После унесшей жизни 224 человек авиакатастрофы на Синае Владимир Путин предпочитает отмалчиваться, а его мечты о мощи и влиянии могут оказаться под угрозой из-за ИГ.
Первый рефлекс — это отрицание. Так поступают все авторитарные режимы, а не только путинская Россия. Нужно опровергать то, что мешает. Второй рефлекс — это молчание. По вечерам Владимир Путин не сходит с телеэкранов, как в старые добрые времена СССР, когда о малейшем шаге лидера Компартии писали передовицы всех газет.
Тем не менее после катастрофы Airbus A321 на Синае его не видно. Когда в 2000 году затонула подлодка «Курск» со 118 членами экипажа на борту, Путин сделал заявление только через шесть дней. Обстоятельства в этих случаях, конечно, совершенно разные, но, если помните, в 1941 году Сталин поручил Молотову сообщить согражданам о нападении Германии, а сам обратился к ним лишь несколько дней спустя.
Удар по Кремлю
Отсрочка нужна для того, чтобы выработать официальную линию. Впоследствии она будет распространяться всеми СМИ, чтобы убедить население в верности избранной властью политики. После взрыва Airbus A321, который летел из Шарм-эш-Шейха в Санкт-Петербург с 224 пассажирами и членами экипажа на борту, российские власти назвали причиной технические неисправности. Всем самолетам чартерной компании Metrojet было запрещено подниматься в воздух. Тем не менее несколько дней спустя Москва приняла решение остановить все полеты в Египет, косвенно признав серьезность версии о теракте.
Если произошедшее, как сейчас считают подавляющее большинство экспертов, действительно было терактом египетской группы Исламского государства, это может быть ударом для путинской стратегии в войне в Сирии. Вообще, Россия уже не первый раз становится целью терактов, которые так или иначе связаны с радикальным исламизмом. Однако они обычно возникали на ее территории, в том числе и в Москве, а власть пользовалась ими для усиления репрессий против чеченских сепаратистов и прочих радикальных групп в кавказских республиках. Кремль даже подозревали в организации нескольких терактов в подкрепление своей политики.
«Священная война», как говорят в РПЦ
В любом случае, возможный теракт против российского самолета в Египте свидетельствует об уязвимости России. Хотя вмешательство в Сирии должно было показать ее силу. Владимир Путин хотел продемонстрировать Западу и прежде всего американцам (они вот уже год пытаются сдержать ИГ), что у России есть воля и средства для достижения политических целей. Благодаря войскам Башара Асада, иранским силам и «Хезболле» у него на руках оказались две важнейших составляющих успеха (авиаудары и наземное вмешательство), которого так и не удалось добиться Западу.
Президент России явно понимал все риски. Хотя он отправил солдат для защиты базы в Тартусе и консультантов в армию Асада, он все же не стал развертывать в стране контингент, потому что боится завязнуть, как это было с СССР в Афганистане. Второй фактор риска — это 20 миллионов российских мусульман, большинство из которых — сунниты. Их реакция непредсказуема, особенно на фоне заявлений РПЦ, которая назвала операцию «священной войной». После уничтожения российского самолета в ИГ говорили о ликвидации «крестоносцев». А Владимиру Путину не нужно «столкновение цивилизаций» у себя на родине.
Цель — ИГ
В общем и целом, российская общественность не проявляет по поводу операции в Сирии того энтузиазма, что при вмешательстве на Украине. Ее влияние на решения Кремля невелико. Однако она не может оставить без внимания погибших сограждан. Солдатские матери протестовали против войны в Афганистане, а недавно и против тайной поддержки сепаратистов в Донбассе. Люди симпатизируют им. Власти прекрасно это понимают, и пытались представить самоубийством гибель первого российского солдата в Сирии, хотя тот явно стал жертвой радикальных исламистов.
Потеря самолета и 224 человеческих жизней не изменит стратегию Владимира Путина. И не заставит его отступить. Наоборот, у него возникнет желание активизировать вмешательство в Сирии и ударить по ИГ сильнее, чем раньше. Кстати говоря, российские удары наращивают удары в окрестностях Ракки, где, как считается, находятся командные центры ИГ. Но если версия теракта подтвердится, она станет важным предупреждением для российского лидера: в текущей асимметричной войне Россия сталкивается с теми же проблемами, что и ее западные соперники.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Путин понимал все риски. Хотя он отправил солдат для защиты базы в Тартусе и консультантов в армию Асада, он все же не стал развертывать в стране контингент, потому что боится завязнуть, как это было с СССР в Афганистане. Второй фактор риска — это 20 миллионов российских мусульман. Их реакция непредсказуема, особенно на фоне заявлений РПЦ, которая назвала операцию «священной войной».
