Федерика Могерини: Мы должны все делать одновременно

Верховный представитель Европейского Союза по иностранным делам Федерика Могерини требует большего финансового участия от стран-членов ЕС. Бегство в Европу — накануне чрезвычайного саммита Евросоюза политики обсуждают различные варианты решения этой проблемы.

Провал, связанный с миграционным кризисом, может иметь последствия для положения Европы в мире, предупреждает Верховный представитель Евросоюза по иностранным делам.

Sueddeutsche Zeitung: Г-жа Могерини, не стала ли европейская внешняя политика, которую вы представляете, более сложно продаваемым товаром в мире?

Могерини: Да, это так. Но не потому, что у нас нет единства в области внешней политики. Однако наши партнеры по переговорам во всем мире видят наши внутренние расхождения. Они видят конфликты, когда речь идет о том, чтобы всем вместе взять на себя ответственность в отношении связанного с беженцами кризиса. Это очень сильно ослабляет доверие к нам во внешнем мире. Я недавно была в Нигере, в одной из самых бедных стран на планете. Только там количество беженцев составляет 200 тысяч. И если президент страны видит, что вся Европа спорит по поводу распределения 140 тысяч беженцев, то становится очень сложно убедить его в существовании общей политики.

— Будут ли внешнеполитические последствия в том случае, если страны Евросоюза не захотят принимать мусульманских беженцев?

— Мы пытаемся в других частях мира привлечь людей с помощью наших ценностей. Но из этого ничего не получится, если мы у себя дома не сможем продемонстрировать уважение по отношению к меньшинствам, в первую очередь к мусульманам. Мы должны поступать так, чтобы нам доверяли, и нам следует делать внутри наших границ то, чего мы требуем за их пределами.

— Разве как раз сейчас не очевидно, что у нас это не получается?

— Я по природе оптимистка, хотя сегодня оставаться оптимистом не так просто. Я стараюсь видеть стакан наполовину наполненным. Еще год назад сложно было себе представить, что политика в отношении беженцев и миграции будет совместно определяться в Евросоюзе. Сегодня существует более ясное осознание того, что мы остро нуждаемся во всеобщем европейском ответе. С другой стороны, мы видим уже в течение нескольких месяцев взаимные обвинения. Это путь в никуда. Слова, которые сегодня произносятся, и ограждения, которые сегодня возводятся, останутся — по крайней мере, в памяти.

— Но вернемся к вопросам внешней политики. Европа слишком слаба для того, чтобы справиться с колоссальным кризисом, происходящим по соседству?

— Мое мнение остается неизменным: существуют внутренние конфликты, однако мы едины в том, что касается внешней политики. Это было продемонстрировано в случае с Ливией. Даже в рамках Совета Безопасности ООН страны Евросоюза координируют свои действия. Этого раньше не было. Кроме того, мы во всем мире являемся важнейшим спонсорами. Только на Сирию в течение последних нескольких лет мы потратили 4 миллиарда долларов. Однако ожидания в отношении Евросоюза отчасти являются завышенными. Сначала мы говорим о мнимом бессилии Евросоюза, а затем вновь все выглядит так, как будто ЕС обязан организовывать все потоки беженцев в мире. Евросоюз должен вносить свой вклад, однако он не может делать все.

— Продолжим говорить о том, что происходит вблизи Европы. В лагеря для беженцев поступает слишком мало денег. Что же происходит с европейской решимостью?

— Евросоюз значительно больше других предоставляет средства, и, тем не менее, мы создали новый трастовый фонд для Сирии. Пока деньги в него внесли только Германия и Италия. Этот фонд существует с весны. Все могут перечислять в него средства. Я надеюсь, что все члены Евросоюза внесут свой вклад.

— Турция, судя по всему, больше не заинтересована в том, чтобы останавливать беженцев на пути в Европу. Нет ли угрозы возникновения конфликта со страной, которая, в действительности, хотела стать членом Евросоюза?

— Турция продолжает оставаться кандидатом на вступление, а также является членом НАТО. Мы находимся на одной стороне. Турция приняла у себя два миллиона беженцев, и мы должны это признать.

— Но почему именно сейчас возникли потоки беженцев?

— Верховный комиссар ООН Антонио Гутьеррес (Antonio Guterres) считает, что существуют две причины, из-за которых появилось такое количество беженцев. После четырех с половиной лет, проведенных в лагерях, многие люди потеряли надежду на то, что они смогут вернуться на родину. Кроме того, оказывающие помощь организации имеют очень мало денег. Уровень жизни в лагерях для беженцев в этом году значительно понизился. Это нужно изменить. Поэтому мы также будем принимать решение о выделении большего количества средств.

— В Сирии люди продолжают умирать, и конца этому пока не видно. Европа бессильна?

— Это не так. Достижение согласия в отношении ядерного спора с Ираном способно изменить динамику в этом регионе. Если Евросоюз использует весь свой вес и поддержит переходный процесс в Сирии, то тогда мы сможем вместе с другими игроками добиться определенных результатов. Все должны сесть за стол переговоров: Россия, Саудовская Аравия, Иран, Турция, Соединенные Штаты и Евросоюз. Руководство этим процессом должно оставаться в руках ООН.

— Таким образом, вы нуждаетесь в участии российского президента Владимира Путина. Могут ли продляться санкции из-за аннексии Крыма и из-за войны на Украине, если Путин востребован как партнер в Сирии?

— Но мы именно это уже сделали. Нет никаких обменных сделок. Все должны выполнять договоренности, и мы своего мнения не меняем. С другой стороны, Россия является глобальным игроком. В достижении соглашения с Ираном она сыграла весьма конструктивную роль. Что касается кризиса с беженцами, то мы вместе ведем борьбу с теми, кто занимается незаконной переправкой людей через границы. Россия заинтересована в том, что ее воспринимали как ответственного члена международного сообщества.

— В то время как она направляет свои войска в Сирию?

— Это я не буду комментировать.

— Европейский Союз пытается сотрудничать с такими странами как Судан и Эритрея. Права человека уже не играют никакой роли, когда речь идет о том, чтобы остановить потоки беженцев?

— Права человека всегда играют свою роль — как внутри, так и вовне. Нашим партнером на переговорах в Африке в первую очередь является Африканский союз. Наш общий интерес состоит в том, чтобы управлять потоками беженцев. Традиционное деление по таким признакам как страна происхождения, транзитная страна и целевая страна больше не имеют никакого смысла. На самом деле, сегодня все перемешалось. И мы должны все делать одновременно: оказывать экономическую помощь, укреплять силы правопорядка и способствовать демократизации. Кроме того, следует учитывать и изменение климата. Это будет одной из главных причин бедности и возникновения потоков беженцев.

— То есть, Европа делает слишком мало?

— При таком большом количестве кризисов усилий всегда будет недостаточно. Не существует какого-то волшебного решения, и мы, на самом деле, много делаем — в дипломатической сфере, а также в области финансов. Если мы заберем свои деньги, то тогда беженцам не будет оказываться помощь, перестанут работать специализированные агентства ООН, и не будет осуществляться сотрудничество в целях развития. В таком случае не будет и средств для проведения миротворческих миссий в Африке. Даже если это не совпадает с теми кадрами, которые мы сегодня видим, следует сказать — мы делаем очень много.

— Евросоюз сильнее, чем его имидж?

— Да, однако мы утратим значительное количество своего влияния, если не сможем вместе взять на себя ответственность.