Последний крестоносец

Из-за позиции по кризису беженцев и антиисламских заявлений премьер-министра Виктора Орбана Венгрия - вновь на первых полосах газет. Заявления Орбана можно расценивать в рамках линии, характерной в прошлом для президента США Джорджа Буша, итальянского премьер-министра Сильвио Берлускони, президента Грузии Михаила Саакашвили — или расистско-популистских партий, действующих в Европе. Наряду с выпадами по вопросу беженцев, премьер-министр Венгрии привлекает внимание и сближением с Россией.

Антиисламские заявления Виктора Орбана и его новые «дружеские союзы» можно рассматривать в нескольких измерениях. Искомые ответы касаются не только глобального, регионального и национального уровня, но и напрямую связаны с политикой орбановского толка. Поскольку важное место в оценках венгерского народа и политиков занимает история, нельзя проигнорировать и исторические факторы.

Венгры осознают, что благодаря истории и культуре занимают особое место в Восточной Европе. Хотя их история писалась в Европе, она также несет в себе следы туранизма. Их культурные коды не относятся ни к англосакскому, ни к латинскому, ни к славянскому миру. Это создает ощущение замкнутости. До сих пор свежи в памяти две крупные драмы, пережитые венграми в новейшей истории. Первая — это распад исторической Венгрии в соответствии с Трианонским мирным договором, который был ей навязан после поражения в Первой мировой войне и раздробил венгерскую нацию. Вторая — советская оккупация после Второй мировой войны. Оба эти события воспринимаются в общественном сознании как гораздо более крупная трагедия, чем битва при Мохаче (1526), в результате которой турки вычеркнули Венгрию из истории.

Общественная реакция на несправедливость Трианонского мира и российскую оккупацию занимает важное место в риторике венгерских политиков. «Фидес» Виктора Орбана и «Йоббик» Габора Воны (Gabor Vona) всегда напоминают о необходимости устранить несправедливость Трианонского договора. В этой связи возникает вопрос: почему Виктор Орбан, с одной стороны, делает акцент на Трианонском договоре, с другой — пытается сблизиться с Россией, которую считают еще одной угрозой?

Когда Венгрия распрощалась с СССР и обрела полную независимость, в ее политической жизни сформировалось два крыла: 1) социалисты и посткоммунисты; 2) либералы, которые боролись за избавление от советской диктатуры. Хотя сейчас Орбан проводит политику консервативно-националистической направленности, в то время он участвовал в либеральном движении. В Венгрии это единственная политическая фигура, которая возникла в составе молодых кадров после обретения независимости и до сих пор активно занимается политикой. После долгих приключений его политическая жизнь, начавшаяся в либеральном крыле, возобновилась с созданием собственной идеологической платформы. В тот период мечта о Европе была на устах у всех венгерских политиков и представителей интеллигенции. В надежде на лучшую жизнь все внимание было на получении членства в ЕС. В 2004 году Венгрия вошла в ЕС, но отсутствие ожидаемых перемен к лучшему, а также разразившийся спустя шесть лет экономический кризис — самый серьезный в венгерской истории — буквально перевернули политическую жизнь этой страны вверх дном. Социалисты были разбросаны направо и налево, а влияние партий «Фидес» и «Йоббик» стало расти.

«Фидес», пришедшая к власти в результате всеобщих выборов 2010 года, после восьми лет, которые она провела в оппозиции, быстро отдалилась от политики по оси ЕС и пустилась в новые поиски. С одной стороны, возникла идея об интеграции с Евразийским союзом во главе с Россией, с другой — с тюркским миром, о чем с 2011 года говорит «Йоббик». Обе точки зрения получили признание, но сближение с Россией стало большим сюрпризом. Визит президента РФ Владимира Путина в Венгрию в феврале этого года был ознаменован не только подписанием газового соглашения. По сути он пробил брешь в стене, которую государства Восточной Европы возвели против России. Несмотря на то, что визит Владимира Путина совпал с 70-й годовщиной освобождения Будапешта от нацистской Германии, гораздо больший интерес привлек экономический аспект этого визита. Оппозиция предположила, что газовое соглашение использовалось как прикрытие, и таким способом Россия предоставила Виктору Орбану финансовую помощь в размере десяти миллиардов долларов.

Тем не менее оценивать сближение России и Венгрии только в экономических рамках ошибочно. Можно проследить определенную гармонию между имперской позицией России и ирредентистской политикой и ожиданиями Венгрии. Лицевую сторону сближения между двумя странами образует украинский кризис. Венгрия внимательно следит за происходящими событиями. Власть и оппозиция убеждены, что Украина вступила в процесс распада. В таком случае колоссальное значение приобретает будущее Закарпатской области, что находится на западе Украины. До 1920 года этот регион был частью Венгрии. Здесь проживает 150 тысяч этнических венгров. В этих условиях можно утверждать, что Будапешт сближается с Россией не столько в газовой сфере, сколько на почве гораздо более важного национального ожидания. Это следует рассматривать как рациональный шаг, сделанный на пути к реализации проекта Великой Венгрии, и уж тем более речи не идет о превращении в колонию России. Фактор Закарпатской области заставляет Киев наращивать там военное присутствие. Существует беспокойство, что после востока фронт откроется и на западе. Кроме того, если учесть, что фон напряженности, возросшей в последнее время на линии Будапешт — Бухарест, создает «будущее» венгерского меньшинства, проживающего в Румынии, то сближение России и Венгрии предстает совсем в ином свете.

С одной стороны, Орбан закладывает основы нового диалога с Россией, с другой, судя по его недавним антиисламским выпадам, играет за чемпионство в христианском мире. Многие уподобляют Орбана Карлу Мартеллу, остановившему продвижение мусульман в результате битвы при Пуатье (732), и Яну III Собескому, который нанес поражение Османской империи в Венской битве (1683). Однако знакомство Венгрии с исламом имеет глубокие корни. Ей сложно прибегнуть к аргументу о культурных границах, как, например, Словакии. В то время, как Словакия проводит тезис «у нас нет мечетей», Венгрия сохраняет такие следы исламской цивилизации, как мечети, гробницы, хамамы, и это делает бессмысленными все культурные аргументы, которые она пытается называть. Хотя мусульманское присутствие в Венгрии восходит к концу первого тысячелетия, начиная с XIII века можно говорить о его серьезном характере. Несмотря на то, что в Венгрии (где сегодня проживает более 20 тысяч мусульман) ограничивается свобода совести и вероисповедания, когда речь идет о мусульманах (поправки к конституции 2011 года), они продолжают жить в этой стране.

В первые годы политической жизни Орбана от него невозможно было услышать какую-либо позитивную религиозную риторику. Его привязанность к Римской католической церкви возникла гораздо позже. Известно, что при создании «Фидес» он во многом брал пример с немецкой партии ХДС. Можно сказать, что Орбан по достоинству оценил общественную поддержку, которую в Европе обеспечивает принадлежность к этой политической группе. Примечательно, что наибольший резонанс его антиисламские заявления вызвали именно у христианских демократов, и какой-либо негативной критики на этот счет не последовало. Значит, Орбан ведет правильную игру. Такого рода выпады обеспечивают ему поддержку не только в Европе, но и во всем мире. В то время, как в списке, подготовленном для внесения изменений в конституцию 2011 года в контексте свободы совести и вероисповедания, мусульманскому присутствию в Венгрии должного внимания не уделили, еврейская община осталась в плюсе. Это можно рассматривать как часть одного и того же расчета.

Как мы уже писали выше, на выборах 2010 года разочарование, которое в венгерском обществе вызвал ЕС, уверенно привело в парламент не только «Фидес», но и партию «Йоббик» Габора Воны. Националистическая риторика этой партии (которая особенно впечатляет молодежь) делает ее явным соперником «Фидес». Судя по всему, Орбан решительно настроен никому не отдавать этот фронт. В течение последних четырех лет он в случае необходимости не гнушается присваивать некоторые тезисы партии «Йоббик». Но тот факт, что прибывающие беженцы — мусульмане, что в вопросе Ближнего Востока «Йоббик», в отличие от Орбана, встает на сторону Палестины и, очевидно, не займет враждебную позицию в отношении мусульманского присутствия внутри страны, позволяет Орбану при его антиисламской риторике, с одной стороны, укрепить свое положение в международных кругах, с другой — упрочить свою неприкосновенность в Европе. То есть, Орбан пытается загнать в угол своего ближайшего конкурента.

При взгляде на политические приключения Виктора Орбана становится понятно, что он исходит из совершенно прагматических соображений. Об этом свидетельствуют его шаги на протяжении последних 25 лет: риски, на которые он шел, усвоение риторики социалистов, либералов и националистов. Хотя Орбан, который не намерен уступать кому-либо поддержку националистов и при необходимости ворует у Габора Воны его роль, не обязательно станет последним крестоносцем в истории, упор на христианство делает его на Западе неприкосновенной фигурой. Орбан не стремится к тому, чтобы Венгрия, как Россия, стала имперским и космополитическим государством. Он намерен собрать разделенный венгерский народ воедино в рамках националистической идеи XIX века. Поэтому его враждебность к ЕС и исламу, акцент на ценностях нельзя рассматривать в отрыве от ирредентистской политики. В то же время отсутствие какой-либо крупной идеи, которая подпитывала бы это стремление, ослабляет его позиции перед диалектикой исторического развития и усиливает позиции партии «Йоббик»!