Бывший министр иностранных дел Великобритании и президент Международного комитета спасения убежден, что ни одна страна не в силах самостоятельно справиться с миграционным кризисом, но что сообща у Европы есть для того необходимые средства

Дэвид Милибэнд, бывший член британского кабинета министров при Тони Блэре и Гордоне Брауне, уже два года возглавляет нью-йоркскую НКО «Международный комитет спасения», которая участвует в урегулировании миграционного кризиса в Европе и на Ближнем Востоке. 

Le Temps: Вы вот уже два года возглавляете Международный комитет спасения, который был создан по рекомендации Альберта Эйнштейна. В сентябре вы побывали на греческом острове Лесбос, чтобы лично убедиться в масштабах миграционного кризиса. 

Дэвид Миллибэнд: В 1990-х годах Международный комитет спасения работал в бывшей Югославии. Но мы не ожидали, что нам вновь придется действовать в самом центре Европы. Мы с самого начала отправили на Лесбос группу для оценки ситуации. Она сразу же установила, что там не было ни греческого правительства, ни ООН. С июня мы разместили там наших сотрудников. В тот момент туда прибывали всего по 200 беженцев в день. Сейчас эта цифра достигла 5 тысяч или даже 6 тысяч. МКС оказывает прибывшим базовую медицинскую помощь, предлагает защиту женщинам и детям, предоставляет транспорт, на котором можно проехать 60-70 километров с севера на юг острова. Мы строим санитарные объекты. Наконец, мы запустили с Google информационный сайт для беженцев.

Мы имеем дело с настоящей гуманитарной трагедией.

Я обсуждал этот вопрос с вашим министром иностранных дел Дидье Буркхальтером в ходе Генеральной ассамблеи ООН в сентябре этого года. Я считаю неправильным разделение гуманитарных аспектов и развития. Это недальновидный подход. Буркхальтер предложил четырехлетний план. Я его в этом поддерживаю. Необходимо задуматься о развитии экономики. Нужна не более масштабная, а более эффективная помощь.    

— До кризиса вы проявляли определенную симпатию к итальянскому премьеру Маттео Ренци, который предупреждал Брюссель насчет его возможного возникновения. По силам ли Европе справиться с этим кризисом?

— Европа в состоянии справиться с ним, но пока что у нее это получается не лучшим образом. Ей нужно принять три срочные меры. Во-первых, быстро рассматривать прошения об убежище, отсеивать тех, кто не соответствует критериям, и распределять остальных между членами ЕС. Германия и Швеция согласились сыграть свою роль, тогда как остальные отказываются сделать это, перечеркивая тем самым европейские гуманитарные традиции. Далее, Европа должна оказать активную гуманитарную помощь Турции, Иордании и Ливану, обеспечить гуманитарную безопасность в Сирии. Без этого поток беженцев не ослабнет. Кроме того, Европе следует четко обозначить юридический путь получения убежища, потому что в противном случае ситуацией будут пользоваться контрабандисты. Наконец, что сложнее всего, нужно найти политическое решение для Сирии. Но после неудачи женевского процесса в этом направлении ничего не предпринимается. И это прискорбно.

— Разве подход Брюсселя к урегулированию кризиса — не вопрос жизни и смерти для европейского проекта?

— Пожалуй, я бы не стал формулировать вопрос именно так. У нас уже говорили, что кризис евро будет вопросом выживания Европы. Как и то, что украинский кризис — самый большой вызов международному порядку с окончания холодной войны. Как бы то ни было, миграционный кризис — серьезнейший вызов для Европы. Это не временное явление: он затянется надолго. В прошлом году в мире было 20 миллионов беженцев и 40 миллионов перемещенных лиц. Мысль о том, что без ЕС все было бы лучше, абсурдна. Ни одной стране в одиночку не под силу справиться с кризисом таких масштабов. Все в мире зависят друг от друга. Сила Европы не только в 500 миллионах жителей, но и имеющихся у нее в распоряжение разнообразных инструментах: гуманитарной, экономической и внешней политике. С учетом остроты нынешнего кризиса, ей необходимо задействовать все. Европе стоит задуматься о том, как справиться со всеми переменами, которые влечет за собой процесс глобализации. Тем не менее, нынешняя волна беженцев — вовсе не способное поглотить ее цунами. 

— В Польше и Словакии раздаются заявления о том, что Европа должна остаться христианской. В Великобритании министр внутренних дел Тереза Мэй говорила об опасности краха всей европейской цивилизации.

— Европейская цивилизация не стоит на краю пропасти. На формирование мультикультурных и мультирелигиозных обществ требуется время. Но они гораздо прочнее. Не стоит забывать, что наследие Европы — это эмиграция и иммиграция. Каждое государство может следовать своей иммиграционной политике. Однако Европа должна защищать международное гуманитарное право и права беженцев. В этом ее долг. Лучший ответ на критику прост: в Великобритании 2,5 миллиона мусульман, 1,5 миллиона индуистов, 300 тысяч иудеев. Лондон — это лишь один из множества примеров. Это мультикультурный город, самое глобализованное и процветающее место в стране. 

— Касательно интеграции, у нас часто противопоставляют, французскую и британскую модели. Во французских пригородах не удалось добиться качественной интеграции мусульманского населения. В то же время Лондонистан нельзя считать хорошим примером интеграции…

— Я не согласен с концепцией Лондонистана. Ключевое слово здесь — интеграция, которую очень хорошо описал министр-лейборист Рой Дженкинс в 1966 году. Он противопоставлял интеграцию ассимиляции, подчеркивая, что интеграция — не однонаправленный процесс. Она подразумевает права и обязанности как со стороны беженцев, так и принимающей их страны.

— Беспокоит ли вас усиление националистических и ультраправых партий в Европе?

— Я бы солгал, если бы сказал, что нет. Это тревожная тенденция с учетом европейской истории. Но драматизировать все тоже не следует. Европа 2015 года не та, что была в 1933 году. Не стоит недооценивать силу европейских обществ.

— Бывший британский премьер Тони Блэр, в правительстве которого вам довелось работать, недавно признал, что возникновение Исламского государства может быть связано с начатой США в 2003 году войной в Ираке…

— Без сомнения, нынешняя ситуация в Ираке связана с событиями 2003 года. Но они — не единственная причина. Эпицентром кризиса сейчас стала Сирия, и отсутствие политического процесса в стране создало вакуум, который заполнили злонамеренные силы. Конфликт перекинулся на Ирак. Он поднимает вопрос об отношениях между сирийским населением и правительством, между меньшинствами, большинством и правительством. В нем смешиваются религиозные и теологические вопросы. Он вовлекает в себя региональные державы, Иран, Турцию, Саудовскую Аравию и Катар, а также великие державы вроде России и США. Все очень запутано. Нужно разделить все на составляющие и рассматривать их по-отдельности.     

— Если бы все можно было изменить, вы бы поддержали войну в Ираке в 2003 году?

— Как я уже не раз говорил, если бы я знал то, что мы знаем сегодня, то не стал бы голосовать за участие в войне в Ираке в 2003 году.

—  Сегодня вы говорите о необходимости масштабного плана Маршалла на Ближнем Востоке. В чем он заключается?

— По окончанию Второй мировой войны план Маршалла представлял собой необходимую краткосрочную помощь, а также долгосрочную поддержку в общественном, экономическом и культурном восстановлении Европы. Он подразумевал партнерство частного и государственного сектора. Возьмите сегодня Ливан и Иорданию, которые приняли соответственно 1,5 миллиона и 700 тысяч беженцев. Им необходима срочная помощь, а также экономический подъем в среднесрочной перспективе. Этим государствам нужны частный и государственный сектор, поддержка Всемирного банка, а не только агентств помощи развитию. Им нужна помощь США, а также всех развитых стран мира. Свою роль должны сыграть и государства Персидского залива.