Может ли принести конкретные результаты встреча Обамы и Путина в Нью-Йорке?

Ведущий аналитик Института Брукингса в США Майкл О’Хэнлон отвечает на вопросы о повестке предстоящей «на полях» сессии Генеральной Ассамблеи ООН встречи президентов США и России Барака Обамы и Владимира Путина.

— Мы знаем, что Москва долго и настойчиво добивалась встречи первых лиц. Вашингтон тянул с ответом и, в конце концов, все же дал согласие на неформальный мини-саммит в Нью-Йорке. Было ли это решение болезненным для администрации?

— Администрация, действительно, долгое время колебалась. Не уверен, что слово «болезненное» подходит к данному решению, но оно явно было не простым: Белый дом никак не хотел, прямо или косвенно, фактом встречи легитимировать политику Путина. Тем не менее не будем забывать, что даже в моменты острейших конфронтаций между Соединенными Штатами и Советским Союзом в годы холодной войны двусторонние дипломатические каналы не прекращали работать. Мы также знаем, что Обама и Путин недавно несколько раз разговаривали по телефону и что беседы их были продолжительными. Кроме того, госсекретарь Керри все это время поддерживал диалог со своим коллегой Сергеем Лавровым и президентом Путиным. Из чего я заключаю, что очная встреча двух руководителей, хоть и не предрешенная, не была столь уж неожиданной, как ее пытаются представить в средствах массовой информации.

— В тот же день, когда американская сторона подтвердила согласование мини-саммита, появилась информация, которая сама по себе могла бы показаться фейком или сильным преувеличением, но которая в свете первой новости выглядела, по крайней мере, правдоподобной. Я имею в виду заявление помощника сирийского президента Асада Бусейны Шаабан о якобы достигнутом США и Россией «негласном соглашении» об урегулировании конфликта в Сирии. Таким образом, как бы создается впечатление, что у Обамы и Путина будет чем похвастаться, что их рандеву будет содержательным.

— Не думаю, что речь может идти о каком-то полнокровном соглашении, пусть даже негласном. По той простой причине, что ни у одной стороны нет ясного плана достижения поставленных целей. Мы слышим широковещательные декларации о стремлении сокрушить ИГИЛ и положить конец войне. А также о необходимости обновления институтов власти в Сирии, хотя именно в этом пункте расхождения в позициях сторон становятся очевидными: непохоже, что заявленный Москвой интерес к появлению коалиционного правительства в Дамаске идет дальше благих пожеланий. Расширение военной поддержки режима Асада плохо с этим вяжется. Что касается Вашингтона, то он последовательно недооценивал крепость сирийского режима, и у Путина нет ни малейшего желания своими действиями ослаблять союзника, чтобы ошибочные прогнозы администрации Обамы в отношении Асада вдруг неожиданно подтвердились. Если Вашингтон и Москва хотят политического урегулирования конфликта, они обязаны хоть немного отступить от своих стартовых переговорных позиций. Дополнительно предпосылками политического урегулирования являются, по моему твердому убеждению, укрепление умеренных групп в движении сопротивления в Сирии и готовность международного сообщества разместить в стране крупные миротворческие силы. Короткой встречи Обамы и Путина в кулуарах сессии ООН явно недостаточно, чтобы скоординировать такой план. Что до заявления помощницы Асада, то оно явно продиктовано пиар-соображениями, отчаянным стремлением Дамаска доказать, что великие державы по-прежнему считаются с ним, что власти Сирии способны если не принимать, то хотя бы оглашать судьбоносные решения. Я бы, честно говоря, не стал задерживаться на том, что сказала Бусейна Шаабан.

— Перед встречей Обамы и Путина Кремль снова оповестил весь мир, что в сентябре и октябре российский военный флот будет проводить учения в восточном Средиземноморье. Франция и Англия выразили в связи с этим беспокойство, Вашингтон никак не отреагировал на кремлевский анонс. Что, администрация Обамы не хочет омрачать атмосферу нью-йоркского саммита?

— Не стоит, по-моему, преувеличивать значимость этих учений. Обстановка в восточном Средиземноморье сегодня неспокойная, но маневры российского флота пройдут в международных водах. К военным действиям в Сирии, как я полагаю, они непосредственного отношения иметь не будут. И это очень важно. Обстановка на Балтике и в Южно-Китайском море тоже тревожная, и американский флот, несмотря на протесты региональных держав, участвует в маневрах в тамошних акваториях. То же право есть у России. У нас нет оснований его оспаривать. Напомню: совсем недавно, когда Обама находился с визитом на Аляске, китайские военные корабли прошли рядом с 12-мильной пограничной полосой, протянувшейся вдоль полуострова, и на короткое время даже углубились в саму 12-мильную зону. Это, конечно, был демарш, но в пределах правил. И тоже перед саммитом, американо-китайским. Если российские корабли, принимающие участие в учениях, зайдут в Латакию, чтобы выгрузить военную технику для сирийской армии, Вашингтон, наверное, заявит протест. И этим ограничится. Если бы США были действительно обеспокоены этими учениями, то протест был бы озвучен до саммита Обама — Путин, дабы не создать ненароком впечатления, будто мы закрываем глаза на то, что Россия делает нечто из ряда вон выходящее. У Америки, к сожалению, есть множество весомых претензий к России, связанных с явным нарушением ею международного права, чтобы отвлекаться на события, никаких норм не нарушающие.

— Доктор О’Хэнлон, вы вхожи в коридоры власти в Вашингтоне, у вас есть представление о настроениях в Белом доме, в Госдепартаменте, в Пентагоне, в ЦРУ. Как по-вашему, администрация побаивается Путина? Страшит ли ее путинская политика внутри России и за ее пределами?

— Я бы сказал, что да. В первую очередь, в отношении Крыма и Восточной Украины. А сейчас и Сирии. Нас не может не тревожить вопрос о том, что все это значит. И как далеко Путин намерен идти. Скажем, распространяются ли его ближайшие амбиции на государства Балтии? Не захочет ли он реанимировать «замороженный» конфликт вокруг Грузии? Или бросится в новые приключения на Украине? В Вашингтоне сложился консенсус, что Путин откровенно наслаждается внешнеполитическими авантюрами. Это делает его опасным, непредсказуемым игроком. Который, не будем забывать, держит палец на спусковом ядерном крючке. У России имеется пять тысяч ядерных боезарядов, опасность применения которых может быть актуализована в целом ряде сценариев. Например, если Путин не поверит в решимость Америки ни при каких обстоятельствах не сдавать своих союзников. Именно это обстоятельство побудило заступающего на должность начальника генштаба генерала Джозефа Данворда заявить недавно на слушаниях в Конгрессе, что Россия является потенциально главным стратегическим противником Америки. Конечно, подчеркнул генерал, потенциальным. Тем не менее даже малая вероятность ядерной конфронтации Америки и России вызывает в Вашингтоне известные опасения. Из этого, однако, было бы совершенно неверно делать вывод, будто мы струсим и капитулируем перед Путиным.

— Есть ли в Вашингтоне ощущение, что Путин находится в отчаянном положении, что он загнал себя в угол, из которого нет выхода, и что это делает его опасным вдвойне?

— Нет, такого настроения я не чувствую. Напротив, вашингтонский истеблишмент исходит из предположения, что у Путина есть сравнительно простой способ положить конец войне на Украине. Крым остается за ним, насчет автономии востока Украины возможна многосторонняя договоренность с участием Порошенко и западных партнеров. Путин может спокойно вывести российские войска из Донбасса и прекратить военно-дипломатическую поддержку сепаратистов; он может не опасаться, что Киев с помощью силы попытается вернуть весь Донбасс под свой прямой контроль. Ни Вашингтон, ни Брюссель не переступили через «красную черту» и не передали украинской армии летальных систем вооружений, из чего следует, что Запад удовольствуется компромиссом и не будет настаивать на немедленном возвращении Крыма. В этом сценарии большая часть санкций будет снята с России. Только вот Путину, если он заинтересован в компромиссе, следует поторопиться, ибо в 2016 году к власти вполне может прийти республиканец, настроенный к России куда враждебнее, чем администрация Обамы. И если на тот момент украинский конфликт не будет урегулирован, то я предсказываю, что мы тогда с большой вероятностью станем свидетелями его эскалации.

— Как вы лично или ваши коллеги расценивают заявление Дональда Трампа, что он-то, если станет президентом, сумеет договориться с Путиным?

— Ну, позвольте мне заверить вашу аудиторию, что шансы на успех Трампа на президентских выборах микроскопические. Обратите внимание: я не употребляю слово «нулевые», только микроскопические. Все может произойти. Но, чем дальше мы продвигаемся в избирательном цикле, тем неизбежнее, на мой взгляд, выглядит разочарование американцев в Дональде Трампе. Слишком он невыдержан, слишком горласт, слишком уж норовит оскорбить какую-нибудь страну или какой-нибудь сегмент электората у нас в Америке. Его шансы, несомненно, повысятся, если он начнет чередовать провокативные заявления со здравыми суждениями, но и в этом случае не настолько, чтобы принести ему победу на выборах. Ну а без малой толики здравомыслия он вообще обречен. Так мне кажется. Так что по его поводу россияне могут не тревожиться.