Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Путин должен оценить издержки своего противодействия Европе в процессе борьбы с терроризмом. Пришло время для пробуждения стратегического сознания Европы, потому что только в этом случае у нее будет шанс повлиять на события, а не сломаться под их тяжестью. И участие Великобритании в этой коллективной кампании является одним из ключевых факторов.
Пока Франция оплакивала 130 своих граждан в ходе церемонии памяти жертв парижских терактов, в которой приняли участие и те, кому удалось спастись, вопрос о том, как уничтожить Исламское государство, все еще оставался без ответа. Франсуа Олланд начал масштабную дипломатическую инициативу, направленную на создание единой коалиции. Основное внимание уделяется поддержке со стороны европейских стран, поскольку, как сказал французский президент, Исламское государство нанесло удар не только по Парижу, но и по Европе в целом.
Выработка единой европейской стратегии особенно важна, потому что никто уже не верит в желание администрации Обамы более активно вмешиваться в ситуацию на Ближнем Востоке: Америка, которая находится от него в тысячах миль и которую от Ближнего Востока отделяет Атлантический океан, попросту не считает, что ее безопасность стоит на кону. Но безопасность Европы оказалась под угрозой. Ближний Восток заражает наш континент своим насилием. Германия заявила, что она внесет свой вклад в борьбу с ИГИЛ: она заявила о готовности обмениваться разведданными и оказать помощь в дозаправке самолетов. Теперь все внимание приковано в Великобритании.
Но в чем заключается стратегия борьбы с ИГИЛ? Очевидно, что Исламское государство невозможно уничтожить при помощи авиаударов. Необходимы сухопутные войска, которые смогут вытеснить ИГИЛ из Ракки — своеобразной «столицы халифата», расположенной на востоке Сирии, где планировались теракты в Париже. Кроме того, сухопутные войска будут необходимы для того, чтобы стабилизировать ситуацию после окончания войны. И эти сухопутные войска не могут и не должны быть западными. Это стало бы повторением ошибок, допущенных в Ираке и Афганистане, где военная оккупация заложила основы спирали насилия и радикализации.
Чьи сухопутные войска должны сражаться против ИГИЛ? Заявление Дэвида Кэмерона (David Cameron), сделанное им в Палате Общин, о том, что нам стоит рассчитывать на 70 тысяч «умеренных» сирийских повстанцев, вызвало всеобщее удивление. До настоящего момента ни один западный лидер еще не выступал с подобным заявлением. В атмосфере хаоса, который охватил Сирию, к точным цифрам стоит относиться с большой осторожностью.
Но если в заявлении Кэмерона есть какая-то логика, то ключ к ее пониманию стоит поискать в состоявшихся недавно переговорах между Олландом и Владимиром Путиным. Аргументы Кэмерона в пользу нанесения Соединенным Королевством авиаударов по ИГИЛ касались не только национальной стратегии Великобритании: они, несомненно, были почерпнуты из консультаций с западными союзниками. Кэмерон отправился на встречу с Олландом в Париже еще до своего выступления в Палате Общин и до дипломатического тура французского президента, в ходе которого тот посетил Вашингтон и Москву.
Те заявления, которые были сделаны после этих саммитов, не ответили на все имеющиеся вопросы, однако они разъяснили одно: то, как Россия действует сейчас, определит, будут ли у антиигиловской стратегии какие-либо шансы на успех в Сирии. Если Россию удастся убедить развернуть оружие и ракеты своих бомбардировщиков против ИГИЛ — и только против ИГИЛ — это станет важным шагом вперед.
Логика здесь следующая: то, что Кэмерон называет «умеренной» сирийской оппозицией — это антиасадовские силы, которые в настоящее время тратят все свои силы и ресурсы на противостояние наступлению сирийских правительственных войск, которые существенно продвинулись благодаря поддержке российских самолетов. Если этих повстанцев освободить от необходимости воевать на этом фронте (на западе Сирии), они смогут начать борьбу против ИГИЛ (в основном на востоке страны). Еще одним преимуществом станет то, что заручиться поддержкой суннитов в борьбе против ИГИЛ будет гораздо проще. Курды не смогут стать той силой, которая способна отвоевать Ракку или другие важные арабские города и области. Наилучшим вариантом являются суннитские группировки, но для этого они должны ощутить новую динамику.
В этом и заключается проблема. В течение последних двух месяцев Россия наносила удары по тем самым группировкам, которые, по мнению Кэмерона и других западных лидеров, должны перерасти в антиигиловские сухопутные силы. Основная цель военного вмешательства России в сирийских конфликт — это поддержка Асада, а вовсе не борьба с ИГИЛ.
По некоторым оценкам, 90% российских авиаударов пришлись по позициям антиасадовских повстанцев, в особенности тех, которых Запад пытается поддерживать. После крушения российского пассажирского самолета на Синайском полуострове и парижских терактов этот процент несколько уменьшился. Но на этой неделе французские чиновники сообщили, что половина авиаударов России до сих пор приходится на позиции антиасадовских сил, а вовсе не ИГИЛ. Именно поэтому президенты Олланд и Обама настойчиво призывают Россию поменять стратегию. Пока остается неясным, смогут ли они добиться своего.
Пока западным лидерам не удается договориться с Путиным о том, что из себя должна представить наземная операция против ИГИЛ. Это стало ясно во время пресс-конференции Путина и Олланда. Кроме того, Россия пока не демонстрирует своей готовности перестать наносить удары по позициям повстанцев, которых Запад поддерживает. Во всей видимости, Путин и дальше намерен помогать Асаду: «Я считаю, что армия президента Асада и он сам являются естественными союзниками в борьбе с терроризмом».
Пока Путин пообещал только обмениваться с Францией информацией, касающейся того, «какие территории заняты здоровой частью оппозиции, а не террористами», и воздерживаться от того, чтобы «наносить туда наши авиационные удары». Было видно, что Олланд испытывает напряжение. Он повторил, что Асад должен уйти в рамках политического процесса смены режима, сделав акцент на ключевом пункте разногласий с Путиным: «Я не могу не подтвердить, что мы должны поддерживать те группы, которые способны отыграть ситуацию на местах и вернуть территории». Он мел в виду вооруженную сирийскую оппозицию — ту, о которой говорил Кэмерон.
Такова ситуация, сложившаяся к настоящему моменту. Кампания против ИГИЛ требует более интенсивного и целенаправленного удара (в частных беседах французские чиновники указывают на половинчатость американской военно-воздушной кампании: США наносят в среднем по семь ударов в день, тогда как в ходе кампании НАТО в Косово ежедневно наносилось около 150 ударов) и формирования сухопутных сил. Однако это может произойти только в том случае, если Россия изменит свою стратегию. Когда Россия начнет наносить удары только по ИГИЛ, вероятность перемирия в гражданской войне, о котором говорилось в Вене, станет несколько выше.
Разумеется, пока ситуация слишком неустойчива. Олланд надеется, что в конечном итоге Европа сможет убедить Путина изменить стратегию. За всеми разговорами о сотрудничестве с российским президентом скрывается жестокая реальность. Путин со стороны наблюдал за тем, как его поддержка Асада способствовала дальнейшей радикализации и подъему ИГИЛ, а также ослаблению Европы (результат волны беженцев и терактов). Путин должен оценить издержки своего противодействия Европе в процессе борьбы с терроризмом. Пришло время для пробуждения стратегического сознания Европы, потому что только в этом случае у нее будет шанс повлиять на события, а не сломаться под их тяжестью. И участие Великобритании в этой коллективной кампании является одним из ключевых факторов.
Чьи сухопутные войска должны сражаться против ИГИЛ? Заявление Дэвида Кэмерона (David Cameron), сделанное им в Палате Общин, о том, что нам стоит рассчитывать на 70 тысяч «умеренных» сирийских повстанцев, вызвало всеобщее удивление. До настоящего момента ни один западный лидер еще не выступал с подобным заявлением. В атмосфере хаоса, который охватил Сирию, к точным цифрам стоит относиться с большой осторожностью.
Но если в заявлении Кэмерона есть какая-то логика, то ключ к ее пониманию стоит поискать в состоявшихся недавно переговорах между Олландом и Владимиром Путиным. Аргументы Кэмерона в пользу нанесения Соединенным Королевством авиаударов по ИГИЛ касались не только национальной стратегии Великобритании: они, несомненно, были почерпнуты из консультаций с западными союзниками. Кэмерон отправился на встречу с Олландом в Париже еще до своего выступления в Палате Общин и до дипломатического тура французского президента, в ходе которого тот посетил Вашингтон и Москву.
Те заявления, которые были сделаны после этих саммитов, не ответили на все имеющиеся вопросы, однако они разъяснили одно: то, как Россия действует сейчас, определит, будут ли у антиигиловской стратегии какие-либо шансы на успех в Сирии. Если Россию удастся убедить развернуть оружие и ракеты своих бомбардировщиков против ИГИЛ — и только против ИГИЛ — это станет важным шагом вперед.
Логика здесь следующая: то, что Кэмерон называет «умеренной» сирийской оппозицией — это антиасадовские силы, которые в настоящее время тратят все свои силы и ресурсы на противостояние наступлению сирийских правительственных войск, которые существенно продвинулись благодаря поддержке российских самолетов. Если этих повстанцев освободить от необходимости воевать на этом фронте (на западе Сирии), они смогут начать борьбу против ИГИЛ (в основном на востоке страны). Еще одним преимуществом станет то, что заручиться поддержкой суннитов в борьбе против ИГИЛ будет гораздо проще. Курды не смогут стать той силой, которая способна отвоевать Ракку или другие важные арабские города и области. Наилучшим вариантом являются суннитские группировки, но для этого они должны ощутить новую динамику.
В этом и заключается проблема. В течение последних двух месяцев Россия наносила удары по тем самым группировкам, которые, по мнению Кэмерона и других западных лидеров, должны перерасти в антиигиловские сухопутные силы. Основная цель военного вмешательства России в сирийских конфликт — это поддержка Асада, а вовсе не борьба с ИГИЛ.
По некоторым оценкам, 90% российских авиаударов пришлись по позициям антиасадовских повстанцев, в особенности тех, которых Запад пытается поддерживать. После крушения российского пассажирского самолета на Синайском полуострове и парижских терактов этот процент несколько уменьшился. Но на этой неделе французские чиновники сообщили, что половина авиаударов России до сих пор приходится на позиции антиасадовских сил, а вовсе не ИГИЛ. Именно поэтому президенты Олланд и Обама настойчиво призывают Россию поменять стратегию. Пока остается неясным, смогут ли они добиться своего.
Пока западным лидерам не удается договориться с Путиным о том, что из себя должна представить наземная операция против ИГИЛ. Это стало ясно во время пресс-конференции Путина и Олланда. Кроме того, Россия пока не демонстрирует своей готовности перестать наносить удары по позициям повстанцев, которых Запад поддерживает. Во всей видимости, Путин и дальше намерен помогать Асаду: «Я считаю, что армия президента Асада и он сам являются естественными союзниками в борьбе с терроризмом».
Пока Путин пообещал только обмениваться с Францией информацией, касающейся того, «какие территории заняты здоровой частью оппозиции, а не террористами», и воздерживаться от того, чтобы «наносить туда наши авиационные удары». Было видно, что Олланд испытывает напряжение. Он повторил, что Асад должен уйти в рамках политического процесса смены режима, сделав акцент на ключевом пункте разногласий с Путиным: «Я не могу не подтвердить, что мы должны поддерживать те группы, которые способны отыграть ситуацию на местах и вернуть территории». Он мел в виду вооруженную сирийскую оппозицию — ту, о которой говорил Кэмерон.
Такова ситуация, сложившаяся к настоящему моменту. Кампания против ИГИЛ требует более интенсивного и целенаправленного удара (в частных беседах французские чиновники указывают на половинчатость американской военно-воздушной кампании: США наносят в среднем по семь ударов в день, тогда как в ходе кампании НАТО в Косово ежедневно наносилось около 150 ударов) и формирования сухопутных сил. Однако это может произойти только в том случае, если Россия изменит свою стратегию. Когда Россия начнет наносить удары только по ИГИЛ, вероятность перемирия в гражданской войне, о котором говорилось в Вене, станет несколько выше.
Разумеется, пока ситуация слишком неустойчива. Олланд надеется, что в конечном итоге Европа сможет убедить Путина изменить стратегию. За всеми разговорами о сотрудничестве с российским президентом скрывается жестокая реальность. Путин со стороны наблюдал за тем, как его поддержка Асада способствовала дальнейшей радикализации и подъему ИГИЛ, а также ослаблению Европы (результат волны беженцев и терактов). Путин должен оценить издержки своего противодействия Европе в процессе борьбы с терроризмом. Пришло время для пробуждения стратегического сознания Европы, потому что только в этом случае у нее будет шанс повлиять на события, а не сломаться под их тяжестью. И участие Великобритании в этой коллективной кампании является одним из ключевых факторов.
ИГИЛ — террористическая организация, запрещенная на территории России.
