Интервью с заместителем начальника управления внутренних дел Херсонской области Ильей Кивой.

112.ua: Здравствуйте. Что такое гибридная война в стране, где люди на большей части территории живут нормальной, мирной жизнью? Как вы это чувствуете, когда приезжаете из зоны АТО в Киев?

Илья Кива: Это и было придумано под ситуацию — гибридная война. Нужно было как-то назвать ту ситуацию, которая сложилась у нас в стране. Проблема ситуации, сложившейся на востоке, в том, что мы все до конца так и не поняли, что происходит у нас в стране.

— Вы — один из руководителей Нацгвардии. Кто и как просеивает людей, которым дают возможность взять оружие в руки и надевают на них форму?

— Я был в начале создания всего добровольческого движения. Тогда я был руководителем восточного крыла «Правого сектора» (организация запрещена в России — прим. ред.). Тогда государство фактически столкнулось с тем, что у нас нет армии, а шла катастрофическая потеря территорий. Тогда обратились к народу. Аваков взял на себя ответственность и дал возможность создаться добровольческим батальонам, потому что это были добровольческие батальоны в системе МВД. Однозначно не было времени. Была ксерокопия паспорта, было заявление о приеме в милицию, и фактически уже через неделю ты имел возможность взять в руки автомат. Но тогда была ситуация, когда нам нужно было насытить фронт хотя бы какими-то людьми, потому что в противном случае мы бы противника увидели в Днепропетровской области. И на тот момент была огромная активизация населения. Это еще был постмайдановский порыв, когда люди с Майдана окунулись в новую проблематику — отражение российской агрессии. Я увидел настоящих мужчин, и мы закрыли существующий вопрос, мы сумели остановить противника. Никто не ожидал такой инициативы населения. Ведь в данном случае это был акт самопожертвования украинского народа ради своей земли. И, конечно, наряду с людьми патриотическими, с чувством самопожертвования, пришли люди, которые принесли достаточно много минусов.   

— Откуда вы родом?

— Я родился в Полтаве.

— Правда ли, что до войны вы занимались бизнесом?

— Я работал и на Донецкой железной дороге, а после этого в «Киевоблавтодоре» и в других государственных структурах. Я знаю, что такое бизнес. С 2003 г. я занимался бизнесом — был  директором предприятия по переработке нефтеотходов. Когда я окончил юридическую академию, это дало мне возможность работать в государственных структурах.

— Говорят, что на востоке много люмпенизированного населения и много тех, кого называют криминалом и бандитами. Большая часть бандитов из Луганской области была за Украину, а донецкий криминал — за Россию. Чем отличается криминал луганский от криминала донецкого?

 — В 2006 г., когда я приехал на Донбасс, в город Стаханов, у меня было впечатление, что я попал в 1993 год: пустые дома, в рестораны — в спортивных костюмах, молодые люди крепкого телосложения, насупленные брови. Было интересно, ведь я приехал из Киева. А чем сложней, тем интересней; чем острей, тем ты себя чувствуешь напряженней, а чем напряженней, тем ты впоследствии становишься сильнее. Там были законы улицы: сказал — не сделал — ушел в шурф. Именно эта армия нашего государства жила немножко по другим законам, по другим принципам, там больше присутствовали понятия. Насколько я понимаю, ситуацию в Донецке в большей степени контролировал Ахметов, в Луганской области ситуацию контролировал Ефремов. Куда они направляли своих людей — это были уже их задачи, насколько я для себя это понимаю. Я считаю, что в том, как мы будем жить дальше, когда уберется линия фронта, проблемы никакой нет, если примет Ринат Леонидович решение о роспуске бандформирований, которые воюют. Они это впитывают с молоком матери — вот эту вертикаль власти, вертикаль взаимоотношений. Я поехал воевать туда, потому что я знал этих людей. Они очень тяжелые, очень сложные, но если мы сумеем перетянуть их на свою сторону, то это будет стержень. Представьте себе: поколение за поколением каждый день залазить в шахту. А каждый день в шахте — это подписывать себе смертный приговор. Они с 17 лет каждый день кладут на алтарь страны свою жизнь. Мы их не перепугаем, мы их можем только переубедить.

— Я не думаю, что Ахметову и Ефремову нужно было, чтоб пришли русские. Им нужен был инструмент для того, чтоб шантажировать центральную власть. Это всегда вопрос денег. А для чего это нужно было шахтерам? У них-то какие были претензии к центру?

 — Им хотелось изменений, лучшей жизни. В любой проблеме нет одного виновного. Мы не можем говорить, что они во всем виноваты. Виноваты мы все. Мы разучились говорить и слушать, мы разучились друг с другом общаться. Мы разделились и ничего не делали для сближения. Нам нужно было больше знать друг друга. И тогда бы не было вот этого исковерканного восприятия «бандеровцев» и такого же исковерканного восприятия жителей Донбасса. Потому что если житель Донецка, значит,  ты — бандит, а если ты житель Ужгорода, значит, ты — бандеровец. И единственно возможная ситуация — это убить друг друга. И это было удобно кому-то сверху, для того чтобы «разделяй и властвуй». Разделив, ты всегда сможешь создать конфликт и на этом конфликте сложить свою ситуацию. Таким образом, разделяя восток Украины и всю остальную Украину, людям, которые контролировали процессы в этих областях, было удобно и легко контролировать ситуацию. Когда поменялась власть на Украине, когда они потеряли центр, им нужны были козыри, чтобы создавать для себя ситуацию в центре. И они подняли часть людей. Ведь «русский мир, приди» кричали же не все. Я был в Красноармейске во время референдума, я все это видел. 2000 человек на 60-тысячный город. Никто не думал, что это зайдет в такую петлю Нестерова. Заигрывание с русскими всегда приведет к краху. Давайте посмотрим на историю этого «русского племени», которое себя называет народом. Это убийства, убийства и еще раз убийства. Любые договоренности и любые контакты с ним будут приводить к смерти.

— Вы контролируете законность в Херсонской области. А какой конфликт с законом был у вас?

 — Человека меняют сложные ситуации,  и ты знаешь, на что ты способен. Система, в которой я работал… Все, что выходило за рамки и за правила игры, она уничтожала. Поэтому отклонение от курса системы, в которой я был, как и системы правоохранительной, так и системы государственной, это моментальное уничтожение личности. Единственное — это то, что Господь дал мне возможность выжить в этой ситуации, не сломаться. У меня поменялись ценности, а за этим сразу пошла война. Это было второе испытание, которое нужно было пережить.

—  Я хочу зачитать ваш пост в Фейсбуке: «Обращаюсь к гражданским организациям и активистам г. Киева. Блокируйте передвижения автобусов фирмы «Шериф-тур» Киев — Донецк, Донецк — Киев, которые способствуют распространению террористической чумы и грязи на территории Украины. Была бы моя воля, я расстреливал бы этих путешественников в «ДНР», любителей «референдумов» и парадов украинских военнопленных».  Правильно ли я понимаю, что вы за крайнюю позицию: за блокаду Крыма,  за блокаду движения между Киевом и Донецком?

— Да. Я боюсь видеть мертвых детей. А на них я насмотрелся. И я буду делать все, чтоб их не было. Автобусы «Шериф-тур» перевозят оружие. Я это неоднократно выявлял. Я писал то, что у меня внутри. Я знаю про эти парады военнопленных. Я знаю, сколько радости они вызывали у людей, и какие унижения приходилось терпеть военнопленным. И вот сегодня они плюют в солдат, тыкают в них ножами, а потом переодеваются и спокойно перемещаются в Киев и сидят здесь у нас в ресторанах. Была очень поучительная история: комендант г. Антрацита — убийца, предатель, террорист — спокойно ездил в Харьков через Ростов, купил там квартиру, проживал там, отдыхал, а потом спокойно ехал обратно в Антрацит. Там грабил, насиловал, убивал и возвращался обратно в Харьков. Мы его нашли, и когда начали с ним работать, то оказалось, что его брат, судья, уже работал судьей у нас, в Киевской области. А по нашим данным, это был народный судья Антрацита.

— Почему этим не занимается СБУ?

 — У нас много чего еще не доделывается. Мы еще как раз в этом процессе формирования. Частью этим занимаются, частью не успевают заниматься, потому что война подняла столько дерьма, которое за эти 20 лет у нас накопилось. Война — это очищение через кровь. Это перерождение, это не только смерть. И нужно так это воспринимать. И то, что мы это получили, — мы это заслужили. Без этого мы бы не могли сформироваться дальше как нация, у нас бы не было этого пласта мотивированных людей, которые сегодня вернулись с войны, которые поменяли свои ценности. Ведь таких людей, которые не одного своего друга похоронили в эту землю, очень сложно купить рублем. 

— Как вы думаете, почему все эти блокпосты становятся сосредоточием мародерства, взяточничества, контрабанды и так далее? Почему некоторые добровольческие батальоны участвуют в бизнес-разборках?

 — Испытания деньгами почти никто не проходит. Ведь Иисуса продали за 30 серебряников.  Поэтому люди валятся на деньгах очень быстро. Однозначно будут находиться такие негодяи. К сожалению, те деньги, которые плодятся сейчас на востоке, на восточном фронте, они зашкаливают любое восприятие нормальной порядочности: за 100 тыс. не возьму, а за миллион уже очень сложно заниматься. А если миллион в день? А любой блокпост налегке зарабатывает миллион в день. Это очень просто. Это слишком большое испытание, слишком большие деньги, слишком коррумпированная  система. Многие привыкли брать здесь, а затем приехали на восток и продолжают брать там. Когда есть предложение — появляется спрос. Война, конечно, подняла и негодяев, которых мы на сегодня видим, и подняла, конечно, настоящих героев, на которых в дальнейшем должны быть построены все силовые структуры. Сейчас началось очищение добровольческого движения.

Илья Кива, заместитель начальника главного управления МВД в Херсонской области. Окончил Полтавский нефтяной геологоразведочный техникум и Национальную юридическую академию Украины им. Я. Мудрого. В прошлом — заместитель начальника управления по защите прав потребителей в Полтавской области, командир батальона патрульной службы милиции особого назначения «Полтавщина». Был заместителем начальника главного управления МВД в Донецкой области. Проходил службу в зоне АТО. Основатель общественного движения «Освобождение». Глава организации «Штаб национальной защиты Полтавской области». Президент Всеукраинской национальной федерации дворового футбола.