Через Калмыкию протянулся нефтяной трубопровод из Казахстана в Россию: Тенгиз — Новороссийск. Власти республики не перестают радоваться сотрудничеству с компанией «Каспийский трубопроводный консорциум» (КТК).
Довольны и жители сел, через которые проходит трубопровод. Правда, не для всех местных жителей появление трубопровода стало началом новой, прекрасной жизни.
Вертикальная ретроспектива
Почти сразу же после своего избрания в 1993 году экс-президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов принялся строить так называемую «вертикаль власти». Согласно региональному закону, глава республики стал сам назначать руководителей 13-ти калмыцких районов и столицы — города Элисты.
Уже на следующий год Илюмжинов — опять же первым в стране — отказался от символов и принципов государственности Калмыкии. С его подачи вместо конституции республики было принято Степное уложение (Основной закон). И с этого момента Калмыкия де-юре прекратила свое существование как «демократическое правовое государство», превратившись в «равноправный субъект Российской Федерации». Был упразднен и пост президента Калмыкии, теперь руководитель субъекта стал называть себя скромнее — глава республики.
Спустя десять лет курс на «вертикаль власти» объявил уже президент России Владимир Путин. А в 2010 году фокус с перевоплощением Илюмжинова повторил нынешний глава Чечни Рамзан Кадыров. «В едином государстве должен быть только один президент, а в субъектах первые лица могут именоваться главами республик, главами администраций, губернаторами», — заявил глава Чечни журналистам. Вскоре тогда еще президенты республик один за одним начнут переименовывать свои должности, чтобы быть в тренде.
К тому времени Илюмжинов уже был в опале, и лавры первого «пехотинца» Путина полностью достались Кадырову. Однако факт остается фактом: все «прелести» вертикального управления государством Калмыкия испытывает раньше остальных регионов. Так что в этом смысле республика находится в авангарде «развития» страны в целом и ее регионов, в частности.
Хотите заглянуть в будущее? Добро пожаловать в степь
Поселок Кевюды Ики-Бурульского района Калмыкии. Населенный пункт на границе со Ставропольским краем. 18 августа на село налетел страшный ураган. С домов сорвало кровлю. Сегодня многие из них стоят перекрытыми лишь частично. Республика выделила деньги на ремонт крыш, но завезенного шифера многим домам все равно не хватает.
Сами жильцы по большей части бедствуют. В середине 2000-х гг. их сельхозпредприятие было признано банкротом, имущество ушло с молотка. Земельные паи были распределены между сельчанами, но экономической выгоды они не получили. Чтобы растить урожай, нужны начальный капитал, техника.
Жители Кевюдов вынуждены отдавать в аренду свои участки более зажиточным ставропольским крестьянам. Взамен они получают сено, солому, зерно, которого хватает лишь на корм для домашнего скота.
Но в 2012 году казалось, что Кевюдам повезло. На территории села стали строить нефтеперекачивающую станцию (НПС-3). При помощи таких НПС международная акционерная компания «Каспийский трубопроводный консорциум» (КТК) планирует увеличить пропускную способность трубопровода Тенгиз (Казахстан) — Новороссийск (Россия) до 67 млн тонн в год.
Сегодня можно смело утверждать: все это богатство протечет мимо коренных жителей. После судебных преследований некоторых односельчан в Кевюдах опасаются говорить с журналистами открыто. Однако на условиях анонимности некоторые жители согласились рассказать о том, как проходило строительство и что получило село от нефтяной корпорации.
«Нам обещали рабочие места, поступления в бюджет села, — говорит Санал (имя вымышленное — прим. ред.). — Поначалу на строительстве действительно работали десятки наших ребят. Но их количество быстро сокращалось. Сегодня там остался только один житель поселка».
О причинах увольнения местных жителей можно судить по ролику, выложенному в YouTube одним из бывших сотрудников предприятия, Хонгором Тагиевым. По словам автора достаточно резонансного видео, руководство ООО «Стройконтракт» — компании, которая строила НПС-3 — не только нарушало трудовой договор, но и занималось дискриминацией работников по расовому признаку.
Как рассказывает Тагиев, его конфликт начался с того, что он заступился за земляка, которого начальник обозвал «узкоглазым чуркой». Не иначе как дискриминацию он воспринял и тот факт, что калмыкам, наряду с иностранными гражданами — туркменами и казахами — отменили одну из предусмотренных в контракте денежных компенсаций - в то время, как славяне продолжали получать зарплату в полном объеме.
Сегодня строительство уже завершено, поэтому с участниками конфликта со стороны «Стройконтракта» встретиться не удалось. Автор видео тоже на контакт идет неохотно: говорит лишь, что проиграл все суды, хотя на руках у него были документальные подтверждения обвинений в адрес руководства компании. По словам его односельчан, в 2013-2014 гг. на Тагирова оказывали давление сотрудники правоохранительных органов — были задержания, угрозы, попытки подкинуть наркотики.
Бывший глава сельского муниципального образования Николай Найминов, подтвердивший слова Тагирова в другом его ролике — об экологических нарушениях, — был обвинен во взятке 5000 руб (75 долларов) и осужден на шесть с половиной лет. Правда, после обжалования, Верховный суд заменил реальный срок на штраф 350 тыс рублей (5200 долларов).
Суд и исполнительная власть: рука руку моет
То, что суды играют в одной команде с правоохранительными структурами и администрациями различных уровней — ни для кого в России не новость.
В частности, исследователь региональной экономики, старший научный сотрудник РАНХиГС Денис Соколов в своих интервью постоянно подчеркивает, что без справедливого доступа к правосудию невозможно проводить экономические и политические реформы. «Суд и прокуратура — вот сегодня главные „институты развития“, отнюдь не ВЭБ (Внешэкономбанк — прим. ред.)», — иронизирует он, имея в виду обогащение тех, кто составляет пресловутую «вертикаль власти».
Именно спайка власти с судебной системой приводит к тому, что бедные слои населения оказываются фактически беззащитными.
«Участки под НПС попросту „отжимались“, — утверждает другой наш собеседник Савр (имя вымышленное — прим. ред.). — Людей разными способами заставили расписаться в документах, и таким образом районная администрация отвела под строительство 24 га. За эту территорию КТК платил 18 млн рублей. Согласно договору, мы должны были делить эти деньги пополам с районом. Но что делает районная администрация? Они взяли и приватизировали 16 из 24 га. Причем нас поставили перед фактом — никого не уведомили, депутаты сельского собрания были не в курсе, глава сельского поселения нигде не расписывался. После этого село стало получать не девять, а три млн руб. А с нынешнего года нас лишили и этих денег. Дело в том, что вступили в силу поправки в Земельный кодекс, согласно которым 25 из 38 полномочий СМО передано району. Теперь они получили полное право распоряжаться нашей землей. Все деньги уходят в район».
«Да, могу подтвердить: с этого года мы действительно ничего не получаем от КТК», — говорит нынешний глава Кевюдинского СМО Баин Энкеев.
При этом, по его словам, раньше бюджет поселка пополнялся примерно на 1 млн 200 тыс руб в год. И эта цифра почти в два раза отличается от той, что нам назвал руководитель районной администрации Сергей Базыров: «В целом, район получал 13 млн. 7 из них делили между собой наши поселки Зултурган, Маныч и Кевюды, через которые проходит нефтепровод».
Базыров не отрицает, что Кевюды перестали получать деньги от КТК, но не считает это нарушением Конституции России. «КТК не имеет юридических отношений с СМО, компания заключала договоры с собственниками участков, — поясняет глава района. — Но до прошлого года село получало от компании деньги, которыми муниципалитет мог сам распоряжаться. Что из этого вышло — вы сами видели».
Бесперспективность в законе
При этом Базыров доволен сотрудничеством с КТК, которая «в полном объеме выполняет свои обязательства, несмотря на трудности, возникшие с введением санкций».
Он долго перечисляет благотворительные акции компании: выделили 73 млн руб на строительство начальной школы в районном центре Ики-Буруле и еще 6 млн добавили на обустройство стадиона; приобрели медицинское оборудование для районной больницы на сумму 1 млн 600 тыс, купили мебель для средней школы на 500 тыс руб.
Но как только мы возвращаем разговор непосредственно к положению жителей Кевюдов, глава района начинает раздражаться, хотя, надо отдать должное, умело это скрывает: «У муниципального района есть свои приоритеты. Большая часть наших детей учится в Ики-Буруле. И им приходилось заниматься в неприспособленном помещении. Согласовав все вопросы, орган исполнительной власти района принял решение, куда целесообразнее потратить средства. Такие вопросы обсуждаются коллегиально и деньги направляются на решение наиболее острых проблем. Мы построили современную школу, отвечающую всем стандартам. И еще: у благотворителей ведь есть своя политика, которая предполагает первоочередные расходы именно на образование и медицину».
Реакция Базырова понятна. Ситуацию в селе не скрыть — достаточно туда просто приехать.
В Кевюдах осталось примерно 500 жителей. Молодежь уезжает. Безусловно, это общий тренд. «Но обидно, ведь село может жить безбедно, — сокрушается Савр. — Нам, по идее, повезло, что через нашу территорию проложили эту трубу. А на деле „кормятся“ с нее только представители администрации, судьи и сотрудники правоохранительных органов, которые покрывают весь этот произвол. Поэтому и доказать ничего невозможно — не отдадут они этот жирный кусок».
С тем, что такого рода дела не имеют судебной перспективы, согласен и юрист из Элисты Сергей Кугнинов, директор компании De Jurel, занимающейся спорными юридическими вопросами, в частности, в области земельных отношений. На его взгляд, виной тому не только произвол чиновников и судебной системы, но и юридическая безграмотность населения, которое пожинает плоды своей легкомысленности. «Теоретически, конечно, все возможно — конкретно этим поселком я не занимался. Но, как показывает практика, в подобных случаях суды выиграть практически нет шансов: все необходимые документы оформлены, закон на их [чиновников] стороне», — говорит эксперт.
«Наверняка они получают деньги не только за ту площадь, что занимает НПС, — предполагает наш собеседник Савр. — Там же еще около 100 га — это земля, под которой лежит труба. Нам запрещают ее обрабатывать. Хотя арендаторы из Ставропольского края говорят, что они пашут на таких участках, а хозяева паев получают деньги от корпорации. Куда у нас эти деньги уходят — нетрудно догадаться».
Лишние люди
Чувство несправедливости обостряется еще и тем, что в соседнем Черноземельском районе Калмыкии признаки сотрудничества с нефтяным бизнесом, как говорится, налицо. В поселке Адык, например, выросла целая улица из новых домов, предназначенных для молодых семей. В поселке Артезиан появился отличный стадион, а местный бюджет ежегодно пополняется на 40 млн руб.
Глава Ики-Бурульского района объясняет эту разницу в результатах тем, что кадастровая стоимость земли в соседнем районе, по его словам, в три раза выше. Соответственно, выше и стоимость аренды и площадь, отведенная под нефтепровод там больше, утверждает Базыров.
Даже если так, то 7 млн руб на три поселка (плата за аренду, по сведениям Базырова) — сумма, не сопоставимая с 40 млн руб на один Артезиан.
Судя по всему, определенную роль здесь сыграло то, что упомянутые села Черноземельского района не провели паевую приватизацию — земли по-прежнему принадлежат сельхозпредприятиям, а с ними сложнее договориться на невыгодных им условиях.
Есть и субъективный фактор, на который указывают наши собеседники из Кевюдов. Они сожалеют, что в их поселке нет такой мощной криминальной группировки, какая имеется в Артезиане. В рыбацком поселке, где до недавних пор было развито браконьерство, многие мужчины привыкли жить в оппозиции официальным властям. С этим сплоченным сообществом вынуждены считаться и власти, и правоохранительные органы.
Савр и Санал уверены, что нынешнее относительное благополучие Артезиана — результат негласных торгов между корпорацией, официальными властями и неформальными лидерами из криминального мира.
Парадокс, но получается, что «простому человеку» выгоднее не становиться собственником, а оставаться членом общего хозяйства. Более того, ему лучше оказаться под опекой криминала, нежели государства.
В условиях вертикального управления власть безразлична к настроениям «внизу», зато очень заботится о том, как она выглядит в глазах вышестоящего начальства. В свою очередь, криминал заинтересован в поддержке населения и пополнении своих рядов молодежью.
Обездоленные сельчане связывают свои надежды с появлением лидеров, способных объединить общество и положить конец произволу системы. Впрочем, села могут опустеть раньше, чем придут новые лидеры. И, судя по всему, такой сценарий нисколько не беспокоит республиканские власти.
Известный российский культуролог Александр Эткинд утверждает, что в сырьевом государстве, когда экономика завязана не на труде и налогообложении, а на получении доходов от добычи природных ресурсов, население рано или поздно становится избыточным.
Похоже, в глазах власть предержащих люди внизу вертикали уже стали лишними, которым зачем-то приходится платить пособия и что-то дарить перед выборами.
