Надвигающийся шторм Шойбле

Кризис Европы вот-вот вступит в наиболее опасную фазу. После принуждения Греции пойти на ещё одно соглашение о финансовой помощи, прикрывающее невыносимое бремя её долгов, на континенте стали прочерчиваться новые линии фронта. Последствия могут оказаться ужасающими, особенно на фоне кризиса беженцев, обнажившего проблему неравенства экономических перспектив стран Европы и заоблачный уровень безработицы среди молодёжи на периферии континента. Это стало ясно из недавних заявлений трех европейских политиков — итальянского премьер-министра Маттео Ренци, французского министра экономики Эммануэля Макрона и немецкого министра финансов Вольфганга Шойбле.

Ренци вплотную подошёл к демонтажу, по крайней мере, на словах, бюджетных правил, которые давно отстаивает Германия. В удивительном акте неповиновения он пригрозил, что в случае, если Европейская комиссия отвергнет государственный бюджет Италии, он представит его вновь, причем без единой поправки.

Уже не впервые Ренци резко расходится с руководством Германии. И совсем не случайно его заявление было сделано после так, как несколько месяцев министр финансов Италии Пьер Карло Падоан пытался демонстрировать приверженность Италии «правилам» еврозоны, поддерживаемым Германией. Ренци понимает, что, вдохновляемое Германией скупердяйство ведет экономику и государственные финансы Италии в состояние углубляющейся стагнации, которая сопровождается дальнейшим ухудшением соотношения госдолга к ВВП. Будучи опытным политиком, Ренци понимает, что это самая короткая дорога к поражению на выборах.

Макрон очень отличается от Ренци и стилистически, и по сути. Банкир, ставший политиком, Макрон — единственный министр в кабинете президента Франсуа Олланда, который сочетает серьёзное понимание макроэкономических проблем Франции и Европы с авторитетом в Германии, где у него репутация реформатора и опытного собеседника. Если уж он заявляет о надвигающейся религиозной войне в Европе между кальвинистским северо-востоком, где доминирует Германия, и преимущественно католической периферией, значит, на это надо действительно обратить внимание.

Недавние заявления Шойбле о текущей траектории развития европейской экономики точно так же подчеркивают тупиковое положение Европы. Годами Шойбле разыгрывал длинную партию для того, чтобы воплотить в жизнь своё видение оптимальной архитектуры для Европы, возможной в рамках тех политических и культурных ограничений, которые он воспринимает как данность.

«План Шойбле», как я его называю, предполагает создание ограниченного политического союза для поддержки евро. Если вкратце, Шойбле выступает за формализацию Еврогруппы (состоящую из министров финансов стран еврозоны), которую возглавит президент с правом вето в отношении национальных бюджетов (оно будет узаконено Европалатой, составленной из депутатов стран еврозоны). Утрату контроля над бюджетами Шойбле предлагает компенсировать Франции и Италии — главным целям его плана — обещанием небольшого, общего для всех стран еврозоны бюджета, из которого будут частично финансироваться расходы, связанные с безработицей и программами страхования депозитов.

Такой педантский, минимальный политический союз не очень хорошо воспринимают во Франции, где элиты всегда сопротивлялись утрате суверенитета. Хотя политики вроде Макрона уже далеко продвинулись на пути к пониманию необходимости передачи полномочий над национальными бюджетами «центру», они опасаются, что план Шойбле требует слишком многого и предлагает слишком мало — жесткие ограничения фискального пространства Франции и макроэкономически незначительный общий бюджет.

Но даже если Макрон сможет убедить Олланда принять план Шойбле, не ясно, согласится ли на него немецкий канцлер Ангела Меркель. Идеи Шойбле пока что не смогли убедить ни Меркель, ни даже Бундесбанк, который в лице своего президента Йенса Вайдмана категорически негативно относится к идеям фискальной интеграции любой степени, даже в том скромном варианте, которым Шойбле хочет заманить Францию и Италию, чтобы получить контроль над их бюджетами.

Оказавшись в ловушке между упорным немецким канцлером и негативно настроенной Францией, Шойбле предположил, что турбулентность, вызванная выходом Греции из еврозоны, поможет убедить французов, а также коллег по кабинету министров, в необходимости его плана. Теперь, в ожидании коллапса очередной греческой «программы» под грузом заложенных в неё противоречий, министр финансов Германии готовится к грядущим битвам.

В сентябре Шойбле передал свои коллегам по Еврогруппе проект с тремя предложениями по предотвращению нового кризиса евро. Во-первых, условия выпуска государственных облигаций стран еврозоны должны включать пункт, облегчающий привлечение владельцев облигаций к программам спасения должника. Во-вторых, необходимо изменить нормы Европейского центрального банка с целью прекращения учёта коммерческими банками подобных облигаций как сверхбезопасных, ликвидных активов. И, в-третьих, Европа должна отказаться от идеи общей системы страхования вкладов; вместо этого она должна обязаться позволить банкам банкротиться, если они не соответствуют залоговым нормативам ЕЦБ.

Принятие этих предложений, скажем, в 1999 году помогло бы ограничить приток капитала на периферию сразу после введения единой валюты. Увы, в 2015 году такая программа (на фоне накопленных странами еврозоны госдолгов и банковских убытков) вызовет лишь ещё более глубокую рецессию на периферии и практически неизбежно приведет к развалу валютного союза.

Раздраженный отходом Шойбле от его собственного плана политического союза, Макрон не скрывает разочарования: «Кальвинисты хотят заставить других платить до конца жизни, — пожаловался он. — Они хотят реформ без солидарности и связанных с ней вложений».

Наиболее тревожный аспект заявлений Ренци и Макрона — тон безнадёжности. Можно понять неподчинение Ренци бюджетным правилам, которые искусственно толкают Италию ещё дальше по спирали долга и дефляции. Но поскольку альтернативных правил нет, это путь в никуда. Трудность Макрона, в том, что у него, похоже, нет программы болезненных реформ, которые он мог бы предложить Шойбле, чтобы убедить немецкое правительство согласиться на использование профицита страны в той степени, в которой это необходимо для стабилизации Франции и еврозоны.

Между тем, приверженность Германии «правилам», которые несовместимы с выживанием еврозоны, подрывает позиции тех французских и итальянских политиков, которые до последнего времени надеялись на альянс с крупнейшей экономикой Европы. Одни, как Ренци, реагируют бессмысленным бунтом. Другие, как Макрон, начинают смутно признавать, что нынешние институциональные рамки и политический климат в еврозоне в конечном итоге приведут либо к формальному распаду, либо к мучительной, медленной смерти в виде продолжающейся экономической дивергенции.

Светлое пятно в надвигающемся шторме — это то, что предложения минимального политического союза, например, плана Шойбле, теряют поддержку. Только макроэкономически значимые институциональные реформ стабилизируют Европу. И только пан-европейский демократический альянс граждан поможет обеспечить ту общественную поддержку, которая необходима для успеха подобных реформ.