Неувядающее очарование Парижа притягивает американцев больше века. Мы отправлялись туда за романтикой, за возможностью прикоснуться к истории, за творческой свободой. В Париже жили Ман Рэй, Генри Миллер, Аарон Копленд, Эдвард Хоппер и Уильям Фолкнер, не говоря о тысячах их подражателей, не добившихся бессмертия. Особенно популярен стал Париж после Первой мировой, когда в Великом городе работали Эрнест Хемингуэй, Гертруда Стайн, Зельда Фицджеральд и многие другие представители так называемого Потерянного поколения.
Сильвия Бич (Sylvia Beach) открыла в Париже свой книжный магазин Shakespeare & Company в 1919 году. Он до сих пор работает и, как пишет Bloomberg, на прошлой неделе в нем хорошо расходился «Праздник, который всегда с тобой» («A Moveable Feast») — парижские воспоминания Хемингуэя («Paris est une Fete» по-французски).
Кто лучше Хемингуэя мог рассказать о городе, который вдохновлял и воодушевлял его и множество его собратьев? Мы подготовили подборку материалов из недавно вышедшего под редакцией Рены Сэндерсон (Rena Sanderson), Сандры Спэньер (Sandra Spanier) и Роберта Трогдона (Robert W. Trogdon) третьего тома «Писем Эрнеста Хемингуэя». Эти послания позволяют почувствовать, с каким энтузиазмом он говорил о своем творчестве, о Европе и, особенно, о Париже. Итак, добро пожаловать в Город огней.
Эрнесту Уолшу, 7 апреля 1926 года
Париж, Шестой округ, Рю Нотр-Дам-де-Шан, 113.
Дорогой Эрнест!
Как ты там? Я ни черта от тебя не получал с тех пор, как писал тебе перед отъездом из Америки. Недавно мы виделись с Паулиной Пфайффер (вторая жена Хемингуэя, — прим. перев.), она говорит, что у тебя все в порядке. Я послал ей письмо на твой адрес, чтобы вернуть ей деньги, одолженные в Париже. Она мне купила ночные рубашки для Хэдли (первая жена Хемингуэя, — прим. перев.). Писем все это время почти не писал. Эзре [Паунду] ничего не писал с декабря. Он, наверное, считает меня полным дерьмом. Напишу ему завтра. «И восходит солнце» я, наконец, закончил. Scribners собирается опубликовать и его, и «Вешние воды». Я получил приличный аванс и увез его почти целым, так что даже с учетом расходов на поездку мы в следующем месяце можем на три месяца отправиться в Испанию. У меня нетвердый почерк с 9 часов из-за шестидневного велопробега с — полной бутылью — кьянти и парой бутылок Вольне. Может, у тебя руки от этого бы и не задрожали, а у меня дрожат. В остальном я чертовски здоров и очень крепок. Буду писать рассказы ближайшие три месяца. Кстати, в Нью-Йорке все читают This Quarter (литературный журнал, издававшийся Уолшем, — прим. перев.) — я его видел везде, где бывает литературная публика.
Все-таки вернуться в Париж — это охренительно. Пью много вина и ужасно рад, что закончил с книгой. Макэлмон тоже здесь, очень мил и вежлив и мы с ним отлично ладим.
Снимок Бамби (сын Хемингуэя, — прим. перев.) и его папы прилагается. Письмо вышло хреновое, но если ты мне ответишь, напишу получше. Я не люблю писать письма, но отвечать на них умею неплохо. Очень хочу снова взяться за рассказы. Романы слишком длинные, с ними много хлопот и пока я их пишу, не могу думать ни о чем другом.
До свидания, удачи и пиши мне!
Всегда твой,
Эрнест
Генри Гудману, 16 января 1928 года
Швейцария.
Уважаемый м-р Гудман,
Спасибо Вам большое за Ваше письмо.
Для Ваших студентов сообщаю, как писал «Непобежденного».
Идея мне пришла в голову в парижском автобусе, когда я проезжал мимо Bon Marche (большой универмаг на бульваре Распай). Я стоял на задней платформе и торопился домой, чтобы быстрее начать писать, пока ничего не забыл. Я писал во время обеда — и так пока совсем не устал. Потом каждый день я с утра уходил из дома в кафе и там продолжал писать. Работал над рассказом я несколько дней. Названий кафе не помню.
«Убийц» я писал в Мадриде. Я начал их, проснувшись после обеда, и работал над ними до ужина. Очень устал и выпил за ужином бутылку вина. Читал La Voz, El Heraldo, Informaciones, El Debate, чтобы только не думать о рассказе. Потом пошел пройтись. Не встретил ни одного знакомого, вернулся и уснул. На следующее утро писал рассказ под названием «Сегодня пятница». Чем мы обедали, я забыл. Днем шел снег.
Прочие рассказы я в основном писал по утрам в постели. Если вашим ученикам эти рецепты не подойдут, пусть попробуют заменить парижский автобус на нью-йоркский, Bon Marche — на Saks, а кафе — на драгстор (аптека-закусочная, — прим. ред.). Думаю, большой разницы не будет, хотя в драгсторе им могут не разрешить писать.
Искренне Ваш,
Эрнест Хэмингуэй
Марселине Хемингуэй-Сэнфорд, 8 июня 1928 года
Дорогая Статуэтка!
Я потерял твое чудесное письмо на рыбалке — оно размокло в кармане, когда я в четвертый раз заходил в воду, — поэтому так и не понял, как скоро ты едешь. На всякий случай написал родным, сейчас пишу тебе и пошлю тебе телеграмму на корабль.
Хэдли живет на бульваре Огюста Бланки, 98, в 13-м округе. Она может рассказать тебе о тысяче мест, где стоит есть, покупать одежду и т. д.
Если хочешь пошить себе костюм — иди в O’Rossen на Вандомскую площадь.
От рекомендаций ты еще устанешь — для некоторых смысл жизни в том, чтобы затаскивать людей в те милые местечки, которые они сами нашли. Поэтому не буду мучить тебя лишними советами. Впрочем, поешь на веранде Pavillon du Lac, ресторана в парке Монсури: закажи свежую форель или турнедо и спаржу. Запивай белым Пюи, а к говядине хорошо красное Сен-Эстеф. Теплым вечером там здорово.
Еще можно пообедать в 4 Sergents du La Rochelle, бульвар Бомарше, 4 (это на площади Бастилии). Из еды заказывай, что угодно, но пей Ришбур, лучшее бургундское в городе — На тот случай, если пойдешь с кем-то — оно у них в магнумах. Только ради Христа, никому об этом месте не рассказывай — магнумов там осталось всего пять. А в остальном у них все вина хорошие. Попробуй Марго (красное бордо). И не забудь сказать сомелье, что ты — моя сестра.
Зайди в Brasserie Lipp на бульваре Сен-Жермен (она напротив Cafe des Deux Magots), выпей пива, закажи картофельный салат и шукрут. Лучшее пиво в Париже.
Хочешь потратить денег — пообедай в Foyots, Tour D’Argent и т. д. Но в Laperouse вкуснее, а денег потратишь не меньше. За стрижкой или завивкой иди в Antoine’s на Рю Камбон — это единственная приличная парижская парикмахерская.
Если тебе нужны хорошие духи, купи Gardenia в Chanel7 — тоже на Рю Камбон.
Еще можешь зайти в «Ритц» выпить коктейль и полюбоваться университетскими значками. Как жаль, что нас не будет в городе — я бы хотел поводить тебя по настоящим местам! Миссис Муди знает много разных мест, но у нас с ней разные вкусы. Ну, в любом случае, удачи.
Летом моих друзей в Париже не бывает, поэтому свести вас с ними не могу. Все разъезжаются. Если тебе нужен хороший отдых — отправляйся в Сен-Жан-де-Люз на Бискайском заливе. Там можно поплавать и все такое.
Если захочешь попасть в Памплону — праздник там с 7 по 12 июля — обратись к дону Хуану Кинтане в Hotel Quintana, скажи ему, что ты моя сестра, и он добудет тебе билеты. Передай всем, что я их люблю.
Пока, ребенок, надеюсь, это письмо ты получишь.
С любовью — Эрни
Гаю Хикоку, 27 сентября 1928 года
Дьявольски тоскую по Парижу — по Buffalo и по Парк де Пренс, и по Рю де ла Гэте, и по чертову Люксембургскому саду с опавшими листьями, и по поездкам на велосипеде по Елисейским полям от площади Звезды до площади Согласия, и по выпивке: по «Чинзано» по пиво из Lipp, по Сент-Эстефу — его я мог выпить хоть 200 бутылок. Ну их, все эти книжные бургундские и Шато-Икемы — я скучаю по бордо за 6-11 франков. Но мне нужно переписать книгу и до отвала наесться Америкой, чтобы было о чем писать, когда я вернусь…
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Неувядающее очарование Парижа притягивает американцев больше века. Мы отправлялись туда за романтикой, за возможностью прикоснуться к истории, за творческой свободой. Особенно популярен стал Париж после Первой мировой, когда в Великом городе работали Хемингуэй, Гертруда Стайн, Зельда Фицджеральд. Кто лучше Хемингуэя мог рассказать о городе, который вдохновлял его и множество его собратьев?
