Командующему 21-м крылом Часлав Ярославу Мике хорошо знакома российская авиация. Например, по Прибалтике, где чешские «грипены» два раза участвовали в операциях по охране этой территории. Элитный пилот дал интервью порталу Aktuálně.cz сразу после новости о сбитом российском самолете Су-24.
Aktuálně.cz: Что именно, как вы считаете, произошло в воздушном пространстве на сирийско-турецкой границе?
Ярослав Мика: Пока точно неизвестно. Или это, вероятно, известно россиянам или туркам. Но я попробую ответить, исходя из доступной информации. Российский бомбардировщик летел, по всей вероятности, из Турции. Я сужу по тому, что его обломки упали на приграничную сирийскую деревню. Этому соответствует и траектория сбитого самолета на видео. По крайней мере, это мое первое впечатление.
— То есть российский истребитель-бомбардировщик нарушил воздушное пространство Турции?
— Это очень вероятно. Скорее всего, он развернулся и возвращался.
Ошибка или намерение?
— Он был сбит по ошибке или намеренно?
— Сейчас рассматриваются разные варианты. Это могло быть ошибкой. В подобных ситуациях перед приказом сбить самолет решение принимается в определенном (довольно строгом) порядке… Там целая цепочка приказов. Это очень специфичный круговорот. Прежде чем вся информация поступит к тому, кто должен принимать такое решение, она уже может устареть. Судя по всему, турки знали, что стреляют по российскому самолету. Но, вполне вероятно, они полагали, что он продолжает полет над их территорией.
Но турки и русские, как мне кажется, в любом случае настолько профессиональны, что ни одна сторона не может быть заинтересована в разжигании двустороннего конфликта. От него никто бы не выиграл. Тем более что Турция и Россия хотят уничтожить «Исламское государство».
— А что русские могли делать в турецком воздушном пространстве?
— Россияне бомбардируют, в частности, обширную базу умеренной оппозиции Башара Асада. Их авиация, таким образом, действует над территорией, которую не захватили исламисты. Но тем самым россияне оказываются очень близко к границам Турции и нарушают при этом ее воздушное пространство. Это уже было третьего октября, потом — 16 окьября, когда турки сбили российский беспилотник — уже над территорией Турции. Так что чаша терпения турок, по-моему, переполняется. Но, конечно, они не стремятся сбивать российские бомбардировщики. Если бы они не сбили этот российский Су, он, разумеется, развернулся бы.
— Его сбили турецкие истребители или система ПВО с земли?
— На первый взгляд — но только на первый — похоже, что действовали с земли. Судить трудно. А спекулировать я не хочу. Ответа у меня нет.
С другой стороны, российский самолет был у турецких истребителей как на ладони. Они явно точно знали, что перед ними происходит… Они обладали информацией из первых рук. Они могут реагировать на быстро меняющуюся ситуацию мгновенно. Сложнее судить о системах ПВО. В истории полно ошибок — начиная со сбитого пассажирского Boeing на Украине вплоть до такого же самолета, сбитого американцами над Персидским заливом. Поэтому, чтобы избежать таких ошибок, необходима тесная координация истребителей с наземными системами.
Конфликт между Россией и НАТО? Его не будет
— Вернемся к терпению турок. Могло ли оно у них действительно кончиться?
— Исключать такой вариант нельзя. Если уж они решили сбить российский истребитель-бомбардировщик, то сделали это безупречно.
— Незадолго до визита министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова?
— Но до этого они вызвали на ковер посла Российской Федерации в Турции, а также его военного атташе в связи с нарушениями турецкого воздушного пространства российской авиацией. Им ясно заявили, что Турция будет защищать свою территорию. Так что, вероятно, терпение у турок действительно заканчивается.
— А могла ли это быть ошибка турецкой системы ПВО?
— Ошибка могла быть. Но, конечно, это не приведет к конфликту между Россией и Турцией, или НАТО. Я в этом уверен.
— Несмотря на то, что обе страны борются против «Исламского государства» и сбивают друг у друга — что парадоксально — самолеты…
— У каждого, кто воюет против «Исламского государства» на Ближнем Востоке, есть свои цели и интересы, с которыми они вступили в этот конфликт. Чтобы подобные ошибки и инциденты не повторялись впредь, согласованы должны быть не только цели, но и территории деятельности авиации или наземных сил, а вместе с этим и шаги в борьбе с ИГ. Иначе сбитых самолетов будет больше.
И это действительно большой парадокс: вместо того, чтобы эффективно бороться с общим и очень опасным противником, мы что, будем сбивать самолеты друг друга?
На месте российского пилота
— А если вас сейчас, чисто теоретически, посадить в российский бомбардировщик Су-24, то, как вы представляете, что творилось на его борту при наведении ракеты или радара?
— В «Грипене» реагировать пилотам намного проще. Системы самолета четвертого поколения сообщают мне о направлении, где мне грозит опасность, а также о том, что это за угроза. Мне было бы известно, наведен ли на меня просто радар или ракета. Поэтому я мог бы оставаться в относительном спокойствии.
Если же в Су-24 система такая же, какая была на МиГ-29, который был у нас на вооружении, то пилот знает только то, что на него что-то направлено, и точно не знает, что ему угрожает ракета.
— Предполагали бы вы, если бы были российским пилотом, что турки вас собьют?
— Не думаю. Кроме того, россияне летают довольно высоко — в данном случае на высоте шести километров. Хотя это не так уж высоко для высокотехнологичных американских ракет типа Patriot или российских БУКов. И все-таки это очень высоко для оружия исламистов, будь то стационарные или переносные зенитные комплексы, максимальная дальность которых составляет около трех километров.
Российские пилоты, думаю, не предполагали, что будут сбиты. Так что, скорее всего, они катапультировались уже после поражения их самолета. Ведь подобные ракеты не уничтожают цель прямым попаданием, а разрываются вблизи самолета, которому наносят большой ущерб.
Искусство принимать решения
— Как происходит подобное катапультирование?
— Конечно, мы к этому готовимся. Но никто из нас об этом не мечтает. Надеюсь, что дослужу свой век без подобных экстренных мер.
Однако каждый месяц нас по катапультированию экзаменуют. На пилотажном тренажере мы отрабатываем ситуации, когда все системы самолета дали сбой, и нужно принимать решение о катапультировании. То есть речь не только о технической подготовке, но и интеллектуальной. Дернуть за ручку может и дрессированная обезьяна, а пилот должен принять решение о катапультировании.
— Я слышал и читал о больших перегрузках…
— Сегодня ракетные двигатели в катапультируемых креслах «грипенов» нас «щадят». И хотя перегрузки достигают 30 g, их рост поступателен. Раньше пилот сидел в Су-7 на одном огромном пиропатроне, который под ним разрывался, поэтому перегрузки были такими резкими, что пилот терял сознание. Но в «грипенах», по словам шведских и венгерских пилотов, которые уже имеют опыт катапультирования, такого не случалось никогда.
