечил это — ценой, по меньшей мере, 220 тысяч убитых соотечественников.
Просто спросите об этом у отца Алана Курди, маленького мальчика, тело которого было выброшено на турецкий берег на прошлой неделе. Публикация фотографий с изображением крохотного трупа вызвала глобальную бурю возмущения — в том числе и среди плохо информированных китайцев, которым каким-то образом удалось возложить ответственность за его смерть на американцев. Его родители — курды из Кобани, сирийского города, который героически отбивает атаки боевиков Исламского государства (недавно некоторую помощь стали оказывать американские авиаудары).
Я полагаю, что можно обвинить сирийских курдов в «подрыве стабильности», поскольку они оказывают сопротивление своим врагам, проводящим политику геноцида, — и то же самое можно сказать о тех сирийских протестующих, которые не хотят быть уничтоженными Асадом. Курды из Кобани (как и большинство других сирийцев, как мне кажется) хотят иметь возможность управлять своими собственными делами и не опасаться угроз и насилия — со стороны любого режима.
Большинство сирийских беженцев скапливаются — так обычно поступают люди, спасающиеся от гражданских конфликтов — в странах, расположенных рядом с их родиной, и в данном случае речь идет о Турции, Иордании и Ливане. Все эти страны проводят героическую работу по их приему. Так почему же, в таком случае, столь большое количество сирийцев направляются в Европу, преодолевая столь длинный и опасный путь? Почему они не остаются в странах, расположенных ближе к их дому? Я полагаю, что все знают ответ на эти вопросы: они ищут лучшую жизнь. И именно Европа — процветающая, открытая и, прежде всего, демократическая — предлагает это.
Сирийские беженцы так же легко могли бы попытаться проникнуть в Саудовскую Аравию или в другие государства Персидского залива, которые, если не углубляться, готовы похвалиться наличием у них жизненного уровня, сравнимого с европейским. Однако очень мало сирийцев пытаются это сделать — вероятно, потому, что монархии Персидского залива совершенно не заинтересованы в предоставлении им (будь они одной с ними веры или представителями другой) каких бы то ни было политических прав. То же самое, конечно же, относится к России и Ирану, к мнимым союзникам Сирии, хотя обе эти страны в географическом отношении находятся значительно ближе к Дамаску, чем любой регион Центральной или Западной Европы.
Короче, если вы предоставляете людям — мусульманам, буддистам или пресвитерианам — выбор между авторитарной «стабильностью» и возможностью быть свободным, то они, как правило, выбирают последний вариант. На мой взгляд, это верно даже в том случае, когда главной мотивацией, толкающей их к эмиграции, являются экономические причины.
(Простой вопрос: сколько китайцев добровольно решили бы эмигрировать из якобы стабильной, богатой и меритократической Китайской Народной Республики в 2013 году? Ответ: 9,3 миллиона — многие из них выбрали бы такие страны как Соединенные Штаты, Канада, Австралия и Новая Зеландия. И это, в определенной мере, позволяет посмотреть на кризис с беженцами в несколько ином свете, не так ли?)
Конечно, трагедия новых европейских мигрантов касается не только сирийцев. Так, например, поразительно то, как много сегодня беженцев из Эритреи, из страны с одной из самых жестких диктатур (Значительное число тех людей, которые утонули, пытаясь пересечь Средиземное море на переполненных суднах, были эритрейцами).
Но, может быть, эти русские или китайцы хотя бы в чем-то правы? В конечном итоге, в разношерстном составе беженцев есть выходцы из Ирака и Афганистана, то есть из стран, в которые осуществили вторжение Соединенные Штаты и их союзники — эти действия имели драматические и не всегда положительные последствия. Еще меньшим положительный эффект был в Ливии, где анархия после Каддафи превратила страну в главный перевалочный пункт для направляющийся в Европу потоков эмигрантов.
Но даже катастрофический американский провал в попытке создать жизнеспособные демократии в этих странах, судя по всему, не сделал из иракцев и афганцев сторонников китайского или российского варианта «стабильности». Вместо этого они голосуют своими ногами — и решают направиться в поисках новой жизни в ту часть мира, где, как им известно, их фундаментальные права с большей степенью вероятности будут уважаться. Даже если им придется стартовать с самого низа.
