У сформированного Владимиром Путиным автократического режима появились подражатели в Китае, Турции и Африке.

К Владимиру Путину относятся с пренебрежением на Западе и прежде всего в США. Демографический кризис России и архаичность ее экономики (по объемам она в 12 раз меньше китайской) привели к недооценке ее усиления в дипломатическом и стратегическом плане, проявлением чего стали аннексия Крыма, организация сепаратистского движения в Донбассе и вмешательство в Сирии. Из-за упора на силовую политику Путина нередко считают реликтом советского прошлого. На самом же деле он воплощает в себе современную форму автократии, которая кардинально отличается от тоталитаризма ХХ века.

Совершенно неизвестный никому в России до 1999 года Владимир Путин смог обеспечить себе безраздельную и бессрочную власть. Новая Россия Путина носит в первую очередь имперский характер. Она опирается на синтез советизма и царизма. Она перестала быть тоталитарной страной, потому что отказалась о коммунистической идеологии, однопартийной системы, прямого государственного контроля над экономикой и обществом, массового террора, символом которого стал ГУЛАГ. Она открыла эпоху гибридных режимов, которые черпают вдохновение не только в авторитаризме, но и демократии с организацией выборов и ролью общественного мнения.

Путинская Россия предложила новую модель автократии XXI века с опорой на пять принципов. Культ личности лидера, чей успех на выборах обеспечивается раздутым аппаратом пропаганды, который охватывает все, в том числе и цифровые СМИ. Замена марксистских догм на экзальтацию национализма и православной веры. Контроль над частными монополиями с помощью тесных связей с друзьями-олигархами. Постоянный военный фон, от Чечни до Грузии, Украины и Сирии. Наконец, протест против послевоенной международной системы (она, как утверждается, ставит в привилегированное положение Запад) с использованием оставленного США Обамы дипломатического и стратегического вакуума, а также хронического бессилия Европы.

России в очередной раз приходится расплачиваться за страсть в к автократии. Ее экономике свойственны рецессия, неизбывная зависимость от сырьевой ренты, технологическая отсталость, развал финансовой системы и утечка капиталов, которая достигла отметки в 150 миллиардов долларов в год. Общество страдает от демографического кризиса, слабости нового среднего класса и утечки мозгов. Тем не менее Владимир Путин прочно удерживает власть, а его военные и дипломатические успехи на Ближнем Востоке на пару с Ираном контрастируют с целой чередой неудач США.

Нельзя не признать, что у сформированной Владимиром Путиным автократической модели появляется все больше подражателей. Прежде всего, это Турция, где долго занимавший кресло премьера Реджеп Тайип Эрдоган собирается сосредоточить в руках президента всю полноту власти, внеся поправки в конституцию. Во всем этом он опирается на то же, что и Владимир Путин: культ личности, подъем религиозности и национализма, близких соратников во главе крупных компаний и СМИ, распространение истерических настроений в общественном мнении, показную гражданскую войну против курдов. В Китае же Си Цзиньпин стал самым влиятельным лидером Компартии со времен Мао и намекает на то, что может не ограничиться поставленным перед его предшественники десятилетним сроком. Кроме того, все больше гибридных режимов возникает в Азии и Африке, где лидеры многих стран, от Бурунди до Конго, подрывают основы правового государства, чтобы остаться у власти.

Автократические режимы не выступают единым фронтом. Головокружительный взлет Китая, который стал первой экономикой мира, контрастирует с крахом российского производства. Национализм неотделим от структурных реформ для Си Цзиньпина, но является антидотом для Путина. Китайский империализм осторожен и старается избежать прямой конфронтации с США в Азии, тогда как Россия открыто идет против них в Сирии, хотя это и может подставить ее под удар в стратегическом плане. Россия и Турция придерживаются противоположных взглядов насчет сирийского режима и будущего Башара Асада.

Как бы то ни было, гибридные империи объединяет общая ненависть к Западу, который они считают одновременно главным противником и рассадником упадка. Задача носит экономический (стремление Китая показать, что его подход к капитализму эффективнее американского), стратегический (национализация Пекином Южно-Китайского моря и дестабилизация Москвой европейской безопасности) и человеческий характер (устроенный Турцией шантаж Европы на фоне потоков беженцев). У новых автократов есть в запасе время, что позволяет им реализовывать последовательные и длительные стратегии и хаотичном и агрессивной мире. В таких условиях демократиям следует провести реформы и объединиться, чтобы отстоять свободу и найти ответ для источников глобальной опасности XXI века.