Дональд Трамп и Владимир Путин больше похожи на литературных персонажей, чем на людей из реального мира. Это отчасти объясняет частые заявления Трампа о том, что он понимает Путина и сможет договориться с ним. «С точки зрения лидерства он действует на отлично», — сказал вероятный кандидат на пост президента от Республиканской партии в интервью Биллу О’Рейли (Bill O’Reilly), фактически приняв кампанию Путина по поддержке сирийского президента Башара Асада, которая стала одним из главных факторов для роста напряженности в американо-российских отношениях. До сих пор, к счастью, этот платонический роман носил односторонний характер. Путин - человек проницательный, и наверняка во внутренних кремлевских кругах нашлись советники, изучившие феномен Трампа и рекомендовавшие ему держаться подальше от него.
Но если Путин и Трамп и выглядят, как сатирические или символические фигуры из романов или кинофильмов, они все-таки происходят из разных историй и, что более важно, из разных литературных традиций. Трамп — это гротескная карикатура из романа Синклера Льюиса (Sinclair Lewis) или раннего фильма Фрэнка Капры (Frank Capra), злой и безжалостный плутократ, ставший политиком, который апеллирует (как я предположил ранее) к глубинной, уродливой стороне человеческой натуры и американской истории. Путин, может, и выглядит как похожее тупое орудие, сильный вождь в старом русском стиле, который нападает на соседние страны, бросает политических соперников в тюрьму и заставляет несогласных умереть или исчезнуть при таинственных обстоятельствах.
Но человек, консолидировавший власть в постсоветской России с пугающей быстротой — процесс, который много и долго изучался, но так и не был объяснен до конца — представляет собой более изощренную и таинственную фигуру, чем кажется со стороны. Он персонаж из постмодернистской, мета-беллитристической работы Дона де Лилло (Don DeLillo) или Филипа Дика (Philip K. Dick). О таком персонаже обычно известно настолько немногое, что читатель начинает подозревать, будто его и вовсе не существует. Определенные факты биографии и карьеры Путина установлены, но по мере их изучения создается впечатление, что это «факты» в кавычках, или информация, призванная подкрепить тиражируемый российскими СМИ образ Путина, борющегося с лесными пожарами в Сибири, опускающегося в пучины Черного моря в батискафе или разъезжающего на мотоцикле в компании российского аналога «Ангелов Ада». Я имею в виду, что он же на самом деле везде там побывал и надевал эту униформу, верно? Это тоже факты.
Совершенно очевидно, что мы в Америке, на всем политическом спектре, от тех, кто хочет считать Путина психически неуравновешанным тираном, алчущим власти, и самостоятельно заново начинающим холодную войну, до тех на радикальном левом крыле, кто готов признать его героем, противостоящим американской империи (потому что он начинает заново холодную войну), считаем, что раскусили Путина, но это вовсе не так. Мы не понимаем Путина, потому что мы почти ничего не знаем о российском обществе или о российской политической истории, и мы не понимаем его, потому что выдуманный или наполовину выдуманный персонаж «Путин» изначально должен остаться непонятым. Если вам кажется это странным или противоречивым, то добро пожаловать в Путинленд.
Когда я погрузился в чтение «Мистер Путин: Оперативник в Кремле» (Mr. Putin: Operative in the Kremlin), увесистый фолиант, написанный исследователями Института Брукингс Фионой Хилл (Fiona Hill) и Клиффордом Гэдди (Clifford Gaddy), который считается самым серьезным трудом о Путине, написанном на английском, я не считал, что американский политический истеблишмент поймет эту литературную и философскую двойственность. Барак Обама, Хиллари Клинтон и Джо Байден должны были прочесть эту книгу, ставившую своей целью предоставить правительству историческую и психологическую перспективу для того, чтобы понять этого самого загадочного из современных мировых лидеров.
Но буквально на пятой странице этой книги Хилл и Гэдди начинают казаться одаренными студентами свободных искусств, напившихся в хлам и и впервые почитавших работы Жака Дерриды (Jacques Derrida) и Славоя Жижека (Slavoj Žižek). «Попытка написать о Путине», — говорят они, оказалась намного более трудной задачей, чем они считали или воображали, берясь за этот проект. «Роясь в его тайных чертах, будь то в прошлом или в настоящем, вы начинаете играть с Путиным. Но в этой игре Путин решает все. Он контролирует факты и рассказы». Они не могли позволить себе «принять на веру любой так называемый факт или историю, когда это касалось Путина», потому что им пришлось «иметь дело с мастером манипулирования информацией, сокрытия информации и создания дезинформации... 15 лет спустя мы все еще не располагаем самыми основными данными о человеке, который стал самой могущественной фигурой в мире и лидером влиятельной страны».
Очень немногое известно о детстве Путина в Ленинграде, как он тогда назывался. Практически вся информация основана на том, что он сам рассказал о себе или на сведениях из официальных биографий. Путин был женат более тридцати лет (сейчас он развелся), у него есть две взрослых дочери, но бывшая жена и дочери «подозрительным образом отсутствуют в публичной сфере», отмечают Хилл и Гэдди. В последние годы существования СССР он уже 15 лет служил в КГБ, и этот факт часто преподают, как нечто, способное все объяснить. Но Путин никогда не входил в высшие эшелоны советской бюрократии, и в нынешней России есть много бывших офицеров КГБ и партийных функционеров, но только он один стал бесспорным лидером государства.
Как это случилось, неизвестно. Это главная тайна карьеры Путина, которую он сознательно скрывает, и которую книга «Мистер Путин» лишь отчасти пытается раскрыть. Так или иначе, но Путин проделал путь от вице-мэра Санкт-Петербурга в 1996 году (который едва не потерял все из-за коррупционного скандала вокруг снабжения города продуктами питания) до исполняющего обязанности президента России в последний день 1999 года, когда Борис Ельцин внезапно объявил об уходе в отставку. С тех пор он дирижирует в Москве. Стало это результатом тщательно подготовленного переворота или же произошло в результате случайного стечения хаотических обстоятельств — остается неизвестным.
В лучших традициях унылых политологических трудов «Мистер Путин» включает очень шаткое исследование борьбы за власть в российских олигархических кругах и анализ причин, обусловивших принятие тех или иных решений в эпоху Путина. Я отчасти насладился детективной работой Хилл и Гэдди, когда они, на основании исключительно косвенных доказательств, пришли к выводу, что стратегическое мышление Путина было сформировано под влиянием американского учебника из школы бизнеса, который в 1978 году вроде как пользовался большой популярностью в академии КГБ, когда он там учился. На более достоверном уровне книге предлагает исчерпывающий анализ того, как у Путина появилось чувство неуважительного и пренебрежительного отношения со стороны администраций Билла Клинтона (Bill Clinton) и Джорджа Буша (George W. Bush), что в итоге в период с 1999 по 2003 год, когда состоялось вторжение в Ирак, привело к изменении взглядов от в общем проамериканских до отношения к США как к высокомерному и некомпетентному игроку на международной арене. Вы не обязаны любить этого парня, чтобы признать, что кое в чем он прав.
Но даже несмотря на густой лес деталей, собранных Хилл и Гэдди за годы изучения пещер души Путина, они не отступают от предположения о том, что для понимания этого человека мы должны изучить российскую историю и понять концепцию «русскости», и что все это полно противоречий, сомнений и мистификаций. Я клянусь, мне пришло в голову сравнение Путина с литературным персонажем до того, как я узнал, что Хилл и Гэдди сделали то же самое. Их пример забавнее. Они говорят, что отношение Путина к истории России напоминает об Олеге Комарове, «псевдо-колоритном» русском эмигранте, который преподает в американском колледже. Этот персонаж выведен Владимирым Набоковым в 1957 году в «Пнине». Комаров одновременно реакционер и советофил, чья «идеальная Россия должна была б соединять в себе Красную Армию, помазанника-монарха, колхозы, антропософию, русскую церковь и плотину гидроэлектростанции», пишет Набоков.
Какое бы насилие, жестокость и репрессии не применял бы Путин по отношению к российским диссидентам, раздражающим этническим меньшинствам и соседним странам, это делается в стиле Комарова, если верить главному тезису «Мистера Путина». Путин использует коллективную историческую память народа о повторявшихся вторжениях, войнах и лишениях, и коллективное желание восстановить утерянное величие как сгинувшей в 1917 году Российской империи, так и рухнувшего в 1991 году советского колосса. Путин — государственник, это непереводимый на английский язык термин, означающий «человек государства», и никто из американских политиков не примет его как эпитет для себя добровольно, даже если это и подходит к его взглядам, как, например, к Джо Байдену (Joseph «Joe» Biden, Jr) или Хиллари Клинтон (Hillary Clinton).
В нашем исключительном политическом дискурсе слово «American» — это как существительное, так и прилагательное, и оно не означает одно и то же, когда звучит на телеканале Fox или телеканале MSNBC, когда его произносят Дональд Трамп (Donald Trump) или Берни Сандерс (Bernie Sanders). Это только небольшой пример того, как английскому языку не хватает тонких особенностей русского. Хилл и Гэдди указали на важный момент, описывая, как Путин, даже в разгар эксплуатации роста националистических настроений в России как опоры для своей власти, одновременно позиционировал себя в качестве преграды на пути националистического экстремизма, в качестве разумного человека, пытающегося собрать воедино неразумную страну.
Путин последовательно использует более нейтральное слово «российский», описывая идентичность жителей России, и этот термин снова связан с государством. Он избегает слова «русский», которое ассоциируется с русским славянским этносом, русским языком и Русской православной церковью. Другими словами, с тем, что мы бы назвали расизмом, хотя этот термин не точно подходит для российского контекста. Путин вел долгую, кровавую и дорогую войну, чтобы подавить мятеж в Чечне, имея дело с внутренним терроризмом, значительно худшим, чем теракты 11 сентября. В этот период он отверг призывы националистов провести в Чечне этнические чистки или дискриминировать мусульман и этнических чеченцев, живущих в России. Список нарушений прав человека и гражданских свобод, совершенных Путином, очень длинный, и о нем не следует забывать, но все это делалось, исходя из соображений российского исторического предназначения, а не на основе узких националистических или расистских концепций.
Путин и Дональд Трамп добились власти и признания, как национальные архетипы силы и «человека, который сделал себя сам». Но Трамп — это самодельный гротеск, звезда реалити-шоу, призванная быть более шокирующей и эпатажной, чем любая из Кардашьян, чем знаменитости, сменившие пол, чем массовые убийцы и играющие на аккордеоне кошечки из роликов на You Tube. Путин, с другой стороны, должен был раствориться в российском величии и скрыться за специально созданной завесой из псевдо-информации. Он практически стер свою личность, чтобы стать полубожественным аватаром для своей страны, какими были Сталин, Петр Великий и целая плеяда других российских правителей до него. Недаром Маша Гессен назвала свою биографическую книгу о Путине, вышедшую в 2012 году, «Человек без лица» (The Man Without a Face: The Unlikely Rise of Vladimir Putin).
Совершенно справедливо мнение, что и Путин, и Трамп представляют собой глобальные разновидности национализма и популизма и играют на глубоко запрятанной мечте человека о сильном лидере, о некой отеческой заботе. Но события, сформировавшие их, настолько различны, что делают сравнение бессмысленным с практической точки зрения. Гипотетическое президентство Трампа, какой бы жуткой не казалась эта мысль, к хорошему или к плохому, но не будет иметь ничего общего с президентством Путина.
Харизматичная и/ или отталкивающая фигура Трампа коренится в американском мифе о независимой личности, персонаже Джона Уэйна (John Wayne) или Клинта Иствуда (Clint Eastwood), который стоит выше закона или социальных условностей и считает правительство большой ложью, навязанной слабакам слюнтяями-крючкотворами. Вам считать, будет ли такой архетип более или менее зловещим, чем путинский государственник, или служить абстрактным воплощением коллективной идентичности. Но в любом случае это еще более противоречиво и намного менее функционально. Трампу остается только смотреть через Европу с вожделением и мечтать о той власти, которая есть у безликого и серого человека в Кремле. С учетом такого, какая у нас раздолбанная страна, нам нужно быть благодарными за то, что он никогда не получит такую власть.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Дональд Трамп и Владимир Путин больше похожи на литературных персонажей, чем на людей из реального мира. Это отчасти объясняет частые заявления Трампа о том, что он понимает Путина и сможет договориться с ним. «С точки зрения лидерства он действует на отлично», — сказал вероятный кандидат на пост президента от Республиканской партии в интервью Биллу О’Рейли.
