Отправившись с визитом в Москву, Николя Саркози пошел против течения французской дипломатии. Причем в тот самый момент, когда она испытывает трудности в связи со своей традиционной позицией по Сирии. Как бы то ни было, такое решение не стало первым случаем отхода оппозиционера от официального внешнеполитического курса Франции. Когда социалисты не стояли у власти, они не чурались критики в адрес президента. Однако по негласному правилу эта критика оставалась приглушенной, особенно если речь шла о стране, с которой у официального Парижа складывались непростые отношения.
Николя Саркози представляет себя тем, кто идет на «разрыв» с властью, и это в частности проявляется в сфере внешней политики. Когда он шел к власти в ходе кампании 2007 года, он говорил о намерении покончить с попустительским, по его словам, отношением Жака Ширака к Владимиру Путину. Как он подчеркивал, нельзя было пожимать обагренную кровью чеченцев руку президента России. Сейчас же он хвалится несколькими часами тет-а-тет с российским лидером, который принял его как настоящего главу государства, пусть и лишь для того, чтобы подчеркнуть расхождения с Франсуа Олландом.
Забвение и ирония
Касательно Украины, санкций и отказа от передачи проданных при нем России кораблей «Мистраль», Николя Саркози занял противоположные мнению своего преемника позиции. Он сыронизировал на тему, что вертолетоносцы едва ли сильно пригодились бы при завоевании расположенного в степях Донецка. Однако такая шутка может обернуться против него. Потому что здесь стоит вспомнить о заявлении высокопоставленного представителя российской армии, который отметил после войны в Грузии в 2008 году, что если бы у России имелись в распоряжении «Мистрали», она смогла бы выполнить поставленные цели за 24 часа вместо трех дней.
Саркози поставил крест на аннексии Крыма, заявив, что со временем все забудут о том, на каких условиях проходил референдум. Против присоединения, наверное, были только татары, небольшой народ, который Сталин в 1940-х годах депортировал в среднеазиатские степи.
Саркози-оппозиционер вторит Саркози-президенту
Тем не менее по Сирии лидер «Республиканцев» придерживается схожей с Франсуа Олландом позиции. И не без причины: он сам отстаивал ее, когда находился в Елисейском дворце. Фраза «Асад должен уйти» возникла еще в 2011 году. Нынешний президент смягчил это требование, которое раньше называлось предварительным условием переговоров о прекращении гражданской войны. Николя Саркози согласен с ним. Во время сентябрьской пресс-конференции Олланд говорил, что Асада следует «нейтрализовать»: этот термин можно было трактовать по-разному, однако, с учетом всех уточнений, он означает отстранение сирийского лидера после того, как его судьба будет решена на международных переговорах.
В Москве лидер «Республиканцев» занял ту же позицию, что и французская дипломатия: между двумя крайностями, то есть немедленным уходом Башара Асада (Россия и Иран не хотят даже слышать об этом) и его сохранением у власти на долгие годы, должен быть компромисс. Его не удалось найти на недавней конференции в Вене, где собрались главные действующие лица войны на Ближнем Востоке. Как не получилось добиться этого и на двух предыдущих встречах в Женеве в 2012 и 2014 годах.
Асад в позиции силы
Тем временем расклад изменился в связи с российскими авиаударами в Сирии по «террористам», то есть, без разницы, по всем тем, кто борется против режима Башара Асада. А также с масштабным и открытым вмешательством Ирана, который отправил свои наземные войска поддержать солдат Асада и боевиков союзной «Хеболлы». Исход конфликта пока что совершенно непонятен. В любом случае, поддержка Москвы и Тегерана позволила Башару Асаду (пусть даже и временно) укрепить позиции. Сейчас все меньше и меньше оснований полагать, что он «добровольно» откажется от власти.
Такое усиление диктатора Дамаска никак не облегчает жизнь французской дипломатии, которая уже по меньшей мере четыре раза оказывалась в неудобном положении. Сначала под давлением фактов ей пришлось пересмотреть изначальную принципиальную позицию о том, что «Асад должен уйти». За последние четыре с лишним года президент Сирии продемонстрировал выдающуюся устойчивость, умение играть на разногласиях противников и готовность воспользоваться любыми, даже самыми варварскими средствами. Но и отношение Франции тоже менялось под давлением союзников, которые далеко не всегда проявляли непреклонность. Туманные заявления Ангелы Меркель даже можно было интерпретировать как согласие на прямой диалог с Асадом. Сегодня Париж и Берлин придерживаются одной линии: рано или поздно Асад должен уйти.
Удары по ИГ
Вторая трудность французской дипломатии, наверное, оставила после себя самый глубокий след: это нежелание Барака Обамы принять меры после нарушения Дамаском прочерченной в 2013 году «красной линии». Когда режим применил химическое оружие против мирного населения, Франсуа Олланд был готов отдать приказ об ударах по сирийским войскам. Дезертирство британцев подтолкнуло в ту же сторону и американцев, что оставило Францию в одиночестве, без политических и военных возможностей что-либо предпринять. Владимир Путин тогда обставил весь Запад и заработал немало очков подписанием договора о ликвидации сирийского химического арсенала.
Решение об ударах в Ираке и Сирии было принято позднее в рамках возглавляемой США международной коалиции, которая была направлена уже не против Асада, а против Исламского государства. На первых порах Олланд ограничил бомбардировки иракской территорией, хотя ИГ закрепилось в обоих государствах. Объяснением тому было то, что Франция действовала по просьбе иракского правительства и не имела международного мандата на вмешательство в Сирии. В 2015 году позиция Парижа изменилась. Президент объявил о расширении французских ударов на позиции экстремистов в Сирии, представив тому не слишком-то убедительное оправдание: Франция действует в рамках законной самообороны от грозящих ей терактами террористов.
Тегеран еще больше затмевает Париж
Наконец, Париж пересмотрел позицию по Тегерану. Долгое время французская дипломатия была против участия иранцев в переговорах по Сирии. Это перекликалось с ее жесткой позицией на переговорах по ядерной программе Ирана, который ее суннитские союзники из Персидского залива считают своим злейшим врагом. Здесь опять-таки нужно учитывать факты. Хотя надежды на «умеренность» Ирана после подписания договора о ядерной программе обернулись ничем, его вовлеченность в сирийскую гражданскую войну делает его обязательным участником любого переговорного решения. Париж попытался представить себя организатором этого поворота, чтобы не сказать его автором. Накануне конференции в Вене Лоран Фабиус собрал в МИДе коллег из Америки, Европы и арабских государств, чтобы подготовиться к встрече с главами российской и иранской дипломатии.
Однако, хотя чересчур заострять внимание на символике все же не стоит, результаты встречи огласили прессе спецпредставитель генсека ООН, госсекретарь США и глава российского МИДа. Все выглядит так, словно главные действующие лица тут — Вашингтон и Москва. Владимир Путин выходит из относительной изоляции, в которую его толкнуло вмешательство на Украине, а Америка возобновляет с Россией диалог, от которого не может (да и, в конечном счете, не хочет) уйти.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Николя Саркози представляет себя тем, кто идет на «разрыв» с властью, и это в частности проявляется в сфере внешней политики. Отправившись с визитом в Москву, Николя Саркози пошел против течения французской дипломатии. Причем в тот самый момент, когда она испытывает трудности в связи со своей традиционной позицией по Сирии.
