Сирийская игра может продлиться несколько лет

О будущем Сирии речь пойдет, когда все стороны убедятся, что не могут победить. Но только США могут гарантировать Турции, что не появится Курдистан, или выступить посредником между Саудовской Аравией и Ираном. Только США являются партнером для России. Настоящая держава достигает своих целей продуманными действиями, а не силой.

В сирийской гражданской войне сталкиваются, объединяются и размежевываются разные группы. Извне в конфликт вмешиваются не только региональные державы, но и с недавнего времени Россия. Несмотря на то, что провести границу между анти- и проасадовской коалициями можно, все участники действуют исключительно в своих интересах.

Поэтому США, которые после холодной войны свели международные отношения к борьбе «хороших парней» с «плохими парнями», не могут определиться с собственной ролью в сирийском конфликте. Однако разрозненность и прямое участие региональных держав дают США как доминирующей державе на Ближнем Востоке возможность подтвердить свое влияние в этом регионе. Ведь для американцев в Сирии неважно, останется президент Башар Асад у власти или уйдет. Им важно региональное равновесие сил, гарантом которого выступят как раз США.

Россия

Россия вступила в сирийский конфликт с целью упрочить свои позиции на Ближнем Востоке, укрепить режим Асада и помешать США добиться одностороннего решения. Интервенция в Сирии — один из шагов, предпринимаемых в стремлении вернуть Россию на Ближний Восток, что подтверждают и переговоры с президентом Египта Абдул-Фаттахом Халил Ас-Сиси, и с премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху, и турецким президентом Реджепом Эрдоганом.

Своей помощью Асаду Россия хочет помешать процессу разрядки отношений США и Ирана, начало которой положило соглашение о ядерной программе. Российского президента Владимира Путина устраивала конфронтация между этими странами, и он старается продлить ее, несмотря на означенное соглашение. Учитывая ключевое значение Сирии для Ирака, российская помощь Асаду подталкивает Иран в российские объятия.

Россию и Иран объединяет желание укрепить позицию Асада. Для Ирана все, кроме победы Асада или шиитско-алавитской коалиции, будет означать потери. Россия же, которая стремится укрепиться на Ближнем Востоке и сделать себя партнером США, может позволить себе пожертвовать Асадом, если в новом политическом устройстве Сирии будут сохранены основы и влияние его режима. С самого начала кризиса россияне подавали сигналы о том, что готовы пожертвовать Асадом.

Западная интервенция

Российская интервенция в поддержку сил Асада является не сменой этой стратегии, а лишь ее укреплением, потому что делает Асада более зависимым от России. Для России нынешнее положение — это выигрышная со всех сторон ситуация. Если Асад победит повстанцев, Россия приобретет верного союзника и укрепит свои авторитет и влияние на Ближнем Востоке в ущерб США. Если в переговорах о возможной передаче власти сложится патовая ситуация, то россияне окажутся на выгодной переговорной позиции по отношению к антиасадовской коалиции, потому что получат мощный инструмент против Асада.

Российское присутствие в Сирии также мешает возможной западной интервенции, поскольку она могла бы закончиться конфликтом с Россией. Но до сих пор Запад колебался, не решаясь выступить против Асада, а теперь он точно этого не сделает. Таким образом, Россия продолжает свою политику державы, не зависимой от решений Запада. Российские шаги в Сирии продиктованы не стремлением сохранить Асада — их нужно интерпретировать, прежде всего, с точки зрения российско-американских отношений.

Президент Путин знает, что возможности России вытеснить США с доминирующей позиции на Ближнем Востоке ограничены и что участие в конфликте на стороне Асада их парадоксальным образом еще больше ограничивает. Но в то же время Россия превратилась в игрока, которого при решении сирийского кризиса нельзя будет проигнорировать. Переговоры с США о новом политическом устройстве в Сирии чрезвычайно укрепит легитимность и увеличит вес России.

Иран

Для Ирана сохранение режима Асада в том или ином виде имеет принципиальное значение. Ведь если бы Сирией стали править сунниты, иранское влияние в области от Ирака до Ливана будет нарушено. Без Сирии Иран не может эффективно поддерживать движение «Хезболла», которое лежит в основе его устрашающей стратегии против Израиля. Если бы сунниты победили в Сирии, центр конфликта между ними и шиитами перенеслось бы в Ирак, а, возможно, и в Ливан, что для Ирана стало бы геополитической катастрофой.

Присутствие иранских военных инструкторов и наземных сил в Сирии доказывает, насколько эта страна важна Ирану. Поэтому Иран и поддерживал интервенцию России на стороне Асада, что доказывают визиты иранских представителей в Москву, начиная с лета текущего года. Риском для Ирана может быть то, что он лишится роли командующего проасадовскими силами в Сирии — эту функцию на себя возьмет Россия.

Оба государства очень заинтересованы в укреплении режима Асада. Но для России Асад — это средство для укрепления собственной позиции, а для Ирана удержание Асада — самоцель. Если бы российское влияние на Асада превзошло иранское, и им воспользовались бы на переговорах, то результаты для Ирана выгодными бы не были.

Саудовская Аравия

Российско-иранский союз имеет ограничения и в более широком контексте. Россия ни в коем случае не хочет ухудшения отношений с Израилем и с арабскими державами. Москва хочет действовать как внешняя сила, имеющая влияние в регионе, не становясь при этом прямым участником суннитско-шиитского конфликта. Вопрос в том, не окажется ли Россия в силу обстоятельств в самом его центре помимо собственной воли.

Антиасадовскую коалицию участие России заставляет прилагать больше усилий и оказывать большую материальную поддержку повстанческим группировкам. Однако объединения целей ждать не приходится. Саудовская Аравия хочет вытеснить иранское влияние из Сирии и всего региона, но при этом саудовцы не желают, чтобы к власти в Сирии пришли «Братья-мусульмане» или «Аль-Каида» в лице «Джабхат ан-Нусра».

Ведь обе эти организации ставят под сомнение саудовское идейное руководство арабского и суннитского мира и с идейной точки зрения для Саудовской Аравии представляют такую же угрозу, как для Ирана — с политической. Поэтому Саудовская Аравия финансово и материально поддерживает различные исламистские и салафитские фракции в сирийской оппозиции, например «Джейш аль-Фатх» и «Джейш аль-Ислам».

Если говорить об Исламском государстве, то Саудовская Аравия считает его угрозой, но больше боится Ирана. Поэтому ее по сути устраивает то, что ИГИЛ осложняет иранскую помощь в Сирии и создает постоянное давление на иранскую сферу влияния, в особенности когда Саудовская Аравия противостоит иранскому влиянию на Аравийском полуострове в Йемене. Пока саудовцы будут видеть большую угрозу в Иране, нежели в ИГИЛ, от них не стоит ожидать серьезных операций против Исламского государства.

Турция

Турция, как и Саудовская Аравия, поддерживает не только светские, исламистские, но и этнически близкие антиасадовские группировки, посредством которых желает усилить свое влияние и обеспечить себе участие в возможных переговорах о будущем Сирии. Кроме того, Турция делает ставку на «Братьев-мусульман», которые в определенной мере влияют на Свободную армию Сирии, но для Саудовской Аравии являются неприемлемыми.

Турции в большей степени угрожает нестабильность, джихадизм и террористические акты. В отличие от Саудовской Аравии, у Турции нет опыта поддержки исламистских группировок при одновременном отвлечении их внимания от собственной территории. Если информация о сотрудничестве с ИГИЛ окажется правдивой, Турция может за это поплатиться.

Ее определенная мера толерантности в отношении ИГИЛ имеет смысл в связи с основной целью в Сирии — помешать созданию курдского государства на севере этой страны, потому что, учитывая многочисленное курдское меньшинство, Турция опасается, что новое государство может поставить под угрозу ее собственную целостность. Сирийская армия по сути не воюет с курдами, потому что Асада предполагает, что курды будут отвлекать Турцию, и это помешает ей поддерживать антиасадовских повстанцев в областях, которые для Асада являются ключевыми.

Турция еще больше Саудовской Аравии боится Исламского государства, но наносит удары только по курдам. В случае Турции справедливо то же, что и для саудовцев: от нее не стоит ожидать серьезных шагов, пока она боится курдов больше, чем ИГИЛ. И та, и другая страна вынуждена выбирать меньшее зло. С точки зрения Турции и Саудовской Аравии им, скорее, является ИГИЛ, а не возникновение Курдистана или иранская региональная гегемония.

США

В будущем отношение США к сирийскому кризису, вероятно, будет преподноситься как ошибка в их внешней политике. Причем замена ее на легкомысленное позерство ставит под угрозу американское влияние и надежность. Режим Асада никогда не был союзником США, а после краха Саддама Хусейна Асад даже поддерживал уход джихадистов в Ирак. Поэтому США не были заинтересованы в сохранении режима Асада.

Но в ситуации, когда по региону прокатилась революционная волна, которая привела к хаосу или правлению исламистов, умеренный и светский режим Асада был вполне приемлем, пусть он и являлся союзником Ирана. США могли выжидать и приспосабливаться к обстоятельствам. Однако с самого начала они действовали как принципиальный противник Асада и требовали его немедленного ухода, хотя другой альтернативы у них не было.

США заняли позицию противника Асада, при этом не разделяя интересов с теми, кто выступал против него. Затем США стали яростно грозить интервенцией и красными линиями, а также фантазировать о единой умеренной сирийской оппозиции, в которой превалировали салафитские и джихадистские группировки. Сегодня США признают, что Асад — это вариант получше, но и этот крутой поворот не оправдывает беспомощности политики американского президента Барака Обамы.

Асад против ИГИЛ

У США в Сирии нет выгодных вариантов. Наиболее сильными антиасадовскими объединениями являются ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусра» и «Исламский фронт». Свободная армия Сирии является скорее смесью отчасти автономных подразделений, которые либо сами идут часто на сотрудничество с исламистскими группировками или напрямую с «Джабхат ан-Нусра», либо их к этому вынуждают исламисты. Кроме того, умеренные группировки отказываются признать, что ИГИЛ хуже Асада, да и центр власти ИГИЛ остается вне их досягаемости.

Асад определенно является меньшим злом, чем ИГИЛ, но ориентироваться на Асада было бы ошибкой. Нет смысла поддерживать режим, который никогда не будет благодарен Западу, и который ведет вялую борьбу с ИГИЛ. Для его сохранения достаточно будет российской и иранской поддержки. США должны быть более прозорливы, и отсутствие непосредственных интересов в Сирии им это позволяет.

У США в сирийском кризисе нет ни одного непосредственного интереса, как и группировки, которой они могли бы помогать, не опасаясь того, что поддерживают исламистов. Идея о том, что такая группировка появится через четыре года после начала конфликта, кажется нереальной. Соединенным Штатам, вместо поисков группировки, которая соответствовала бы западному пониманию прав человека и демократии, стоит воспользоваться тем, что США не втянуты напрямую в конфликт, а значит, не зависят от победы одной из сторон.

Послевоенное устройство

Если США не поддерживают ни одну из сторон, в их интересах, чтобы ни одна из них не победила. Благодаря своей позиции в регионе США могли бы стать одним из вероятных посредников, потому что они поддерживают контакт со всеми сторонами и пользуются авторитетом. Тем самым американцам удалось бы обратить свою прежнюю неудачную сирийскую политику в успех и подтвердить свое влияние на Ближнем Востоке.

Послевоенное устройство Сирии известно уже давно — уход Асада и сохранение институциональной преемственности. Это станет не только гарантией для алавитов, но и залогом того, что не повторится Ирак, где после разрушения государства воцарился хаос, за которым последовала эскалация насилия.

В управлении должны будут участвовать и сунниты, и курды, а оппозиционные группы должны быть интегрированы в современные государственные структуры. Существование самостоятельного Курдистана исключена. Это решение кажется труднодостижимым, но является единственно возможным, если ни одна из сторон не получит преимущества. В таком случае Сирия будет походить на Ливан — слабое и раздробленное государство, которое отражает удары региональных держав. Но для США это наиболее выгодный вариант.

Долгосрочная перспектива

Сирийский кризис является результатом не только регионального сектантского конфликта, но и нового регионального политического устройства — разделения сфер влияния между Ираном, Турцией и Саудовской Аравией, которые пока делают ставку на то, что их собственное влияние превзойдет влияние противников. Таким образом будущее Сирии зависит от этого соперничества. Для США из этого следует, что стабилизировать Сирию вопреки целям этих стран будет чрезвычайно трудно, если вообще возможно.

В долгосрочной перспективе Турция, Саудовская Аравия и Иран гораздо больше заинтересованы в стабилизации Сирии, чем США, потому что ситуация там касается их непосредственно. США же в долгосрочной стратегической перспективе заинтересованы только в том, чтобы влияние этих стран оставалось в равновесии.

Выгодой договора с Ираном о ядерной программе является то, что США вышли из конфронтации с этой страной, что позволит им стать гарантом политического равновесия, который близок ко всем региональным державам. США являются единственной страной, способной посадить за стол переговоров Россию, Иран и покровителей сирийских повстанцев, таких как Турцию и Саудовскую Аравию. Подобная политика требует закулисной дипломатии и неустанных консультаций со всеми заинтересованными сторонами, чтобы США были лидирующей силой в переговорах.

США совершили бы ошибку, если бы рассматривали сирийский кризис как очередной виток конфронтации с Путиным. В основе их стратегии не должно быть разочарованности от того, что страна, которая давно должна была пасть на колени, перехватила инициативу и в какой-то момент оттеснила американцев на задний план. Американская политика может воспользоваться тем, что россияне становятся одной из сторон в сирийском конфликте.

Собственные интересы

Американцы соперничают с россиянами за влияние не только в Сирии, но и в регионе в целом. В возможных переговорах о будущем Сирии россияне обязательно должны участвовать, но координировать процесс могут США. И именно поэтому им стоит избежать использования своих наземных сил в борьбе с ИГИЛ или Асадом. Ведь успеха подобная акция все равно не имела бы.

Интервенция против Асада была бы направлена против меньшего зла и могла бы вылиться в конфликт с Россией. Кроме того, встал бы вопрос, кому она выгодна. Эффективная борьба с ИГИЛ возможна будет тогда, когда страны договорятся о Сирии, и вести ее, прежде всего, должны сирийцы при поддержке региональных держав. Искоренить же самые основы ИГИЛ могут лишь сунниты. Американцы могут держать ИГИЛ в напряжении с помощью авианалетов, но самостоятельно его не уничтожат. Исламское государство — продукт политического вакуума, с устранением которого погибнет и ИГИЛ.

О будущем Сирии и ее новом политическом устройстве говорить начнут тогда, когда все стороны конфликта убедятся, что не могут победить. Это может затянуться на годы. В ситуации, когда у каждого члена анти- и проасадовской коалиции свои интересы, США, в случае активной дипломатии, станут единственными, кто сможет урегулировать все споры и разрешить ситуацию, причем Соединенные Штаты должны воспользоваться этим для укрепления собственной позиции.

Только США могут гарантировать Турции, что Курдистан не появится, и стать посредником в переговорах между Саудовской Аравией и Ираном. Только США являются для России приемлемым партнером. Турция, Саудовская Аравия и Иран друг другу не доверяют, а Россия мечтает о паритете с США. Такую партию можно разыграть. Настоящая держава добивается своих целей продуманными действиями, а не силой.