Одно из главных следствий прошедшего в турецкой Анталье саммита G20 заключалось в том, что российский президент Владимир Путин в одночасье стал едва ли не самым популярным мировым лидером. Абсолютно все участники встречи — как политики, так и журналисты — почувствовали эту перемену. Если на прошлогоднем форуме «двадцатки» Путина избегали, держались по отношению к нему настороженно и с явным холодком, то сейчас в Турции премьеры и президенты чуть ли не выстраивались к нему в очередь на прием. Не только прокремлевские федеральные телеканалы отметили это. В репортажах с саммита американского агентства AP, в вопросах, адресованных западными журналистами российскому президенту на пресс-конференции, то и дело употреблялось слово key player — «ключевой игрок».
Из изгоя в ключевого игрока
Все отметили, как непринужденно держались Путин и Барак Обама во время своей 35-минутной встречи, в которой, помимо переводчика, участвовала советник американского президента по национальной безопасности Сьюзан Райс, как во время второй короткой встречи двух лидеров, уже «на ногах», Обама предлагал Путину стаканчик с кофе. Атмосфера напоминала общение Обамы с его любимцем, Дмитрием Медведевым, с которым они некогда с аппетитом жевали в Америке гамбургеры.
По данным российских СМИ, во время встреч Путину удалось убедить Обаму не ставить резко вопрос о немедленном смещении со своего поста сирийского лидера Башара Асада, а дать тому время «порулить» еще год-полтора и за этот период подготовить условия для проведения новых выборов с участием умеренной сирийской оппозиции.
Путин демонстративно общался на «ты» не только с Обамой или молодым итальянским премьером Маттео Ренци, но и с чопорным Дэвидом Кэмероном, своим неутомимым британским критиком. «Я свой, ребята, я из вашего круга», — словно бы говорил коллегам российский президент.
И вот уже Кэмерон обещает Путину «защитить интересы» России в Сирии, а Обама явно сбавляет свой критический тон в отношении военных действий Москвы в той же Сирии — это изменение отмечает даже консервативная The Wall Street Journal. Британский премьер уже произносит словосочетания «безопасность Британии» и «безопасность России» едва ли не на одном дыхании.
«Есть одна вещь, в отношении которой между нами существует согласие: мы были бы безопаснее в России, мы были бы безопаснее в Британии, если бы нанесли поражение «Исламскому государству» (разумеется, все в той же Сирии)», — заявил Кэмерон.
И это при том, что еще полторы недели назад британский премьер отказывался делиться с Москвой разведданными относительно обстоятельств авиакатастрофы А321 над Синаем.
Надо ли напоминать читателю о том, что французский президент Франсуа Олланд уже в ближайшие дни вылетит в Москву, чтобы обсудить с Путиным пути сирийского урегулирования и борьбы с ИГИЛ?!
После терактов в Париже Путин превратился из изгоя в ключевого игрока, констатируют американские СМИ. Сам российский президент на волне неожиданного признания, упавшего на него как манна небесная, приободрился и словно помолодел лет на десять. Впрочем, со своей стороны Путин также делает реверансы в сторону Запада: опытный политик, он прекрасно понимает, что было бы глупостью по-прежнему педалировать тему доминирования дяди Сэма в мире, его вмешательства в дела Украины и военного приближения к границам России.
В понедельник, выступая на итоговой пресс-конференции после окончания саммита «Двадцатки», президент России дал понять, что в отношениях с западными странами возможно улучшение.
«Мне показалось, что, действительно, на уровне обсуждения проблем, на экспертном уровне есть явная заинтересованность в том, чтобы возобновить работу по разным направлениям, включая экономику, политику и безопасность», — сказал Путин.
К каким компромиссам готова Москва?
Одним из реальных действий, которые должны были продемонстрировать добрую волю Москвы в новых изменившихся условиях, было решение Путина реструктурировать долг Украины России. Соседняя страна задолжала России около 3 миллиардов долларов, и Кремль неоднократно давал понять, что Украине, которую он рассматривает чуть ли не как протекторат Америки, никаких уступок не будет.
Но в Анталье Путин неожиданно оглашает совсем другое решение. Россия, заявляет он, готова предоставить даже лучшие условия, чем просили партнеры по МВФ. В этом году Россия готова вообще не получить деньги из Киева, а затем в 2016–2018 годах каждый год хотела бы получать по одному миллиарду долларов. Взамен страна попросит гарантий возвращения денег либо от США, либо от ЕС, либо от одного из крупных международных финансовых институтов. Такая постановка вопроса, считают помощники российского президента, «была встречена с интересом» западными партнерами.
О чем свидетельствует смягчение позиции России? Говорит ли оно о том, что, поняв бесперспективность дальнейшего усиления конфронтации с Западом по всему спектру вопросов, Кремль дает задний ход и заявляет о своей готовности договариваться? Похоже на это, но следует принять во внимание целый ряд оговорок.
Судя по всему, готовность договариваться касается не только сирийского конфликта, а более широкого круга вопросов, считает гендиректор Российского совета по международным делам Андрей Кортунов. В России, как и в других странах, растет озабоченность нарастанием элементов нестабильности и хаоса в международной системе, толкающая российское руководство на сближение с Западом, полагает эксперт.
Однако речь не идет об отказе от принципиальных позиций по Украине или по ПРО США, здесь Москва будет упорствовать и никакого смягчения допускать не намерена. По вопросу о том, был ли саммит G20 в Анталье поворотным пунктом в отношениях России и Запада, мнения авторитетных российских политологов разделились.
«Если мы посмотрим последние заявления Путина, они все были направлены на то, чтобы протянуть руку Западу и через Сирию выйти на борьбу с угрозами, с которыми сталкивается мир, — говорит Татьяна Становая из Центра политтехнологий. — Это началось с выступления на Генассамблее, с того дня может начинаться отсчет новой линии России, которая связана с попыткой отойти от украинской повестки и предложить Западу видение новых угроз».
Но дело не только в переменах путинских подходов к взаимопониманию.
«Сейчас Путин получил более широкое окно возможностей и может проявить больше настойчивости, у него — больше шансов быть услышанным», — намекает аналитик. И объясняет в чем тут дело: «Ситуация обязывает страны Европы прежде всего подходить прагматичнее». Ах вот оно что! Ситуация, оказывается, обязывает лидеров Запада изменить тон и демократично, словно бы ничего не было, попивать кофе с российским президентом!
«После произошедших террористических актов в Париже Россия сделала правильный шаг, и сегодня Франция, Великобритания и США должны последовать за этим шагом, медлить нельзя», — говорит ведущий эксперт центра Gulf State Analytics в Вашингтоне Теодор Карасик.
Иных критериев придерживается бывший заместитель министра иностранных дел России Георгий Кунадзе. Хотя события в Париже и трагедия с российским самолетом «затушевали принципиальный конфликт» России и США, стороны далеки от потенциального сотрудничества, считает он.
«Французы нанесли удар по командным пунктам ИГИЛ вместе с США, но Россия здесь ни при чем», — приводит доказательство в подтверждение своего видения дипломат.
Пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков признает, что на встречах лидеров России и США «коренного перелома не произошло». Путин в своих выступлениях на саммите, несмотря на позитивный тон, неоднократно пускал шпильки в адрес западных стран. Например, он заявил, что помощь ИГИЛ идет из 40 стран, среди которых есть и некоторые члены «Двадцатки». Он коснулся также и другого острого вопроса — нежелания США давать России координаты точек, по которым следует наносить удары в Сирии, и точек, по которым не надо наносить удары.
«Нам боятся давать территории, по которым не надо наносить удары, опасаясь, что именно туда и будем бить. О нас думают, исходя из собственных представлений о порядочности», — тут в голосе российского президента слышна привычная язвительность.
Опыт Чечни в Сирии?
Очевидно, что понять, меняются ли отношения России с Западом, можно будет относительно скоро, и произойдет это, безусловно, в Сирии.
В этом контексте на Западе стали вспоминать чеченский опыт умиротворения по-путински. «Франции и другим странам, принимающим участие в сирийском конфликте, стоит иметь в виду урок, полученный Россией: такого рода терроризм не прекратится, пока не устранен его эпицентр», — указывает агентство Bloomberg.
Оно напоминает, что в России в 2004 году произошли взрывы в московском метро, на рынке в Самаре и в пассажирских самолетах, нападения на отделения милиции в Ингушетии и трагедия в Беслане. А в 2005 году президент Путин поручил управление Чечней сыну Ахмада Кадырова — Рамзану Кадырову, которому было на тот момент 29 лет и который горел желанием отомстить за гибель отца. «Кадыров получил от Путина щедрое финансирование, а также разрешение игнорировать федеральные законы и не щадить никого, кто казался ему врагом». В итоге за три с небольшим года «безжалостной» кампании, «как выразился Олланд в контексте «Исламского государства», Кадыров покончил с этой войной.
В Сирии, говорится в статье, «Путин сделал такую же ставку, как в Чечне. Он помогает Башару Асаду в войне со всеми, кто берет в руки оружие, будь то исламисты, террористы или сепаратисты».
Однако никто сегодня не знает, сработает ли чеченский опыт Путина в Сирии. Чечня была частью России, к тому же, по своим размерам она намного меньше ИГИЛ. Российские спецслужбы могли поставить сравнительно надежный заслон на пути проникновения иностранных наемников в Чечню, чего применительно к ИГИЛ сделать исключительно трудно. Кроме того, в Сирии пока не просматривается устраивающий всех лидер, который мог бы взять на себя титаническую задачу усмирения своих противников и добиться национального примирения. Есть и множество других, понятных экспертам отличий ИГИЛ от джихадистского подполья в Чечне.
В Сирии сегодня есть лишь несколько подвижек в сторону большего взаимопонимания России и Запада. Одни из них касаются приблизительных контуров политического урегулирования в стране, о которых договорились на минувшей неделе участники встречи в Вене. В этой встрече на уровне министров иностранных дел приняли участие Египет, Иран, Россия, Саудовская Аравия, США, Турция, европейские страны, а также представители Лиги арабских государств, Организации исламского сотрудничества и Евросоюза.
Участники встречи рассчитывают на проведение общенациональных выборов в Сирии в ближайшие 18 месяцев, однако не испытывают иллюзий по поводу успешного достижения этой цели. Кроме того, в Сирии должно быть создано переходное правительство и начаться подготовка проекта новой Конституции.
Другие подвижки касаются чисто технических вопросов взаимодействия военных разных стран в Сирии. Однако антиигиловская коалиция еще не создана, а без нее террористов не одолеть. И вполне можно допустить, что для Путина, превратившегося из международного изгоя в «ключевого игрока», победа в Сирии над террористами станет невыполнимой миссией. Как пел когда-то российский рок-музыкант Андрей Макаревич, «мы думали, что мчимся на коне, а сами просто бегали по кругу».
