Федор Килин — русский. Русский — его первый и родной язык. Он вырос среди русских соседей. Но на свою родину он попал лишь в 69-летнем возрасте.
Этот человек с непокорной толстовской бородой, в бесформенных штанах и традиционной рубахе с ремнем очень похож на типичного крестьянина из XIX века. Он боится камер, телевизоров и кредитных карточек (там есть знак дьявола). Однако сияющий трактор John Deere у него во дворе говорит совсем о другом.
Сейчас Килину 75 лет. Он — один из многих староверов, которых в 1930-е годы разбросало по всему миру, но которые вернулись и теперь живут в отдаленной деревне Дерсу на Дальнем Востоке в 7 250 километрах от Москвы.
«Я раньше никогда не был в России, но вернулся домой», — говорит Килин.
Староверы — это те русские, которые протестовали против реформ православной церкви при патриархе Никоне в XVII веке. Гонимые за свое сопротивление, они бежали в леса и горы, где кормились от земли.
Родители Килина уехали из Приморского края, когда Советы начали устраивать гонения на староверов за их веру и сопротивление коллективизации. Он родился в Маньчжурии в 1940 году, затем с семьей переехал в Бразилию, а позднее в Уругвай. Там они создали замкнутые и самостоятельные сельскохозяйственные общины. «Мы построили лучшую жизнь, какую могли, но всегда мечтали, что когда-нибудь вернемся на родину», — говорит Килин.
Такой шанс у них появился в 2009 году, когда президент Путин принял программу возвращения русских, живущих за рубежом. Это делалось в рамках общих усилий по увеличению численности населения страны. Килин с женой и с частью детей, которых у них 12, последовал за семьями других староверов из Южной Америки в Приморье, где местные власти разрешили им поселиться в Дерсу в брошенных домах.
Они построили новые избы с печками и молельный дом. Женщины у староверов носят длинные платья с передниками и работают по дому. Мужчины трудятся на земле, где на тяжелых работах используют современную технику.
Я приехал в деревню единственно возможным путем, когда не летишь вертолетом: два часа по лесной дороге на джипе с переправой через реку на плоту, на котором за один раз можно перевезти один автомобиль. Затем мы ехали по конечному участку дороги, где вымоины от ручьев заложены досками и бревнами.
Немногочисленные местные дачники (это те, у кого в Дерсу есть летние дома) недовольны ростом населения староверов. «Люди часто говорят о трудолюбии староверов, но они изрыли своими тракторами дороги, а теперь не ремонтируют их, потому что хотят жить в изоляции», — сказал один из них.
Меня как гостя «из мира» встретили вежливо, даже тепло, хотя вначале староверы проявляли подозрительность. Но во время обеда в одной семье меня усадили отдельно от хозяев и кормили из особой посуды, которую они держат для чужаков.
«Мы просто хотим жить мирно по своим собственным правилам», — сказал 50-летний Ульян Мурачев, приехавший в 2011 году из Боливии. В деревню приходит учительница, которая занимается с детьми уроками. «Мы не хотим, чтобы они ходили в школу в соседнюю деревню, потому что там они узнают, как люди курят, пьют и сквернословят», — говорит Мурачев.
Килин надеется, что он и его родственники останутся в России. Для этого у них есть все основания. Староверы пользуются немалой поддержкой в Кремле, где вера и консерватизм вновь обретают ценность. Когда эти люди приехали в Приморье, Путин отправил им трактор (John Deere они купили позднее). Килин с сыном Алексеем ездил получать его во Владивосток, где они остановились в отеле. «Я никогда не видел такую широкую кровать», — вспоминает он.
Путин поговорил с Алексеем по телефону и спросил, как они обустроились в Дерсу. «Это место для вас», — сказал президент.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Сейчас Федору Килину 75 лет. Он родился в Маньчжурии в 1940 году, затем с семьей переехал в Бразилию, а позднее в Уругвай. Он один из многих староверов, которых в 1930-е годы разбросало по всему миру, но которые вернулись и теперь живут в отдаленной деревне Дерсу на Дальнем Востоке в 7 250 километрах от Москвы. «Я раньше никогда не был в России, но вернулся домой», — говорит Килин.
