Барак Обама не отправит войска на Ближний Восток, и точка. Ему хватило одной «идиотской войны».

Кто бы мог подумать, что гражданская война в Сирии закончится возвышением российско-иранского консорциума. На самом деле, конечно, война далека от завершения, и ее будущие повороты предсказать непросто. В 2011 году Эхуд Барак, занимавший тогда пост министра обороны Израиля, предсказал, что Башар Асад падет через полгода. Не стоит особенно винить его за несбывшиеся предсказания. За полгода до распада СССР в 1991 году ЦРУ верило, что Советский Союз будет существовать и в XXI веке. И кто мог ожидать, что несколько рот лохматых партизан обрушат на Кубе режим Батисты и сформируют военно-коммунистическую династию, падение которой после 56 лет пребывания у власти уже никто не рискует предсказывать.

Несмотря на все это, российско-иранский консорциум пытается захватить контроль над Сирией. Российская интервенция очень значительна, прибытие сухопутных войск считается вполне реальной возможностью. Россия уделала США и их союзников. Под дымовой завесой международной солидарности в борьбе с терроризмом Путин объявил войну всем без исключения противникам Асада, включая тех, кого поддерживают США и финансирует ЦРУ.

Барак Обама не придет к ним на помощь. Он не пришлет сухопутные войска на Ближний Восток. Только не в оставшийся год пребывания в Белом доме. И не потому, что он пацифист. Он не верит в эффективность военного вмешательства. Если бы все зависело только от него, то он не позволил бы втянуть себя в войну против Каддафи в Ливии. Если бы не французы и катарцы, Каддафи вышел бы победителем из гражданской войны в Ливии, или по меньшей мере не потерпел бы поражения. Сегодня задним числом все начинают с ужасом понимать, что, возможно, так было бы лучше.

И, разумеется, неудачная авантюра свержения Саддама Хусейна, открывшая череду самых страшных в истории катастроф на Ближнем Востоке. Она же положила конец краткосрочной монополии США на международной арене. В 2002 году Барак Обама, тогда никому не известный депутат законодательного собрания штата Иллинойс, заявил, что он не против войны, как таковой, он против «идиотской войны».

Осенью 2002 года против «идиотской войны» выступали только маргиналы американской политики. Демократы в Конгрессе поспешили проголосовать «за». Барак Обама оказался прав, а Хиллари Клинтон ошиблась. Но, парадоксальным образом, Обама был прав, потому что не знал, а Клинтон ошиблась, потому что знала. Обама не получал данных разведки, не тот уровень, а Клинтон и другие демократы в Конгрессе — получали. Данные разведки оказались совершенно неверными.

Президент Буш даже спросил директора ЦРУ: «Это все, что у вас есть?», когда тот представил отчет об «оружии массового поражения». Директор ЦРУ ответил любимой метафорой американцев: «Это слэм-данк», то есть, бросок, при котором мяч наверняка проходит в корзину. В общем, инстинкт никому неизвестного чикагского политика превзошел данные спецслужб.

Прагматизм в управлении империями

Обама продолжил опираться на инстинкт и интуицию и после того, как пришел в Белый дом. Он верил, что военное вмешательство, даже ограниченное и краткосрочное, лишь осложнит положение США. В принципе, точно так же считали почти все американские президенты, начиная с Джорджа Вашингтона. Это классическая позиция прагматичного крыла правительства империи. Самая эффективная сила — в намеках. Когда же сверхдержава начинает на деле применять силу, она попросту растрачивает ее.

Эта практическая мудрость вела Великобританию в эпоху ее расцвета, с небольшими исключениями. Главный смысл заключался в исключении эмоций при принятии внешнеполитических решений. Эмоции, особенно идущие с площадей и направляемые безответственными журналистами, втягивают страны в авантюры, которые начинаются со славы и заканчиваются бесславным и унизительным поражением.

Обама был готов максимум коснуться сирийского болота кончиками пальцев, чтобы выдернуть их обратно при первом же ожоге. Он упустил возможность сотворить историю, когда отказался от им самим же начерченной «красной черты» и не стал наказывать Асада за применение химического оружия два года назад. Русские уговаривали его не применять силу, но они были далеки и бессильны. Сирийские оппозиционеры ждали бомбардировок, затаив дыхание.

Тогда и Путин понял то, что поклонники президента США знали давно: что «не будет драмы от Обамы», что его хладнокровия достаточно для замораживания начавших таять льдов Антарктиды. Потом была Украина, и сделанные из «не-драматичности» выводы отлично послужили интересам России, а заодно и интересам Ирана на переговорах по ядерной программе.

Очень длинная линия

Ирано-российское сотрудничество в Сирии — наглядный пример поражения Запада. Это однозначное фиаско турецкого лидера Эрдогана. Это оглушительная и болезненная пощечина Саудовской Аравии, государствам Персидского залива, Египту и Иордании. Это катастрофа для Израиля.

Если этот проект увенчается успехом, между Тегераном и Бейрутом протянется сухопутный коридор. До 2003 года о таком коридоре Иран мог только мечтать. Он стал реальностью благодаря американским мессианским мечтам («Реформу мусульманского мира», не меньше, обещал Пол Вулфовиц, этот Ахитофел на службе у Буша) и бездействию на раннем этапе гражданской войны в Сирии.

Иран реализует свои исторические мечты об экспансии. В прошлый раз иранцы мыли ноги в Средиземном море в первой четверти VII века, за десять лет до того, как из Аравийской пустыни вырвались всадники, уничтожившие Персидскую империю (и несколько других царств заодно). География и политика побеждают все. Как протянулась линия преемственности между амбициями царской и современной России, так же растянулась очень длинная линия преемственности от Сасанидской империи раннего Средневековья к современному исламистскому Ирану.