«Никаких споров нет: каждый заплатит любые деньги, лишь бы их тут не видеть»: так с большим удовлетворением резюмировал планы по соглашению Турция — ЕС один журналист с правого фланга. Я услышал это мнение в частной беседе, но наверняка и он, и многие его коллеги могли бы повторить такие слова на публику. Это, к сожалению, очень правдивый диагноз, который отражает в общих чертах направление мысли лидеров государств и институтов ЕС: Туска, Кэмерона, Шидло (Beata Szydło), Орбана и даже Ангелы Меркель, которые придумали и подписали договор с Турцией. И хотя официально зафиксированные положения занимают всего несколько страниц, их суть можно выразить в одном твите: «мы платим, вы депортируете».
Приступая к «решению» миграционного кризиса, ЕС ничего не хочет решать: он хочет успокоить испуганных и рассерженных (порой, не без оснований) избирателей в своих странах. Главы государств из лагеря правых или правоцентристов дополнительно рассчитывают на то, что им удастся остановить у себя подъем крайних партий, и поэтому идут навстречу требованиям предпринять более радикальные действия. Все за редкими исключениями (Ципрас? Юнкер? Ренци?), как кажется, верят в верность избранного курса. Вернее, верят, что это в современных обстоятельствах может выглядеть самым лучшим решением.
Но это не решение. Достаточно взглянуть на основные положения плана. Соглашение с Турцией предполагает, что государства-члены ЕС передадут соседу 3,5 миллиарда евро (Польша — примерно 72 миллиона) на содержание лагерей, расширение возможностей надзора, перехват пересекающих внешние границы Евросоюза беженцев, депортацию и борьбу с шайками контрабандистов. Турция должна лучше позаботиться прежде всего о сирийцах, потому что именно они считаются «настоящими» беженцами. Деньги пойдут на такие базовые вещи, как вода и отвод канализации в лагерях.
Это все отлично, однако сирийцы бегут в Европу именно потому, что последние годы они провели в лагерях, условия в которых не дают надежд на изменения в судьбе или достойную жизнь в странах, которые их приняли. Всемирная продовольственная программа ООН с тех пор, как начался современный кризис, несколько раз сокращала объем помощи беженцам. Бесконечное прозябание в лагерях становится настолько невыносимым, что сирийцы предпочитают рискнуть жизнью и перебраться на континент. И как удерживание их в Турции, теперь за наши деньги, заставит их отказаться от желания уехать?
Гуманитарный пакет соглашения (несколько сотен миллионов для Турции, Ирака и Иордании) еще можно было бы оценить положительно, если бы не тот факт, что он опирается на абсолютно противоречащие идее солидарности и, что еще важнее, европейским правовым стандартам, принципы. ЕС, передавая Турции право решать, кто «нелегальный мигрант» (и кого следует немедленно выслать), а кто «настоящий беженец», делегирует свои полномочия стране, понимание справедливости в которой далеко от нашего.
Это решение противоречит закону в том смысле, что мы лишаем права просить убежища в Европе (которое гарантирует Женевская конвенция) людей, которые могли бы им воспользоваться, если бы добрались до нас. Конечно, мы бы могли отклонить их прошения. Однако мы не можем препятствовать тому, чтобы эти прошения подавались, а кажется, что именно за это мы собираемся платить туркам.
Европа тем самым лишает себя возможности контролировать ситуацию: если турки признают кого-нибудь террористом (потому что он не любит Эрдогана), спешно его депортируют (потому что он приехал из Ирака или Конго) или нарушат какие-нибудь права человека (например, разделяя семьи или лишая людей правовой защиты) мы мало что сможем с этим сделать, но будем за это платить.
Говорится, что беженцам могут помочь курсы переподготовки или обучение в лагерях. Но какой будет от этого толк (например, для врачей или специалистов сферы IT), если у них нет права легально работать в Турции? Немаловажен также вопрос, кто и как будет тратить деньги. Предполагается, что частью средств будут распоряжаться европейские НКО, а часть попадет напрямую в министерства Иордании и Турции. Как мы будем контролировать расход средств и образовательные программы для беженцев я себе представить не могу.
Чтобы какие-либо программы помощи имели смысл, они должны исходить из идеи, что беженцы останутся, интегрируются и начнут жизнь в новой стране. Но хотят ли этого турки и иорданцы? Предыдущие действия такие, как запрет доступа к легальной работе, показывают, что не очень. Так что деньги могут пойти в лучшем случае на ограничение последствий кризиса, а не на воплощение в жизнь благородных идей европейских дарителей. Но даже самые благородные действия, направленные на обучение и интеграцию беженцев в Ливане, Турции и Иордании скрывают под собой гораздо менее благородное желание: держать беженцев как можно дальше от Европы.
Этому служит также третий, самый спорный элемент плана. Турция обязуется «расширять возможности Пограничной службы в сфере перехвата посредством модернизации оснащения, увеличения патрульной активности и возможностей в рамках проведения операций search and rescue». То есть мы заплатим за современные лодки, батареи для приборов ночного видения, топливо для вертолетов, чтобы никто не мог пересечь границу. Если бы Турция хотела, чтобы никто не переходил через ее границу, она бы сделала ее непроницаемой, но так не происходит. А если мы бы хотели сделать более надежными внешние границы ЕС, мы бы могли отправить дополнительные силы в Грецию. Но если нет ни того, ни другого, становится ясно, что речь идет о спонсорстве: Турция получает средства на свои операции на границе в качестве «пряника». Скоро наступит зима, беженцев на сухопутных и морских маршрутах станет меньше, так что туркам даже удастся продемонстрировать свою эффективность на статистических данных. А пряник нужен затем, чтобы «укрепить сотрудничество между странами-членами ЕС и Турции в организации joint return operation (массовых депортаций), а также активизировать реинтеграцию в государства происхождения мигрантов». Один из пунктов говорит также о том, что Турция обязуется депортировать «выявленных» беженцев в страны их происхождения более быстро и слажено.
В этом контексте может радовать только тот факт, что наши соседи также обязуются задерживать контрабандистов, но как описал это в своем великолепном репортаже для Politico Боштьян Видемшек (Boštjan Videmšek), турки и так прекрасно знают, где и как те действуют. Полицейские закрывают глаза, потому что Измир сделал из этого выгодный бизнес. Кроме того спрос рождает предложение, так что контрабандисты не исчезнут, а, вероятно уйдут в еще более глубокое подполье, пока буду люди, которые хотят попасть в Европу. Но мы можем поручить туркам еще больше задач и питать иллюзию, что хотя бы часть грязной работы (вылавливание лодок и людей) они выполнят за нас. Разве в этом есть что-то новое? За то же самое мы платили Каддафи.
Логика такова: если бы беженцы попадали в Европу, ими бы пришлось как-то заниматься, по меньшей мере рассматривая их прошения об убежище и предоставляя места в лагерях. А если их не будет — с глаз долой…
Для такой практики есть хорошее определение: outsourcing. Ги Верхофстадт (Guy Verhofstadt) — политик, который мне по многим причинам совсем не близок, прав, говоря об «аутсорсинге проблем»: «Для Европы настали тяжелые времена, раз единственное, на что мы можем совместно согласиться, это на аутсорсинг своих проблем. Вместо того чтобы отталкивать их от себя, мы должны сделать шаг вперед и подготовить реальный единый европейский ответ на кризис. Пришло время, чтобы Европа взяла свою судьбу в собственные руки, а не пыталась подкупать других, чтобы они что-то сделали за нас».
Подкуп — это не решение. Чтобы кризис закончился, должна произойти одна из следующих вещей: мы предлагаем убежище всем жертвам войн в Сирии, Ираке, Курдистане или они возвращаются к безопасной жизни у себя на родине. Ни того, ни другого не предвидится. Остается то, что есть: соглашение с Турцией о том, чтобы она держала беженцев как можно дальше от нас: надменных, цивилизованных, уважающих закон и ценности мещан, которым один вид сирийцев портит их спокойную жизнь в крепости под названием Европа.
