2 октября в Париже должна пройти встреча на высшем уровне по Украине. В Елисейском дворце соберутся президент Украины Петр Порошенко, лидеры России и Франции Владимир Путин и Франсуа Олланд, а также канцлер Германии Ангела Меркель. Европа должна будет показать себя.
Atlantico: С апреля 2014 года конфликт унес жизни почти 8 тысяч человек, а более 17 тысяч получили ранения. Не получается ли, что Европа в определенном смысле уже проиграла?
Флоран Пармантье: Отцы-основатели Европы возводили свой политический проект на общем убеждении: нужно положить конец войнам на континенте, сделать их невозможным, устаревшим понятием.
Конфликт на Украине последовал за войнами в Югославии и Грузии, открыл рану, которую многие европейцы считали чем-то немыслимым. Европейская общественность была поражена этим конфликтом куда сильнее, чем войной в Сирии, хотя та и тянулась уже несколько лет.
Как бы то ни было, хотя начатая в 2004 году Евросоюзом политика добрососедства в отношении соседних стран, по всей видимости, обречена на провал, было бы неверно говорить, что Россия победила в войне. Взяв Крым и устроив волнения на востоке Украины, Россия настроила против себя православный славянский народ, с которым ее объединяет многовековая и в некоторых случаях трагическая история.
Обе стороны проиграли, и на восстановление доверия в отношениях Европы и России потребуется время. Нет уверенности, что формирование широкой международной коалиции против ИГ сможет развеять накопившееся за десять лет недопонимание...
— Как же до такого дошло? Какая часть ответственности лежит на Европе?
— Европа, без сомнения, недооценила силу реакции России на предложение о сближении с Украиной. Европейскую политику добрососедства можно было бы упрекнуть в недостаточном масштабе, раз она не предложила странам перспективу присоединения. Тем не менее это не отменяет ее обоснованности в том, что касается соглашений о свободной торговле и либерализации визового режима.
Как бы то ни было, у России были иные опасения помимо соперничества между Евразийским союзом и соглашением об ассоциации. Так, перспектива потери базы в крымском Севастополе и появление там сил НАТО стали настоящим casus belli. А европейцы никоим образом не помогли развеять страхи российского руководства, сразу же встав на сторону демонстрантов, которые выступили против избранного в 2010 году правительства... «Оранжевая революция» оставила глубокий отпечаток в памяти российского руководства, которое регулярно выступает против продвижения демократии на брюссельский манер.
— По словам четырех лидеров, действующее с 1 сентября полное прекращение огня на востоке Украины в целом не нарушается. Достаточно ли этого в перспективе выхода из кризиса?
— Разумеется, можно только порадоваться затишью в боях. Нужно приветствовать такую ситуацию, хотя о полной стабилизации еще говорить не приходится, а стрельба раздается каждую неделю. Как бы то ни было, это не может быть достаточной гарантией устойчивого мира, который должен опираться на общую политическую волю и конструктивную обстановку в регионе. Пока что подходящие условия не созданы.
В любом случае, нет сомнений, что собравшие за одним столом Россию, Украину, Францию и Германию минские соглашения стали решительным шагом к затишью в конфликте. Однако тот может стабилизироваться на текущих позициях, так и не найдя быстрого решения.
— 12 сентября министры иностранных дел уже провели встречу в Берлине для выработки «конкретных предложений». Что стоит ждать от пятничного саммита?
— В военных действиях сейчас наметилось затишье, и главные вопросы носят политический характер: как добиться мирного сосуществования Донбасса с остальной частью страны? Какой политический статус предоставить этим регионам? Может ли Крым быть примером общего суверенитета России и Украины? Как не дать ему стать постоянным камнем преткновения в отношениях России, Украины и Европы? На эти вопросы можно ответить по-разному, и, быть может, консультации на высшем уровне позволят предложить смелые решения.
Кроме того, стоит подумать, что может предложить Россия в обмен на смягчение европейских санкций. Санкции не должны вводиться навечно, и, несмотря на серьезное и длительное ухудшение отношений, нам следовало бы задуматься о масштабных проектах, которые позволили бы сблизить Европу и Россию.
Флоран Пармантье — преподаватель парижского Института политических исследований, создатель блога Eurasia Prospective.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Конфликт на Украине последовал за войнами в Югославии и Грузии и открыл рану, которую многие европейцы считали чем-то немыслимым. Европейская общественность была поражена этим конфликтом куда сильнее, чем войной в Сирии, хотя та и тянулась уже несколько лет. Европа, без сомнения, недооценила силу реакции России на предложение о сближении с Украиной.
