Русские хотят войны, и это совершенно точно

Российский журналист, создатель проекта «Журналистика без посредников», записанный путинским режимом в «национал-предатели», рассказал о том, почему россияне хотят войны, почему с воодушевлением едут воевать на Донбасс, за что не любят украинцев и о том, при каких обстоятельства он встречал в Чечне граждан Украины во время войны.

Аркадий Бабченко — уникальный журналист. В профессию пришел после службы в российской армии, принимал участие в первой и второй чеченской кампаниях. Будучи репортером, побывал во многих горячих точках, в том числе, в Украине. За несогласие с официальной российской позицией властями РФ зачислил в число «национал-предателей». Создатель проекта «Журналистика без посредников». На своей страничке в Фейсбуке Аркадий собрал многотысячную аудиторию, которой позавидуют многие полноценные редакции. УНИАН побеседовал с Бабченко об Украине и России, о войне и мире.

УНИАН: Аркадий, сейчас на Донбассе наступило перемирие, есть все шансы, что масштабных боевых действий уже не будет. Каков итог первой российско-украинской войны и не рано ли его подводить?

Аркадий Бабченко: По моим ощущениям, первая серия войны закончилась. Дальше будет примерно как сейчас. То есть провокации, обстрелы возможны. Здесь надо понимать, что, пока есть Владимир Путин, в России война будет всегда. Никаких других инструментов удержания ситуации в стране и удержания влияния на общество, кроме войны, у него не осталось. Сейчас война перенесена в Сирию и на пару лет военная повестка обеспечена. Если там что-то пойдет  не так, я не исключаю переноса театра военных действий обратно  на Донбасс. Это вполне возможно. Я вижу абсолютные параллели конфликта на Донбассе с первой чеченской войной. Россия вошла в этот конфликт в 1994 году точно в таком же состоянии, как Украина в войну на Донбассе — нулевая экономика, практически полностью разрушенные институты государства, отсутствие боеспособной армии. Конечно, Украина — не Россия, но я все равно вижу предпосылки к тому, чтобы ваша страна развивалась по похожему сценарию. Если сравнивать, то между первой и второй чеченской войнами в России прошло около 5  лет. Я думаю, что примерно такой же срок ждет нас до начала второй серии на Донбассе. Это произойдет, когда низкая цена на нефть очень сильно ударит по российской экономике, и России будет совсем не до Донбасса, когда наружу выплывут внутренние проблемы. Украина за это время более-менее решит свои проблемы с экономикой, армией и решится защищать свою территорию — дойдет до границы. Война будет закончена только тогда, когда на границе, на пунктах пропуска, будет развиваться украинский флаг.

— Вы намеренно ничего не говорите о Крыме и выносите эту часть Украины за скобки?

— История Крыма — это отдельный разговор. Надо четко понимать, что за Крым Россия будет драться до последнего. Кремль не намерен воевать за Донбасс (правда, это не исключает поставки туда оружия и боеприпасов), так как новых проблем и новых трупов руководство РФ не хочет. У Украины и мирового сообщества сейчас нет никаких возможностей и сил вернуть довоенный статус-кво, потому что Россия все-таки ядерная держава и ничего с этим не поделаешь. И во главе этой ядерной державы стоит человек, который живет в своем собственном мире и в вопросе Крыма, в части «крымнаш», пользуется поддержкой 86% населения. Откровенно говоря, на самом полуострове сегодня большая часть хочет Россию. Дайте людям насладиться своей мечтой, не трогайте сейчас Крым — оставьте его на пять лет, пусть поймут, что такое Россия. Если сейчас решать эту проблему, то Украине придется въезжать туда на танках. Не забывайте, российское телевидение никто не закрыл и образ «фашистского вторжения» будет слеплен на 100%. В результате Украина получит новую войну. Это надо? До этого вы перекрывали поставку продуктов, сейчас остановите поставки электричества… И пусть [крымчане, поддерживающие аннексию] поживут в России, я за всеобщее образование, людей надо учить, пусть учатся.

— Для украинцев участие российских военных в боевых действиях на Донбассе — неоспоримый факт. Понимают ли это россияне или им достаточно официальных заявлений — «наших там нет»?

— Конечно, все все понимают, но проблема не в этом. Общественное мнение в России — это то, что показывает телевизор. Вчера общественное мнение отражало картинку ТВ «жидобандеровцы распинают русских мальчиков», сегодня — «надо воевать в Сирии». Если завтра будет сказано по ТВ, что украинцы наши лучшие братья и Порошенко наш лучший друг, то так с общественным мнением и будет, а то, что мы воевали на Донбассе и поубивали тысячи людей, будет забыто. Память здесь, как у золотой рыбки, — три часа. Другими словами, россияне знают об участии армии РФ в войне на Донбассе, но это не является проблемой, и считают: «правильно, дави хохлов, наши там есть, и че?!». Никому ничего рассказывать не надо. Все все знают.

— Почему российские телеканалы показывают участие россиян в войнах как легкую прогулку? Сама возможность гибели или ранения российских солдат исключается. Неужели жизнь гражданина этой страны для СМИ неважна?

— Ответ прост: зомбоящик, пропаганда, зомбированние и дебилизация населения оказались удивительно мощным. Даже я такого не мог представить, не думал, что с людьми можно сделать такое и на полном серьезе заставить съесть свой мозг, превратить в настоящих зомби. Пять лет назад было невозможным появление в России анекдота: «Петь, а Ваньку нашего на Донбассе убили! Молчи, дура, не было у нас никакого Ваньки». Сейчас это — реальность. Я всего жду от этой страны, но от мысли, во что они превратили людей, мне становится страшно. Они же продают память своих погибших мужей, сыновей. Власти дают им какие-то деньги и люди молчат, отказываются от них, реально хоронят своих родственников под номерными табличками. Я не понимаю, как это можно было сделать, но им удалось. В этом власти молодцы, ничего не скажешь.

— Официальная позиция Москвы известна: кадровых военных нет, но «мы никогда не скрывали участие российских добровольцев». Кто-то подводит подсчет потери среди граждан России в этой  войне, вне зависимости от их юридического статуса?

— Здесь никто никогда солдат не считал. Мы не знаем до сих пор, сколько у нас солдат  в Чечне погибло. А этих вообще никто считать и не собирается. Точной цифры погибших российских граждан на Донбассе, даже если называть их «добровольцами», не будет никогда. Это можно только предполагать.

— Что ждет ветеранов этого конфликта, с обеих сторон?

— Это отдельная большая тема. На тему  ветеранства я могу говорить долго. У Украины в этом плане все будет легче, но, безусловно, синдром пост-комбатанта вы получите. Без этого синдрома еще ни одна война не обходилась. Для меня было удивительно, но Украина не так сильно втянулась в эту война, как мне казалось ранее. Когда по всем каналам идет «на нас напала Россия», а в армию с трудом собирают 50 тысяч человек в сорокамиллионной стране — это как-то странно. Люди,  возвращаясь с войны, будут задавать своим знакомым вопрос: а ты где был? Разделение общества в любом случае произойдет, и государству этой проблемой нужно заниматься уже сейчас. В любом случае, на Украине это будет легче — для вас эта война справедливая и вы ее выиграете. Победа на войне всегда настраивает на победу в мирной жизни. Поражение на войне всегда настраивает на поражение в мирной жизни. Граждане России, можем называть их «добровольцами», которые вернуться с Донбасса, окажутся в полной изоляции. Это будет самый сильный синдром пост-комбатанта, они будут никому не нужны, общество будет стремительно беднеть и ему будет не до них и не до Украины. Эти ветераны не получат ни статуса, ни льгот, ни медалей, ни денег. Через три года, когда общественное мнение изменится и им будут говорить: вас туда никто не посылал и вы вообще дураки, посмотрите, что вы натворили, — 90% этой прослойки сопьется, и на этом все закончится.

— Откройте тайну русского характера, хотят ли русские войны?

— Хотят. Русские хотят войны и это совершенно точно. Сейчас я могу сказать про мою страну — мой народ хочет войны. Откуда это берется — из зомбоящика! Даже в Союзе не делали с обществом того, что делается сейчас, даже в «совке», где провозглашался классом-гегемоном пролетариат, ставку делали на академиков, космонавтов, инженеров, физиков — трудовую интеллигенцию.  А этот режим ставку делает не просто на люмпенов, а на гопников, агрессивных и вооруженных. Их воспитывают десятилетиями. То, что сейчас делает Дмитрий Киселев, угрожая США превратить в ядерный пепел, — это верхушка айсберга. Нацию дебилизируют последние лет двадцать. Началось это с Регины Дубовицкой и «Дома-2». Носителей мозгов и гена свободомыслия выдавливали из страны, а с самого низа в людях оставались самые мерзостные качества. Все это сделал телевизор, от этого никуда не деться. Люди меняются на глазах, с теми, кто 5-10 лет были лучшими друзьями, стало невозможно разговаривать.

— Все равно не понятно, даже если это и так, Россия — гигантская страна и в ней можно найти себе применение, кроме как бегать с автоматом в других государствах…

— Есть когнитивный диссонанс — все прекрасно понимают, что страна у нас не богатая, не великая и не мировой лидер, что это — только внешняя картинка. Об этом только говорить вслух непринято, но подсознательно это чувствуют. Нельзя жить в стране, которая застряла в середине ХХ века, и на полном серьезе думать, что ты — лидер XXI века. Реальность все равно войдет в противоречие с воображаемым миром. При том, что в середине ХХ века живут только крупные города. Если заехать в Верхний Волочек — это 300 км от Москвы — там середина XIX века, туалет на улице и печное отопление. В результате, человек, родившийся в каком-нибудь Верхнем Волочке, понимает, что у него нет никаких перспектив. Вся жизнь на развилке — либо в 40 лет от цирроза, либо в 25 лет в тюрьме от туберкулеза. Вот весь жизненных план, других вариантов нет. И тут вдруг по ТВ показывают Украину, как бандеровцы убивают русских. Мужик, видя такое, берет автомат и едет защищать русских людей. Это на Донбассе кто-то прозревает [начинает понимать лживость пропаганды] — и то не все. Второй момент: есть такая логика — «хоть поехать хохлов пострелять, мир посмотреть, хоть как-то отсюда вырваться». Повторюсь, дома — никаких перспектив. Думаете, что они, отправляясь к вам, думают, что война — это ужас, смерть? Ничего подобного — война для них — лучшее приключение их жизни, другого у них вообще ничего не будет. Они вернуться в свой условный «Запупинск» и все равно умрут от цирроза, но, тут он хотя бы где-то был, мир повидал, что-то сделал. У него была цель, это не просто подзаборный алконавт. Так вот страна, живущая в середине XIX века, но орущая по телевизору, что мы — лидеры XXI века, в головах своих граждан производит гигантские объемы шизофрении. Для нас это ничем хорошим не кончится.

— Почему в России переключили рубильник, и антиукраинской  пропаганды стало в разы меньше, в один миг забыли о Донбассе?

— Да, рубильник действительно переключили. Теперь у нас новая тема — Сирия.

— Так в чем причина? Неужели украинская тема стала неинтересной для властей РФ?

— Рубильник можно переключать как угодно и с любой скоростью, все будут хавать без разбора. Путину надо уходить оттуда [с Донбасса], и эфир нужно забить новой темой. Это делается с помощью Сирии. Повторюсь, что память у массового телезрителя тут, как у золотой рыбки, — три часа. Российский человек включает телевизор не для того, чтобы узнать факты и новости. Он воспринимает интонацию и ненависть. На каком носителе ему будут подавать эту ненависть: на Украине, на геях, на чурках, на мигрантах, на сирийцах — ему все равно. За последние пять лет у нас было много разных врагов. Сначала России не давали спокойно жить эстонские и латвийские фашисты, потом бандеровцы, чеченцы,  ваххабиты, терроризм в целом. Дальше были приезжие, грузины, таджики, геи, либералы, жидобандеровцы и так далее. На этот носитель, на объект, каждый раз прикрепляется нужный кусок ненависти и предъявляется телезрителю, чтобы он его употреблял. Рубильник можно переключать как угодно и с любой скоростью, все будут хавать без разбора.

— Так почему украинская тема стала не выгодна для Кремля?

— Мы понятия не имеем, каковы механизмы принятия решений. Если бы Путин не сказал, что решение об аннексии Крыма принимали пять человек, мы бы об этом никогда не узнали. Как они принимают решения, я не знаю, но, видимо давление дошло до такой стадии, что его окружение сказало: «Владимир Владимирович, так как мы рассчитывали, не вышло, все это слишком дорого стоит и несет нам проблемы, мы теряем свои дворцы и бабло, давай завязывать и уходить». Видимо было так, но это можно только  предполагать.

— Для основной массы украинцев Россия — страна-агрессор, а Украина — для россиян сейчас это что?

— Первое мнение: Украина — это хохлы, но не в ненавистном смысле, а в смысле «окраина нашей великой империи», которые сильно выеживаются, не хотят с нами дружить, за что мы их и накажем. Примерно так воспринимается Украина в массовом российском сознании.

— А как же лозунг про братские народы?

— Никакие мы не братские. Украинец для русского был всегда «братским», но на ступеньку ниже. Русский всегда знал, что метрополия — Россия, а Украина — колония. И бесит сейчас именно то, что украинцы выеживаются, хотят стать независимыми, сами стать метрополией и откинуть статус колонии.

— Да нам неинтересен статус метрополии. Мы независимости хотим, у украинцев нет имперских амбиций. Кстати, вы — автор книги «Война» о событиях в Чечне, о войне, названной властью восстановлением «конституционного порядка», чеченцы же считали свою войну освободительной. Что должны знать украинцы об этом трагическом отрезке истории?

— Имея рядом такого соседа, как Россия, надо всегда быть начеку. Многое мне не стоит говорить, чтобы не попасть к прокурору… Уверен, что ваши солдаты знают, что нужно делать, когда сталкиваешь с врагом. Хочу сказать, что проблема Украины в том, что вы не следили за Чечней. Если бы это было не так, Украина больше знала бы, что такое Россия и война, не было бы таких шоков  и таких гигантских ошибок. Если бы у вас в Генштабе изучали опыт ведения боевых действий в городах, не было бы Волновахи, Дебальцева, Иловайска, Чечня в этом смысле — открытый учебник. Все уже написано кровью. Бери и смотри. Касательно братских народов расскажу такую историю. Я когда возвращался из Чечни, тогда поезд шел транзитом через Украину, ко мне пристали украинские пограничники — я вез с собой нож — и они начали меня раскручивать на деньги, мол, это пересечение границы с холодным оружием. Обычные погранцы, обычная история. Говорю, им: «Я с войны еду». Ответ был: «Нам ваша война до одного места, эта ваша война, а не наша». Так вот — такое всеобщее отношение было напрасным. Имея рядом такого соседа, как Россия, надо всегда быть начеку.

— Тем не менее, во время чеченских войн Украина сочувствовала россиянам. При этом никто не отрицал участие на чеченской стороне бойцов, например, из УНА-УНСО. Будучи в Чечне, вы слышали или, может быть, видели таких бойцов?

— Слышали об украинцах много, таких баек ходило вагон. Думаю, что 99% из этих баек — вымысел. Я так понимаю, украинцев в войне участвовало человек 100, а то и меньше. Я лично не видел и с ними не сталкивался. Я сталкивался с другими украинцами — у меня во взводе было два украинца и один белорус, которые воевали в Чечне в составе российской армии, они с паспортами Украины и Белоруссии пришли в военкомат, заключили контракт и уехали воевать в Чечню.

— То есть, нашего премьер-министра вы в Чечне тоже не встречали?

— Наши так называемые следователи ничего не могут сделать нормально. Имея на руках информацию о том, что в Чечне 31 декабря 1994 года была война и, возможно, в боях в Грозном участвовали на стороне боевиков какие-то украинцы, можно было сделать и подать все красиво. Но, проблема в том, что 31 декабря 1994 года площадь Минутка была одним из немногих мест, где боев тогда не было. Штурм Грозного 31 декабря 1994 года восстановлен поминутно. Известно, где подбита каждая машина, где были боестолкновения. Никто на Минутке в русских солдат не стрелял, не убивал и не пытал! Следователи не могут слепить нормальную пропаганду, даже имея всю информацию…

— Последний вопрос: за прошедшие полтора года врагами РФ были Украина, теперь ИГИЛ в Сирии, кто следующий?

— Без вариантов — в числе врагов останутся американцы, исламский радикальный терроризм, внутренний враг — национал-предатели. Кто дальше — не знаю.