Российский МИД рассказывает Европе, как ей справиться с миграционным кризисом, отсылая к собственным решениям в этой сфере. Конечно, в России находится огромное количество экономических мигрантов и беженцев, но может ли российская система служить образцом для подражания? Одно ясно точно: Кремль подключился к политической игре судьбами ближневосточных беженцев, и у него есть огромные шансы выиграть на гуманитарной катастрофе больше всех.
Официальный представитель российского МИД Мария Захарова заявила, что проблема ближневосточных беженцев стала результатом западной политики и посоветовала ЕС воспользоваться российскими решениями, так как Россия приняла сотни тысяч беженцев с Украины. Заодно Захарова раскритиковала западные столицы за «беспомощность ЕС в связи с наплывом беженцев», связав его с «абсолютно безответственной и непродуманной политикой смены политических режимов в регионе Ближнего Востока и Северной Африки».
Дипломатическое наступление
Официальное заявление МИД — это несомненный сигнал начала дипломатического наступления, а российские СМИ уже давно начали обработку европейского общественного мнения. Например, цитируя главу парламентского комитета по международным делам Алексея Пушкова, который назвал политику США «прокладыванием пути к победе Исламского государства». Кто знает, может быть, как раз в этом вопросе Пушков не сильно ошибается, раз бывший глава ЦРУ генерал Дэвид Петреус (David Petraeus) высказывается за тактическое сотрудничество с Аль-Каидой.
Выбор между чумой и холерой кажется шокирующим, обнажая полную беспомощность Вашингтона, посеявшего ближневосточную бурю. Поэтому кремлевские СМИ утверждают прямо, что за судьбу сотен тысяч беженцев отвечают государства, которые военным путем свергли диктатуры в Ливии и Ираке, уничтожив тем самым антииммиграционную дамбу. Те же самые источники сообщают даже, что Муаммар Каддафи заключил с Парижем и Римом соответствующие соглашения, которые давали ливийскому флоту право расправляться с беглецами. Можно легко вообразить, каким образом.
Что касается российских намерений, многое наверняка объяснит предстоящее выступление Владимира Путина на Генассамблее ООН. Российский президент уже предложил создать глобальную антиисламистскую коалицию, призвав, в частности, Европу к совместной борьбе с Исламским государством. Ось уже есть: ее составляют Дамаск, Тегеран и Москва. Сейчас идет речь о привлечении Иордании, Египта, возможно, Саудовской Аравии. И, конечно, Евросоюза.
Россия заполняет вакуум, создавшийся на месте американского лидерства, а одновременно претендует на ключевую роль в восстановлении региональной и европейской стабильности. Ведь купающийся в сланцевых нефти и газе Вашингтон, судя по всему, пришел к выводу, что ближневосточные ископаемые уже не имеют для него стратегического значения. В свою очередь, с точки зрения Москвы, грешно было бы не взять под свою опеку осиротевший Ближний Восток.
Кремль может предложить не только дипломатов, но также неплохое оружие и военных специалистов. Занимаясь стабилизацией Ближнего Востока и Северной Африки, Кремль заботится о безопасности своих сателлитов в Средней Азии, которым угрожает исламский джихад, исходящий из Афганистана и Ирака. Если вспомнить о вечно взрывоопасном Кавказе, можно сказать, что он стремится обеспечить безопасность и себе. Однако дело здесь не только в защите. Против России действуют евроатлантические санкции, которые болезненно отражаются на ее экономике и самочувствии россиян, а Путин заботится о том, чтобы граждане его поддерживали.
Между тем, чем больше в ЕС будет споров на тему беженцев, тем реальнее будет выглядеть перспектива, что такие же споры возникнут на тему продления антироссийских санкций и поддержки прозападного курса Украины. При этом граница миграционного водораздела проходит между «старой» Европой, которая всегда считала Москву лояльным партнером, и новыми членами ЕС, не отличающимися русофильскими настроениями. Та же самая идея «удобных» раздоров занимает российскую дипломатию в свете единства НАТО, то есть его ответа на очередные великодержавные российские порывы. И, наконец, разделенная Европа — это слабое звено евроатлантического союза с США, вернее, клин в этом союзе. Могла ли Москва мечтать о каком-то другом конфликте, который с аналогичной разрушительной силой ударил бы по Западу и взорвал противника изнутри? Если бы миграционного кризиса не было, Москва наверняка придумала бы его сама.
С другой стороны, выступая с идеей создания глобальной антиисламистской коалиции, Россия играет роль самой организованной силы в Европе, оставляя позади ЕС с его интеграционными задачами. Москва создает иллюзию, будто в равной мере забоится как о своих интересах, так и о безопасности сирийцев, французов или немцев. А также поляков. Ведь концепция Путина — это не что иное, как предложение начать борьбу с причинами появления исламской угрозы для Европы, а не с ее миграционными последствиям. Именно это подразумевают и наши политики, говоря о необходимости укрепления внешних границ ЕС и нормализации ситуации у ее истока, то есть в Леванте.
Однако пора взглянуть на «образцовую» российскую миграционную систему.
Машина для получения денег
Согласно официальной статистике, в России пребывают десять миллионов экономических мигрантов, а по данным неправительственных организаций, учитывающих нелегальную миграцию, на пять миллионов больше. Известно, что первое место занимают узбеки, далее идут украинцы, белорусы, таджики, молдаване и киргизы. По разным оценкам, приезжие создают от 8 до 14% российского ВВП. Это огромное сообщество и взрывоопасная культурная смесь, поэтому неудивительно, что ксенофобские настроения растут, как на дрожжах.
Более 70% россиян считают миграционный поток чрезмерным, а более 50% требуют ограничить миграцию, видя в приезжих источник культурной и криминальной угрозы. А также конкурентов на рынке труда, что расходится с действительностью, поскольку мигранты занимаются такими работами, за которые не берутся россияне, и получают гораздо меньше коренных жителей.
Не последнюю роль в разжигании ненависти к чужакам играет сам Кремль, который использует миграцию как инструмент давления на постсоветских соседей. Ведь общий объем денежных переводов из России на родину мигрантов доходит в год до 40 миллиардов долларов, значительно влияя на размер ВВП этих стран. Хуже всего, по мнению российского правозащитного центра «Сова», то, что травля в СМИ перерастает в волны уличных погромов. Каждый год жертвами избиения становятся несколько сотен мигрантов, а несколько десятков погибают в конфликтах на расовой почве.
Чтобы взять под контроль огромную массу людей, подверженных, по мнению служб безопасности, политическому и религиозному радикализму, Кремль изменил работавшую раньше систему трудоустройства мигрантов, введя вместо квот патенты. Приезжий, который хочет получить право легально работать и пребывать в стране, должен получить патент-сертификат. Для этого нужно приложить немалые усилия, поскольку система предусматривает обязательное медицинское обследование, призванное выявить носителей ВИЧ, венерических заболеваний, больных туберкулезом и наркоманов.
Далее иммигрант должен показать свое знание русского языка, а также сдать экзамен по основам права, истории и культуры России. Венчает процесс покупка обязательной трудовой страховки и уплата налога, размер которого исчисляется на основе минимальной оплаты труда. В итоге патент обходится в зависимости от региона в сумму от 15 000 до 25 000 рублей, то есть от 220 до 350 долларов. Для таджика или узбека это практически невообразимая сумма. Зато государственный бюджет в прошлом году получил дополнительные 20 миллионов рублей. Это большие деньги, ведь патент действует максимум три месяца, после чего его необходимо купить заново. Государство пошло навстречу мигрантам и организовало региональные миграционные центры, которые, по задумке, должны были помочь приезжим, избавив их от преступных посреднических услуг. Однако в полную силу эта инфраструктура заработает только в следующем году. Вторая проблема — это ключевая роль Федеральной миграционной службы при МВД, так что миграцию, и это характерно для путинской России, передали полицейской структуре. Она не только сильно коррумпирована, но и, скорее, приспособлена для организации облав на нелегалов, чем для ведения курсов истории и культуры.
Больше всего мигранты жалуются на большие расходы, несоразмерные заработку в период экономического кризиса. Власти Петербурга организовали 30 языковых курсов, но не набрали на них слушателей: иностранцы работают по 16 часов в сутки и у них не остается времени и денег на образование. Они вращаются в основном в среде своих соотечественников, и русский язык им не нужен. В это как раз кроется слабая сторона российской системы.
Группа социологов из Академии наук уже несколько лет изучает круги мигрантов и, говоря в целом, выводы получаются негативными. В Москве, Петербурге и других метрополиях появляются так называемые параллельные города. Таджики, узбеки, киргизы создают собственную параллельную общественную инфраструктуру, которая включает в себя разные объекты, начиная с кафе, кубов, бюро посреднических услуг и заканчивая медицинскими центрами и теневыми банками. С россиянами мигрантов связывает только то, что они ходят по одним и тем же улицам, все остальная их жизнь разворачивается внутри диаспоры, но не в гетто, так как явление параллельного существования не создает территориальных границ. Оно зависит исключительно от количества мигрантов и, как говорят социологи, абсолютно исключает ассимиляцию. Одновременно «параллельные» жители оказываются в полной изоляции, а это делает их более восприимчивыми к радикализму в разных его формах. Явление будет углубляться по демографическим причинам, в частности, из-за старения населения. Чтобы сохранить темпы экономического роста России до 2050 года понадобится еще 20 миллионов мигрантов, поэтому она с распростертыми объятиями принимает украинских беженцев.
Беженцы
Вопреки заявлениям МИД, получить статус беженца в РФ так же сложно, как в Евросоюзе. Особенно нелегко приходится приезжим из Средней Азии, жители которой подвергаются преследованиям местных «ханов». В интервью сайту Lenta.ru таджик, вынужденный бежать из своей страны, рассказал, что ему пришлось купить себе статус беженца по коррупционным расценкам ФМС — за 70 000 рублей. Иначе выглядит ситуация с украинскими беженцами, которых в России сейчас 940 000. Однако такой статус удалось получить лишь 150 000 человек, остальных считают вынужденными переселенцами.
Несмотря на это Кремль, руководствуясь несколькими целями, призывает украинцев переселяться. Граждане Украины, число которых в России вместе с экономическими мигрантами превысило 3,5 миллиона человек, это культурно близкие и, чаще всего, квалифицированные кадры. Поэтому государственные концерны охотно берут их на работу, организуя переезд больших групп (иногда даже коллективов целого завода) и помогая оплатить переезд и найти жилье. Хуже приходится тем, кто решил действовать самостоятельно: в таком случае Кремль не предлагает никаких льгот, так что самой сложной задачей оказывается поиск работы.
С другой стороны, руководствуясь политическими соображениями, российские власти решили ввести льготы по пребыванию в стране для украинцев призывного возраста. По оценкам ФМС, их в России сейчас около полумиллиона.
У такой несколько противоречивой политики есть четкая цель: дать им российское гражданство. Несколько миллионов славян в контексте убыли коренного российского населения и увеличения количества граждан, исповедующих ислам, остается для Кремля важной картой в демографическом этническом пасьянсе. С 2006 года работает президентская программа с коротким названием «Соотечественники». Правда, право на натурализацию имеют все, кто родился на территории бывшего СССР, однако большего всего в России ждут репатриантов с русскими или славянскими корнями. В отличие от беженцев или экономических мигрантов такие люди могут получить целый ряд социальных льгот и финансовых компенсаций. С одним условием: переселения в приоритетный, то есть указанный властями регион страны. Иными словами, украинские беженцы нужны Москве для восстановления так называемых депрессивных регионов — Дальнего Востока и Сибири. И вопреки тому, что кажется на первый взгляд, у такой украинской политики России есть фундамент: согласно данным социологических опросов, более 60% граждан этой страны, то есть больше 20 миллионов, видят свое будущее за границей.
