Свобода творчества и правозащита в России

«Свобода творческого выражения, протест и искусство в России» — двухдневная конференция под таким названием прошла в Стокгольме. Ее организаторами стали шведское правозащитное, внепартийное объединение Ordfront/Ордфронт в сотрудничестве с Международным молодежным правозащитным движением. Говорилось об условиях существования по настоящему свободного искусства в современной России, в ситуации давления со стороны властей, а также консервативных, религиозных и националистических сил. О возможных связях и будущих контактах между российскими и шведскими художественными группами и структурами.

Вашему вниманию несколько голосов прозвучавших на этом семинаре, а также позиция представителя Шведского института ставшего спонсором этого форума.

Журналист сетевого издания Сноб Анна Гаскарова, жена Алексея Гаскарова одного из осужденных по Болотному делу, в поддержку узников которого, объедение Ordfront уже давно ведет кампанию:

— Мне кажется неожиданным, с приятной точки зрения, что в Швеции существует интерес к тому, что происходит в России. Я в приватных разговорах спрашивала журналистов, которые со мной беседовали. В том числе, почему и зачем? Объясняя себе раньше, что Россия это такой глобальный игрок на мировой арене и поэтому наверно интересно, что там внутри происходит и в чем менталитет, как формируется в России политическая атмосфера. Но мне человеку, который приезжает, важно показать какие то альтернативные истории. Потому что, у нас есть какие-то федеральные каналы, есть Russia Today, который транслирует на английском, про политику власти, новостной канал. Но это все очень искаженно и лояльно Кремлю, поэтому мне кажутся очень важны такие миссии, показать альтернативную Россию, что происходит. И то, что сегодня здесь произошло, это платформа для диалога, которая выстраивает мосты, на будущее, в том числе, и это очень важно. И диалог достаточно конструктивный, с возможностью найти какие то решения конкретных, маленьких проблем из которых потом складывается глобальная атмосфера.

— Вы говорите Russia Today: думаете, что по ним здесь кто-то строит картину российского мира?

— Я понимаю, что это не так популярно. При этом учитывая в целом изоляцию России, как со стороны международной, так и, в большей степени, нашу, у нас очень мало ресурсов, которые пытаются связь с внешним миром установить. Я чувствую, есть недостаток понимания и каких то возможностей».

— Ордфронт, как мы знаем, ведет кампанию, касающуюся Болотного дела, что для Вас это значит?

— Я говорила в своих выступлениях, что очень важно, чтобы тишина не захватывала пространство. Это один из наших самых главных врагов. Когда мы сталкиваемся с тишиной, это свидетельство такой фрустрации, в нашей стране, в том числе, люди не могут ничего предпринимать, они не знают, что делать. Поэтому, с одной стороны это инфоповод, то что произошла встреча в другой стране, что здесь люди интересуются и хотя помочь. А с другой стороны, я могу рассказать, как можно помочь. И сейчас действительно есть какие-то каналы, влияния на ситуацию Болотного дела.

— Вы замечали, что с Вашим мужем, происходили какие-то вещи, от внешнего влияния, действительно воздействовавшие на ситуацию?

— Во первых, сроки которые получили все фигуранты дела, не самые большие из того, что угрожало. И отчасти, это связано с большой информационной кампанией, которая вышла за пределы нашей страны, в том числе. Потому что очень важно было взаимодействие с организациями международного уровня, например Международной амнистии, представители которой приходили даже к нам на суды. Вот этот диалог, в информационном пространстве, уважаемых изданий и прессы, когда деятели культуры высказываются в поддержку Болотной кампании, это некоторое поручительство об адекватности самой кампании.

В скобках заметим, что хотя знаменитый российский музыкант Андрей Макаревич, побывавший недавно в Стокгольме с концертом, отказался с нами говорить о политике, но в поддержку Болотной кампании Ордфронта он высказался.

Еще одним участником семинара была Анна Добровольская член координационного совета международных молодежных правозащитных движений, директор Дома прав человека в Воронеже. Анна, помимо прочего, говорила о необходимости изыскивать новые методы работы для правозащитников во все более ужесточающемся правовом поле и когда помощь из-за рубежа может превратить организацию в изгоя.

— Глобально, есть несколько методов того, как сейчас можно работать. И может быть переход к низовой коммуникации с людьми, может быть не очень публичным и громким акциям, он будет гораздо более действенным, потому что люди сейчас уже очень, очень устали от всего и им хочется скорей, человеческого общения, чем каких-то слоганов в газетах, хотя это все про разное.

— То есть, людям хочется каких-то конкретных действий и на этом фоне развиваются волонтерские движения?

— Они, в том числе, развиваются, но не сильно. Потому, что и в волонтерство, и в правозащиту приходят не очень много людей. И потом правозащита, она за счет красивой картинки, привлекает больше пассионариев, — потому что им хочется изменить все и сразу. И мы, работая с молодежью каждый раз говорим, что правозащита это про очень тяжелую, низовую работу. Про работу с жертвами, которые будут плакать, которые будут все время рассказывать как у них все плохо. А ты как правозащитник будешь не только плакать ночами, но поговорив с этими людьми тебе нужно еще кучу всяких бумажек сделать, и ты понимаешь, что помочь им все сложнее. А что касается благотворительных организаций, волонтерских, то здесь тоже проблема там, наоборот люди, понятно что они делают великое дело, зачастую, собирая деньги на помощь кому то или ездя в детские дома, но это тоже сложно. Потому что ситуация такая, что можно ездить в один детский дом, но системно ситуация такая, что изменить ее тяжело только благотворительными действиями. Сейчас власти делают все, чтобы эта системная, гражданская правозащитная работа была невозможна. Все это объявляется немедленно политической деятельностью, хотя это не просто наше право, это наша обязанность, как граждан, говорить государству, где оно недорабатывает. К сожалению, нас все больше загоняют в серую зону. Это смешение правозащиты и политики и в нем, очень сложно людям объяснить, чем мы занимаемся. Даже клиенты наши, которые приходят в нашу общественную приемную, они с порога говорят — вы же иностранные агенты. А потом говорят, а нас к Вам отправили в государственной приемной, сказали, что только Вы можете помочь. Эта шизофрения, в хорошем смысле слова, она нормально существует у людей. Но когда придут нас выселять из офиса мы не знаем, будут ли они нам помогать или скажут — иностранные агенты и ладно.

Упоминала Анна, и другие участники семинара, и все более сложные условия получения какой-то материальной поддержки из-за рубежа. И в этой связи мы несколько слов хотим сказать об отделении Шведского института, целево работающем с российско-шведскими креативными проектами. Отметим, что Шведский институт это государственной организации, занимающаяся вопросами укрепления или улучшения имиджа Швеции, в том числе и в России.

В задачи руководителя программы Шведского института Юдит Блэк/Judith Black Креативные силы Восточной Европы и Креативные силы России/Creative Force Östra Europa и Creative Force Ryssland, входит материальная поддержка художественных движений в этих странах, правда не напрямую и именно эта структура финансировала нынешние семинары объединения Ордфронт: «Мы оказываем поддержку шведским организациям, которые готовы сотрудничать с аналогичными организациями в странах, которые охватывает наша программа. И это должны быть проекты, которые прямо или косвенно способствуют развитию свободы слова и демократии, то есть прогрессивные силы».

Данная программа Шведского Института, уточняет Юдит Блэк, рассчитана на проекты в медиа сфере, традиционной или новейшей, или в культурной сфере, в широком смысле, и все это для достижения позитивных сдвигов. Дважды в год Шведский институт принимает заявки на подобные проекты. Ближайший тур приема заявок состоится в декабре, для проектов на 2016 год.

— О каких же суммах может идти речь?

— У нас две формы поддержки. В одном случае это поддержка на начальную фазу проекта, речь может идти о небольших суммах, до 100 тысяч крон. И другая форма, рассчитана на более крупные проекты сотрудничества. До 300 тысяч крон в год и продолжаться проект может максимум два года. То есть, максимум 600 тысяч крон на двухлетний проект.

— Одним из получателей субсидий по этой программе и стало объединение Ордфронт, что, в частности, и вылилось в проведении семинара, о котором у нас идет речь...

— Да, этот семинар был чрезвычайно важным, он предоставил возможность напрямую заглянуть в ситуацию с гражданским обществом в России.

Юдит Блэк спросила гостей семинара, правозащитников и художников из России, как Шведский институт, имеющий средства, способен им помочь.

— Услышали ли вы ответ?

— Частично, непрямой ответ. Мы считаем, что в сложные политические времена, наши программы более важны, чем когда-либо. И сейчас некоторые говорят, не пора ли закрывать «Креативную силу Россия» ведь все так сложно и тяжело. Мы отвечаем — нет. Это важнее, чем когда либо. Но мы хорошо осознаем, что в связи с принятием новых законов: об иностранных агентах и другого, о нежелательных организациях, мы опасаемся, что организации российского гражданского общества, будут вести себя осторожно или сомневаться, в том, что касается вступления в сотрудничество со шведскими партнерами. И мы видим, что шведские организации рассуждают аналогично. У них те же сомнения.

«Но как мне сказала недавно одна женщина из России,— продолжает Юдит Блэк — вопрос с иностранным финансированием зависит от того, откуда именно это финансирование приходит. Она отметила, что многие предпочитают избегать финансирования из США, но к Швеции по-прежнему существует уважение. И мы видим в этом потенциал, в сотрудничестве, именно с нами». «Хочу в этой связи подчеркнуть, что мы отнюдь не государственное ведомство, напрямую финансирующее проекты. Все деньги идут через независимые шведские организации, в этот процесс мы не вмешиваемся и не регулируем».