Парадокс власти папы Франциска

Папа Римский Франциск и китайский руководитель Си Цзиньпин прибыли на этой неделе в США одинаково: они медленно спустились по трапу самолета к ожидавшей внизу свите. Глядя на них, я не мог не задать себе вопрос: кто из этих людей пользуется большим влиянием в нашем мире?

Это требует доказательств, но Франциск кажется доминирующей фигурой, несмотря на старое саркастическое замечание о том, сколько у папы дивизий, и на мощь усиливающегося Китая. Все дело в том, что изменился характер власти. Франциск олицетворяет собой то неосязаемое, но преобразующее наш мир влияние, которое сегодня важнее всего. Профессор Гарвардского университета Джозеф Най (Joseph Nye) десять лет назад описал это влияние в своей книге «Гибкая сила. Как добиться успеха в мировой политике».

Превосходство Франциска очевидно, если добавить еще две фигуры, которые будут доминировать на сцене в предстоящие дни перед заседанием Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке — это президент Обама и российский президент Владимир Путин. Их стремление к светской власти (что касается Путина, то здесь инструментом является самое агрессивное за многие годы применение российской военной силы) более хрупко, чем может показаться.

«Гибкая [или мягкая] сила основана на способности формировать предпочтения других», — написал в 2004 году в своей книге Най. Суть такого влияния, ответил он, заключается в «кооптации людей, а не в их принуждении». Прошедшее десятилетие преподнесло нам немало уроков того, насколько ограничена военная версия твердой силы в достижении нужных результатов, прежде всего, в Ираке.

Почему Франциск такая притягательная фигура? Ответ на этот вопрос объясняет парадокс власти, находящий отклик в христианской проповеди. Папа силен благодаря своему смирению. Его проповедь находит отклик в нашем сложном мире, потому что она проста. Он презирает атрибуты власти, помпезность и фанфары, а это усиливает его реальную власть. Все его слова и действия идут в одном направлении.

Особое влияние Франциска наглядно проявилось в четверг, когда его выступление на совместном заседании конгресса породило редкий момент единения партий в палате представителей. Папа коснулся политических вопросов, в том числе, иммиграции, климатических изменений, неприкосновенности жизни — но главным его посланием стало простейшее наставление о терпимости и вере, или так называемое «золотое правило». Выйдя затем на балкон Капитолия, он обратился даже к неверующим, пожелав им всего доброго.

Когда смотришь на Си, Обаму Путина, стоящих на одной с Франциском мировой сцене, поражает то, насколько страстно политические лидеры стремятся к достоверности, которая лидеру религиозному дается так легко и просто.

У Обамы было это неосязаемое качество в первый год президентства. Нобелевская премия мира, может, и была вручена ему в 2009 году преждевременно, но это стало отражением стремления всего мира к характерной теме президента, какой была надежда. Обама утратил этот ореол, взвалив на себя в качестве главнокомандующего тяжкое бремя войн и ударов беспилотников. Его послания о мягкой и твердой силе смешались. Мир начал воспринимать его как человека воинственного и жесткого, а многие американцы посчитали его уступчивым и слабым.

Если не считать иранское ядерное соглашение, в котором Обама систематически следовал стратегии из первых дней своего президентства, его также стали воспринимать как человека, реагирующего на события, но не предугадывающего их. Франциск такие ошибки не допускает никогда.

Путин жаждет мягкой силы даже тогда, когда демонстрирует свои мускулы, буквально и фигурально. Он хочет, чтобы его считали мужественным охотником за крупной дичью с оголенным торсом, и ему, похоже, нравятся все эти эксперименты с «гибридной войной» на Украине. Но его амбиции (и реальная власть) несколько глубже: это апеллирование к устремлениям и недовольствам России, которая чувствует, что ее культуру и ценности игнорируют. Какими бы отвратительными ни казались действия Путина, Запад должен признать, что в основе его власти лежат духовные стремления, то есть, мягкая сторона твердой силы.

Си Цзиньпин, между тем, в определенном смысле самая парадоксальная фигура из числа визитеров. Подобно Путину, он пытается действовать на мировой арене как «большой парень». У него в Китае даже есть прозвище — «Большой папа Си». Но хотя китайский лидер облачается в одеяние твердой силы и безжалостно укрепляет свою власть над аппаратом коммунистической партии, ему не хватает мягких штрихов. Китай за последние два года стал врагом для большинства своих соседей в Азии. А концентрация внутренней власти в руках Си вызывает несогласие, и в Китае даже шепчутся о возможных волнениях.

Папа это всегда учитель. Но этот учитель говорит нам о природе власти в мире, где социальные сети могут порождать тесную связь даже с самыми великими личностями. Этот римский епископ обладает необычным влиянием, потому что он презирает трон.