Азербайджан: вера и власть

Было несколько удивительно видеть, как Ильхам Алиев меняет в апреле свой обычный костюм с галстуком на белые одежды для паломничества в Мекку. Ведь президент богатого энергоресурсами Азербайджана — дитя советской эпохи. Самого Алиева и его гламурную жену и дочерей редко можно увидеть соблюдающими религиозные традиции, тем более посещающими Мекку, чтобы увидеть Каабу, главную святыню ислама.

Визиту правящей семьи в Мекку предшествовало открытие мечети Гейдара в азербайджанской столице Баку в декабре 2014 года, однако эта мечеть остается закрытой для обычных посетителей. Неожиданный интерес президента к религии вызывает целый ряд вопросов.

Означает ли он, что в этой стране, где религия подавлялась на протяжении семидесяти лет, ислам превращается в нечто большее, чем просто символ этнической принадлежности? Или, как во многих других странах, ислам становится еще одним инструментом консолидации власти и привлечения на свою сторону более религиозных слоев общества? Есть также и третья теория: что правительство предпринимает усилия по созданию своей собственной национальной версии ислама.

В любом случае религиозные чувства в Азербайджане, несомненно, находятся на подъеме. Мусульмане Азербайджана принадлежат к разным течениям внутри ислама. Примерно 85 процентов — шииты, 15 процентов — сунниты, при этом значительная часть жителей страны просто обозначают себя словом «мусульмане» и соблюдают ограниченный набор религиозных правил. Сложная экономическая ситуация, хроническая коррупция и отсутствие других идеологических альтернатив — всё это заставляет азербайджанцев обращаться к религии как единственному источнику надежду...

Правительство пока не нашло открытого и прозрачного способа отвечать на религиозные чаяния граждан, что побуждает некоторых людей занимать в маргинальные ниши и даже уходить в подполье. Многое зависит от того, какой путь в итоге выберет правительство Алиева.

Нетрадиционная традиция ислама в Азербайджане

Ислам обрел массовую популярность в Азербайджане только после распада Советского Союза. Экономические трудности и гуманитарные проблемы побудили людей искать альтернативные варианты заполнения ощущаемого ими вакуума. Религия дала возможность восстановить связь с исламскими корнями страны, которые осуждались при советской власти.

Эльдар Мамедов уже много лет наблюдает за развитием азербайджанского общества и в настоящее время занимает пост политического советника при Европейском парламенте. Он описывает возросшую роль ислама вскоре после распада СССР как результат проектов по национальному строительству и объясняет это следующий образом: «Национализм был движущей силой беспрецедентной политической мобилизации в конце 1980-х — начале 1990-х годов, но за пределами элит он не затрагивал такие глубинные струны, как религия. Затем национализм был серьезно дискредитирован в 1992 году, когда Народный фронт предпринял неудачную попытку руководства страной, и ислам заполнил образовавшийся вакуум».

В отличие от многих других стран с преимущественно мусульманским населением в Азербайджане восстановление связи с исламскими корнями не имело экстремистских коннотаций. «Люди идеализировали не ислам предков, а ислам как таковой, — добавляет Мамедов, — очищенную версию ислама, свободную от местных обычаев и предрассудков».

В 1992 году правительство, сформированное только что победившим на выборах Народным фронтом, и лидер партии Абульфаз Эльчибей недооценили силу религиозных устремлений и объявили страну светским государством, несмотря на то, что большинство населения составляют мусульмане.

Эльчибей стал первым демократически избранным президентом посткоммунистического Азербайджана и принес с собой светскую националистическую идеологию, заимствованную у Турции, но страна всё еще ощущала идеологический вакуум, образовавшийся после распада Советского Союза.

И хотя вдохновленный турецким примером светский национализм продвигался партией власти, он был далеко не единственной идеологией, которую проповедовали в молодой республике. На Азербайджан большое влияние оказывали его южный сосед Иран и арабские государства, что во многом объясняется религиозным наследием и исторически сложившимися связями.

Учитывая, что правительством страны не были предложены альтернативные нарративы, которые бы конкурировали с глубоко укоренившейся советской идеологией, то возможность представилась идеальная. Единственным мощным нарративом позднее стал «культ личности», внедренный третьим президентом Гейдаром Алиевым и позднее расширенный его сыном и нынешним президентом Ильхамом Алиевым.

Мамедов считает, что режиму Алиева удалось предложить народу лишь свою собственную форму культа — культ лидера, а нефть подпитывала консьюмеризм и культурный элитизм. «Люди ищут смысл, выходящий за рамки всех этих лозунгов о „стабильности, независимости и прогрессе“, статуй, парков и музеев имени Гейдара Алиева. [Этот поиск] выражается в религии».

К середине и концу 1990-х годов Азербайджан оказался разделен между различными направлениями ислама. Умеренные шииты столкнулись с радикальными шиитскими группами, которые отказывались признать юрисдикцию государства в религиозных делах. Появились салафитские и радикальные ваххабитские группы, а община, придерживающаяся классических суннитских традиций, оказалась под сильным влиянием Турции.

До 1990-х годов салафизм не был известен в Азербайджане. Ваххабизм, крайне антишиитское направление религиозной мысли и радикальное крыло салафитского ислама, стало популярным в северных регионах страны, особенно среди суннитского лезгинского меньшинства, но также и в столице страны. Более умеренные салафиты часто собирались в мечети Абу Бакр в Баку, чтобы послушать выступления имама Гамета Сулейманова, порицавшего бедность, коррупцию и социальную несправедливость.

Тем не менее, правительство Азербайджана всегда видела угрозу в этом течении ислама. Непропорционально жесткие методы работы государства — полицейские рейды на главную мечеть, принудительное публичное бритье бород и многое другое — заставили последователей этой религиозной группы уйти в подполье. Однако за пределами Баку их дела обстоят лучше. В ходе своей недавней поездки по разным частям Азербайджана профессор теологии и эксперт по исламу Алтай Гоюшов отмечал, что последователи салафизма закрепились и весьма активны в регионах.

В начале 1990-х годов появилось много иранских инициатив. Иран финансировал религиозные школы и направлял миссионеров в южную часть Азербайджана. К концу 1990-х многие иранские муллы были высланы по приказу покойного президента Гейдара Алиева, а деятельность большинства медресе (религиозных школы) была запрещена.

Однако Иран продолжил оказывать влияние на религию в стране через азербайджанских мулл, прошедших обучение в Иране. Эти муллы, такие как Талех Багирзаде или Ильгар Ибрагимоглу, проявляли симпатии к иранскому теократическому режиму.

Теолог Ильгар Ибрагимоглу объединил вокруг себя другого рода мусульманскую группу — проиранских шиитов. Ибрагимоглу совместил исламские ценности с демократической риторикой, что сделало его крайне популярным среди образованной молодежи. Сам Ибрагимоглу прошел обучение в Коме, священном городе шиитов, и изучал права человека в Польше.

Талех Багирзаде, другой харизматичный имам, собирал толпы слушателей своими яростными проповедями, жестко критикуя правительство Азербайджана. После одной такой проповеди в 2013 году Багирзаде оказался в тюрьме, получив двухлетний срок по обвинению в хранении наркотиков. Его недавно освоодили, но уже дважды снова допрашивали. В ходе своего последнего визита в местный полицейский участок пределами Баку, он выяснил, что кто-то предупредил полицию о его присутствии, обвинив в том, что он якобы приехал в город для выступления с антиправительственной проповедью.

На сегодняшний день значительная часть юга страны придерживается иранской версии шиитского ислама. Его основным оплотом является село Нардаран недалеко от Баку. Здесь практически нельзя встретить женщину без хиджаба. Стены покрыты радикальными плакатами и лозунгами на арабском языке, гласящими: «Мусульмане должны стать солдатами ислама и защищать ислам» и «Красная смерть лучше черной жизни. Аллах Акбар!»

Протурецкое суннитское присутствие в Азербайджане проявляется в двух формах: через турецкое Управление по делам религий и компанию «Чаг Огретим», которая связана с проживающим в США священнослужителем по имени Фетхуллах Гюлен. Первая организация финансировала строительство нескольких мечетей (все к настоящему моменту уже закрыты), а вторая финансировала и руководила деятельностью сети школ, одного университета и факультета теологии в Бакинском государственном университете. В общей сложности одиннадцать школ, один университет (Кавказский университет в Баку) и 13 университетских подготовительных центров были созданы компанией «Чаг Огретим» после получения Азербайджаном независимости.

Однако ситуация изменилась в 2013 году. Все учебные заведения «Чаг Огретим» за исключением университета были переданы Государственной нефтяной компании Азербайджана (ГНКАР) и переименованы в Бакинский международный учебный центр. И хотя представители ГНКАР не комментировали решение взять на себя управление этими школами, обозреватели связали его с ухудшением отношений между тогдашним премьер-министром Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом и Гюленом.

После протестов в парке Гези Эрдоган, теперь занимающий пост президента Турции, обвинил движение Гюлена в создании «параллельного государства» с целью свержения правительства Партии справедливости и развития. В ходе встречи с членами своей партии в апреле прошлого года Эрдоган упомянул о списке предполагаемых сторонников Гюлена в Азербайджане и попросил азербайджанские власти внимательно его изучать. В результате проправительственные средства массовой информации раскритиковали некоторых чиновников за связи с новым врагом Эрдогана, который «проник» в азербайджанские государственные институты.

Правительство продолжает осуществлять контроль за радикальными религиозными группами. Управление мусульман Кавказа, правительственная организация по работе с религиозными группами, является близким союзником правящей элиты, и его лидер Шейх Аллахшукюр Пашазаде известен своей поддержкой правительства. Правительству Азербайджана также удалось купить лояльность других шиитских священнослужителей, таких как Ибрагимоглу, причем этот феномен наблюдается с 2009 года.

Алтай Гоюшов говорит, что правительство заключило выгодную для себя сделку: «Это тщательно продуманная политика. С одной стороны, правительство покупает лояльность шиитских священнослужителей, помогая им расширять базу сторонников, а с другой, использует их образ для запугивания местного светского большинства, а также международной аудитории при помощи [растущего беспокойства относительно] исламизации». Гоюшов приходит к выводу, что правительство стремится подавать себя как единственного реального защитника светских ценностей.

В то же время продолжается подавление активного гражданского общества в Азербайджане и светской демократической оппозиции, происходят аресты известных критиков правительства, в последние два года было несколько приговоров против видных журналистов.

Всё это говорит о том, что правительство испытывает страх перед демократической оппозицией. «Для этого правительства демократия — главный враг, и оно задействует любого, кто может помочь в борьбе со светским демократическим гражданским обществом», — говорит Гоюшов. Этим также объясняется официальная и неофициальная правительственная поддержка активных религиозных групп.

Приезд в Баку высокопоставленного иранского священнослужителя Аятоллы Хусейна Нури Хамадани в августе этого года и его встречи с шиитскими религиозными лидерами и их последователями является частью игры и сигналом Западу. Даже американского замминистра не приглашают в Азербайджан, при этом азербайджанские политики находят время для встреч с иранскими священнослужителями.

Сохраняется сопротивление влиянию религии

В Баку в изобилии присутствуют признаки светской жизни. Бурная ночная жизнь столицы славится вечеринками и этим не отличается от других городов мира. Дорогие клубы, бары и рестораны открыты до самого утра, жители страны производят и пьют традиционную тутовую водку и даже едят свинину.

Религию не преподают в школах, а духовная литература находится под строгим контролем. Распространение не получивших официального одобрения религиозных материалов карается крупными штрафами. Все мечети страны, а их около двух тысяч, должны регистрироваться в местных органах власти. 6 октября парламент страны принял новую поправку к закону «О средствах массовой информации». Теперь до публикации любой вид религиозной литературы должен получить одобрение соответствующего органа исполнительной власти. С 2009 года все религиозные группы должны регистрироваться в органах власти, а религиозные деятели должны заново получать разрешительные документы.

Выступления в поддержку ношения женщинами хиджаба в школах и университетах, в которых в 2013 году приняли участие консервативные мусульмане, не принесли результата. Споры вокруг хиджаба происходят постоянно, ящик Пандоры каждый раз снова открывается с началом учебного года в азербайджанских школах. В этом году Управление мусульман получило порядка ста жалоб. И хотя удалось убедить некоторых директоров школ разрешить ученицам носить хиджаб в классе, в большинстве случаев девочкам приходится выбирать между образованием и религией.

Тем не менее, по словам теолога и бывшего политического заключенного Талеха Багирзаде, нельзя даже говорить о формировании исламского правительства в Азербайджане, у этой идеи нет перспектив.

Эльдар Мамедов согласен: «Я думаю, Багирзаде прав в том смысле, что в Азербайджане не созрели условия для формирования того, что можно было бы назвать „исламским правительством“. Для работы такого правительства нужны религиозные юристы, хорошо разбирающиеся в вопросах исламского права. Или же нужна возвышающаяся над другими харизматичная и эрудированная личность, способная навязать свои взгляды остальным, как покойный Аятолла Хомейни, основатель Исламской Республики Иран. Я не вижу, чтобы нечто подобное могло в ближайшем будущем появиться в Азербайджане. Кроме того, в Азербайджане довольна сильна светская традиция, а иранская система правления здесь непопулярна, если не считать маргинальные группы».

Алтай Гоюшов также говорит, что «азербайджанцы среди всех мусульманских наций наименее серьезно относятся к религиозным церемониям и посту. Баку по-прежнему остается самым светским местом в мусульманском мире, несмотря на то, что количество практикующих мусульман растет».

Ясно одно: за последние двадцать лет с прихода к власти клана Алиевых Баку выработал эффективные методы, которые позволяют держать под контролем всех игроков: активистов, НКО, СМИ, оппозицию и религиозные группы. За исключением официальных лиц и родственников правящего клана Алиевых, ни одна из этих групп не является автономной и полностью жизнеспособной. Опубликованный в 2010 году отчет Международной кризисной группы описывает политику режима как целенаправленное продвижение безнаказанности, насаждение самоцензуры в обществе и затруднение коллективных действий. Позиция правительства по отношению к религиозным группам часто преувеличивается с целью привлечения поддержки Запада и маскировки недемократических тенденций в стране.

Чем дольше правительство Азербайджана будет избегать приведения в порядок ситуации с демократией и правами человека, тем больше людей будут обращаться к религии, и это не зависит от числа новых мечетей (особенно если они будут оставаться закрытыми для широкой публики) и президентских визитов в Мекку. Гоюшов с данным тезисом согласен и заключает, что «это становится совсем другой проблемой, если вы видите, что люди берут на вооружение радикальные взгляды из-за беззакония, несправедливости, бедности, безудержной коррупции, развалившейся системы образования и экономической политики правящей элиты».