Реально ли провести выборы в Сирии?

Накануне запланированного на субботу очередного раунда переговоров по Сирии в Вене Россия выступила с инициативой провести через 18 месяцев досрочные президентские выборы в ныне охваченной гражданской войной стране.

В документе, распространенном в ООН, не говорится, должен ли участвовать в них Башар Асад, и что понимать под словами «переходный период».

Эксперты, опрошенные Русской службой Би-би-си, считают идею в принципе хорошей, но трудно осуществимой.

Георгий Мирский, главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН:

Я совершенно не верю, что в Сирии можно осуществить хотя бы минимально свободные выборы, которые способны к чему-то привести.

Президент Асад контролирует всего 20% ее территории. Правда, на них сосредоточены около 80% населения. Тем не менее, проводить выборы в государстве на одной пятой его земли — нонсенс.

То, что сирийская армия за 18 месяцев даже при поддержке российской авиации разгонит всех врагов — слишком смелое предположение, исходя из того, что происходит сейчас.

В Сирии уничтожено 50% жилого фонда и 60% промышленных предприятий. Люди мыкаются без работы и средств. Какие выборы?

Сотни тысяч сирийцев бежали в Европу, Турцию, Иорданию и Ливан. Они будут лишены права голоса? Тогда что это за выборы? А если нет, то кто это организует, и как?

Все оппозиционные группировки ставят вопрос жестко и твердо: пока у власти Асад, речи о политическом урегулировании не может быть.

Единого центра, с которым можно договариваться, у них нет. За четыре года они между собой не смогли договориться ни о чем существенном. Все время происходят какие-то перестановки. Тем, кто воюет, плевать на тех, кто сидит в эмиграции, даже если они что-нибудь подпишут с международными посредниками.

С другой стороны, люди, окружающие Асада, по своей психологии и традициям не способны провести свободные и честные выборы, даже если бы захотели. У них за спиной почти полвека смеси военной диктатуры с полицейским государством. На подконтрольной им территории Асад и партия БААС опять получат 90% голосов, и никто такие выборы не признает.

Алавитская община чурается малейших уступок, потому что видит в них начало конца. Они держатся за Асада не потому, что он великий и любимый вождь, а потому, что он гарант и символ привилегированного положения, которое занимают алавиты, составляющие 12% населения. Ни в какие международные гарантии они не верят и боятся повторить судьбу иракских суннитов.

Короче, полная утопия. Все это делается для отвода глаз. Когда делать нечего, остается делать вид.

Дипломаты не могут расписаться в бессилии. За что они тогда деньги получают? Надо притворяться, будто на что-то надеются, проводить конференции, выдвигать инициативы. А война будет продолжаться.

Единственное, что можно сказать с уверенностью: ту территорию, которую сейчас контролирует режим — Дамаск, Хомс, Хаму и Латакию — он сохранит за собой. Сил у него для этого достаточно, и Россия Асада не «сольет», несмотря на некоторые прогнозы. Это дело чести президента Путина.

Александр Шумилин, директор Центра анализа ближневосточных конфликтов при Институте США и Канады РАН:

Выборы — дело замечательное, но они не начинают, а завершают национальное примирение и урегулирование. О выборах в Сирии пока не говорит никто, кроме России.

Сегодня я рассматриваю эту инициативу как жест, направленный на то, чтобы подтолкнуть политический процесс и нарисовать какую-то перспективу. Неважно, в какой степени она реалистична.

Прежде чем проводить выборы, надо искоренить ИГИЛ и усадить режим и умеренную оппозицию за переговорный стол. И вообще создать условия. Выборы — где? Как? В 2014 году власти провели выборы в Дамаске, Латакии и их пригородах, и естественно, их легитимности, кроме России и Ирана, никто не признает.

Поскольку свободные и честные выборы Башар Асад не выиграет, возможны два варианта. Либо Москва уверена, что никаких выборов все равно не будет и зарабатывает пропагандистские очки, либо готова к компромиссу в вопросе о судьбе Асада.

То, что он прямо не упомянут в документе, несомненно, знак и подвижка. Это не значит, что Асада уже «сливают», это значит, что возможны варианты.

Очевидно, пришло понимание, что восстановить контроль Асада над всей территорией страны военным путем невозможно и нужен какой-то компромисс.

На мой взгляд, реалистичным и в достаточной мере отвечающим интересам России был бы сценарий «малой Сирии» — консолидации режима в Дамаске и алавитской зоне на западе страны.

Но, во-первых, для этого надо обеспечить установление на остальной территории страны какой-то вменяемой власти и перемирие между ней и Асадом. Во-вторых, фактический раздел противоречил бы всем прежним соглашениям и договоренностям по Сирии. Думаю, Россия не станет первой выступать с подобной идеей.

Леонид Исаев, эксперт по мониторингу конфликтов, старший преподаватель Высшей школы экономики:

Вряд ли хоть кто-то в мире станет возражать против выборов. Но мне кажется, с этой инициативой мы все уже опоздали. Деградация сирийского общества перешла красную черту.

Гипотетически допустим, что общими глобальными усилиями страна через 18 месяцев будет очищена от ИГИЛ. Но отторжение и недоверие между режимом и оппозицией достигли такого градуса, что результаты выборов вряд ли будут признаны всеми.

Выиграет Асад — вполне честно выиграет — его противники все равно скажут, что это фальсификация. А если победит одна из структур, которые мы относим к умеренной оппозиции — думаете, алавиты и баасисты согласятся?

Судьба Асада не прописана в российском документе не случайно. Все знают, что Россия имеет влияние на руководство и лично президента Сирии. Это важный козырь, ликвидный актив, возможность торговаться. Мы заинтересованы, чтобы этот вопрос как можно дольше оставался нерешенным, потому что, если его решить, то о чем партнерам с нами разговаривать?

При определенных условиях шансы на честную победу у Асада были бы. Хотя бы потому, что традиционно поддерживающее его население западной части Сирии голосовало бы активнее, чем менее культурные жители востока.

Но главное, он должен был бы отмежеваться от баасистской верхушки, к которой претензий куда больше, чем лично к Асаду. Провести до выборов конституционную реформу, которая покончила бы с однопартийной монополией на власть и заставила граждан поверить, что они попадут не в исходную точку 2011 года, а в новую Сирию.

В этом случае многие их тех, кто поддерживает радикалов, отвернулись бы от них, потому что ИГИЛ и «ан-Нусра» даже для суннитов тоже не сахар.

Но это теоретическое рассуждение. Повторяю, я не думаю, что всеобщие выборы в Сирии в принципе возможны.

«Малая Сирия», пожалуй, оптимальный в нынешних условиях вариант и для нас, и для сирийцев. Чем воевать до бесконечности, не лучше ли попытаться хоть где-то установить мир и спокойствие?

Но, полагаю, какая-то часть российских политиков и военных не рассталась с надеждой получить все. Главное же, я уверен, что к такому варианту пока абсолютно не готов официальный Дамаск, а наши возможности на них влиять не следует переоценивать.