В Европе наконец-то начинается оживление экономики, и для политиков важнейшей задачей сейчас является созданий условий для сохранения роста экономики в дальнейшем будущем. Фискальные и монетарные стимулы могли быть уместны на пике кризиса, но они не позволят устранить основные угрозы долгосрочным перспективам континента — токсичную пару слабой демографической ситуации и низкого уровня инвестиций.
Даже с учётом равномерного притока иммигрантов совокупная рабочая сила 28 стран Евросоюза, по прогнозам ОЭСР и Европейской комиссии, сократится на 12-16 миллионов человек в течение следующих 15 лет. Резкое увеличение числа мигрантов помогло бы улучшить ситуацию, но рост иммиграции не является сам по себе адекватным решением долгосрочных проблем экономики ЕС.
Есть только одна надежда достичь устойчивого роста экономики в Европе — увеличить производительность. Это позволит извлекать больше стоимости из сокращающейся рабочей силы. Проблема в том, что континент уже много лет не видел существенного роста производительности. В Западной Европе темпы роста производительности труда (объем продукции, выпущенной работником за единицу времени) снижаются уже несколько десятилетий. В 1960-х производительность труда росла уверенными темпами по 4% в год, в 1980-х рост замедлился до 2%, а на рубеже столетий упал ниже 1%. Сегодня этот показатель колеблется вокруг отметки 0,5% в год. При этом общая факторная производительность, отражающая технологические инновации, стагнирует.
Евросоюз отчаянно нуждается в экономическом росте, который позволит входящим в него странам сохранить системы социальной защиты и соцобеспечения на фоне старения населения. Эта проблема стоит и перед другими странами и регионами. Однако немногие сталкиваются с таким же двойным препятствием, как в Европе, — анемичный рост производительности плюс демографический спад. К примеру, в Китае имеется схожий демографический вызов: рабочая сила в стране сокращается, а число пенсионеров быстро растёт. Однако в течение последнего десятилетия производительность труда в Китае увеличивалась в среднем на 9% ежегодно.
Спад роста производительности в ЕС удивляет, учитывая то, как быстро здесь набирает силу процесс дигитализации, который часто называют промышленной революцией XXI века. И в самом деле, так называемое замедление можно частично объяснить проблемами статистических измерений: в Европе, как и в США, технологические новшества, вызванные распространением смартфонов и интернета, просто не отражаются в данных о производительности.
Например, статистики с трудом могут подсчитать выгоды потребителей от повышения качества и скорости доставки, ставшего результатом дигитализации. Более того, в цифровую эпоху многие услуги стали предоставляться бесплатно, а значит, они вообще не учитываются при расчётах объемов потребления.
Ещё один фактор, который, возможно, способствует снижению производительности, связан с тем, что у многих корпораций сейчас две параллельных модели бизнеса — традиционная физическая и новая цифровая. Добавление высокотехнологичных систем к традиционным процессам может привести к временному росту затрат и, тем самым, снижению производительности, особенно если новая и старая модели бизнеса плохо связаны между собой. Со временем подобных проблем должно стать меньше; когда это произойдёт, часть причин низкой производительности исчезнет.
Впрочем, нельзя объяснить замедление роста производительности одними лишь сложностями перехода в новую технологическую эру. Даже несмотря на оживление экономики, уровень инвестиций в Европе по-прежнему значительно ниже уровня 2008 года. В значительной мере долгосрочное здоровье экономики будет зависеть от восстановления потока инвестиций и его масштабов.
И здесь есть повод для пессимизма. Слабая инвестиционная активность частично отражает мрачные перспективы европейского рынка. Если рабочая сила стагнирует или сокращается, а экономический рост вял, зачем тогда тратить деньги на увеличение выпуска продукции? Иными словами, проблемы Европы оказались взаимосвязаны. Континенту нужны наращивающие производительность инвестиции для компенсации сокращения рабочей силы, однако слабая демографическая ситуация вынуждает компании воздерживаться от этих инвестиций.
К счастью, есть многое, что можно сделать. Возобновившиеся усилия по интеграции европейских рынков услуг и цифровых товаров, рынков капитала и энергоресурсов позволят устранить барьеры для бизнеса и создать новые стимулы для инвестиций. Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнёрство, о котором ЕС сейчас ведёт переговоры с США, также поможет создать более широкий рынок с менее обременительным регулированием и возросшей конкуренцией.
На национальном уровне политика реформ, к примеру, та, что проводится в Ирландии, Португалии и Испании, поможет улучшить деловой климат и повысить конкурентоспособность на всём континенте. Наконец, все европейские страны могли бы удвоить свои усилия по обучению и подготовке населения к потребностям цифровой эры.
Политики не должны успокаивать себя оптимистичным предположением, что экономика Европы восстановится сама собой. Напротив, им следует принимать такие меры, которые будут способствовать инвестициям, поощрению инноваций и совершенствованию трудовых навыков. Сейчас и работники, и компании ведут конкурентную борьбу в быстро меняющейся глобальной экономике, где всё чаще торжествует принцип «победителю достаётся всё». Именно поэтому сейчас срочно необходима политика, которая обеспечит долгосрочный экономический рост.
Майкд Хайс (Michael Heise) — главный экономист в Allianz SE, автор книги «Выходя из долгового кризиса евро: как сделать так, чтобы единая валюта работала».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В Европе наконец-то начинается оживление экономики, и для политиков важнейшей задачей сейчас является созданий условий для сохранения роста экономики в дальнейшем будущем. Фискальные и монетарные стимулы могли быть уместны на пике кризиса, но они не позволят устранить основные угрозы долгосрочным перспективам континента — токсичную пару слабой демографической ситуации и низкого уровня инвестиций.
