Когда в среду вечером перед рейхстагом в Берлине прошли маршем солдаты с факелами в черных шлемах, в республике не раздалось ни единого возмущенного выкрика. Не было слышно также ни единого иностранного голоса, который из-за маршевой музыки и вытянувшихся в струну немцев мог бы предостерегать о возвращении немецкого милитаризма. Бундесвер спокойно отпраздновал свое 60-летие в присутствии политиков, видных немецких и зарубежных деятелей, а также некоторых противников, которые к концу выразили свое неудовольствие. Все это в Германии 2015 года является абсолютно нормальным явлением.
Существовали большие опасения, когда в 1955 году создавался бундесвер на фоне конфликта между Востоком и Западом. После двух мировых войн и миллионов погибших армия потеряла доверие среди населения. Возобновление вооружения породило страхи создания государства внутри государства, силы, которая рано или поздно захочет оказаться у власти. Но защитные механизмы, созданные отцами-основателями Федеративной республики, оправдали себя. Никогда руководство, которое в самом начале на всех уровнях было представлено выходцами из вермахта, не осмеливалось на восстание, несмотря на внутренние противоречия. Холодная война и интеграция в НАТО, несомненно, внесли в это свой вклад. Но и конституция, и философия бундесвера обязали солдат с самого начала осознанно относиться к последствиям своих действий.
У бундесвера получилось превратиться из высмеиваемого вначале второстепенного инструмента во всеми признанную военную силу. Вместе с интеграцией в западный блок, операциями на Балканах в 90-ые годы, но в первую очередь с многочисленными операциями на севере Афганистана в прошлом десятилетии немецкие солдаты доказали, что они (снова) могут сражаться и готовы поставить на кон собственную жизнь. Со всеми возможными печальными последствиями. Только в ходе операции в Афганистане погибло 54 солдата бундесвера.
Жертвы операций в Кабуле, Чардаррехе и Баглане напоминают о том, что немцы отличаются от своих партнеров по альянсу. Хотя бундесвер пользуется уважением среди большей части граждан страны, и их право на существование не подвергается сомнению, но меняется уровень одобрения того, что солдаты все дальше отдаляются от задач вроде защиты от катастроф и приближаются к самым жестким своим заданиям, боям и применению силы. Это «позиция предотвращения», которая отражена и в политике, когда в ходе боев в Афганистане боролись за слово «война».
За всем этим скрывается фундаментальная проблема. До сегодняшнего дня немецкой политике не удалось полностью отказаться от своей «реактивной» роли, оставшейся еще со времен холодной войны. У Германии спустя более полувека после воссоединения все еще нет стратегии в области политики безопасности. Национальные установки избегаются. Вместо этого Берлин делает ставку на документы альянса и фиксирует их для министерства обороны и относящихся к нему областей.
При этом за прошедшие 25 лет был проведен ряд различный миссий — в непосредственной близости, например, стабилизация ситуации на Балканах, а также операции в Афганистане, поддерживаемые тогдашним министром обороны Петером Штруком, которые начались после террористических актов в Нью-Йорке и Вашингтоне. А ведь, вероятно, что именно из этих территорий, куда направлялись солдаты бундесвера, участие в операциях которого ложилось тяжелым финансовым и военным бременем на Германию, «прорвались» многие люди, чтобы открыть для себя путь в Германию.
Время крупных внешних операций с задействованием тысяч солдат осталось в прошлом. Сейчас речь идет уже о малочисленных миссиях, целью которых является мониторинг или обучение местных военных в Африке, Центральной Азии или на Ближнем Востоке. Параллельно с этим более актуальным аспектом стала оборона альянса на фоне бряцания оружием со стороны России. В министерстве обороны сейчас планируют, как это было и в ходе холодной войны, участие в масштабных учениях НАТО. Кроме того, немецкие военные также давно вовлечены в решение кризиса, возникшего из-за потока беженцев.
Политическая составляющая грозит стать роковой для бундесвера. Стойкость немецких солдат и надежность техники падают из-за постановки крайне разных задач и мер экономии. К этому добавляются нехватка системности и задержка в реализации основных оборонных проектов. Политика символов еще возможна. Но эффективные операции, служащие немецким интересам, еще долго невозможно будет выполнять. Ни на национальном уровне, ни в союзе с партнерами из ЕС или НАТО.
Бундесверу, ссылающемуся на наследие Штауффенберга, хотелось бы пожелать, чтобы его генералы сами очертили эти недостатки, а немецкие политики поняли для себя, какие интересы они хотят реализовать на благо страны при помощи армии. Это был бы самый большой подарок, который они могли бы сделать солдатам.
Немецкие солдаты пользуются всеобщим уважением. Тем не менее, политики должны принять решение — чего они хотят достичь при помощи бундесвера спустя 60 лет после его основания.
