Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Мы не знаем, как нам поступить. Сталкиваясь с терактами, организованными из-за рубежа, или с массовыми убийствами, совершенными нашими соотечественниками, мы тратим огромное количество времени на обвинения и заламывание рук. Сегодня наша страна выглядит не слишком уверенной в себе. И это возвращает нас к Бэтмену.
Раньше у Бэтмена было огнестрельное оружие. В 1930-х годах он не только носил огнестрельное оружие, но и убивал из него плохих парней. В самом первом официальном комиксе «Бэтмен» Рыцарь в плаще стрелял из пулемета. Однако общественности это не понравилось. Поэтому редакторы ввели новое правило: у Бэтмена не должно быть никакого огнестрельного оружия. По словам Боба Кейна (Bob Kane), создателя комиксов о Бэтмене, его редакторы беспокоились, «что матери будут возражать против того, чтобы их дети видели и читали о таких перестрелках».
Мне вспомнилась эта история из прошлого в связи с тем, что на этой неделе мы снова ужаснулись тому, с какой легкостью один решительный стрелок может развязать настоящую бойню. Мы уже давно прошли тот этап, когда родители могли оградить своих детей от картин ужасающего насилия. И сообщения о насилии, особенно о терроризме, очень их пугают.
Если дети напуганы, что мы должны им сказать?
Разве мы не говорим, что не стоит беспокоиться и что в нашем районе никогда не случится теракт или массовое убийство? И если мы это говорим, верим ли мы своим собственным словам? Верят ли им наши дети? Люди не способны рассуждать рационально в состоянии паники.
Разве мы не говорим, что, несмотря на сообщения телевидения, уровень насилия с применением огнестрельного оружия в США снижается? Сомневаюсь, что это принесет какую-либо пользу. Дети настолько же уязвимы перед эвристикой доступности, как и все остальные, а, возможно, даже в несколько большей степени.
Разве мы не говорим, что правительство держит все под контролем? Мы можем попытаться, но это будет ложью. Мы живем в эпоху, когда левые уверены, что у населения слишком много оружия, а правые — что в стране слишком много плохих парней, и любая попытка обсудить политику в вопросе огнестрельного оружия оборачивается взрывом безумного варварства в мире Твиттера. Вероятнее всего, большинство детей с раннего возраста слышали достаточно горячих политических споров в собственных домах, чтобы понять, что сегодня правительство не справляется со своими задачами.
Разве мы не говорили, что нам нужно помолиться за тех, кто пострадал? Если бы мы были по-настоящему религиозными людьми, мы могли бы попытаться. Но вернитесь к предыдущему абзацу, где я говорил о безумном варварстве в мире Твиттера: очевидно, люди, которые не верят в силу молитвы, сегодня очень сердиты на тех, кто верит. (Готов поспорить, дети это тоже понимают.)
Я не знаю ответов. Мои дети уже выросли, но, если бы они были маленькими, я не представляю, как моя супруга и я могли бы объяснить им устройство современного мира. Мы бы сделали все возможное, чтобы вселить в них уверенность, но мы понимали бы, что все наши старания вряд ли смогут избавить их от страха. Дом, где мы живем, находится всего в получасе езды от Ньютауна.
Исследования, проведенные среди детей в тех странах, где терроризм — это гораздо более распространенное явление по сравнению с США, доказывают, что у многих из них развиваются симптомы посттравматического стрессового расстройства даже тогда, когда они не являются непосредственными свидетелями терактов. Результаты некоторых исследований показали, что лучше всего с подобной ситуацией справляются те дети, чьи семьи продолжают вести привычный образ жизни. Родители из тех стран, где насилие является распространенным явлением, рассказали мне, что так они и делают.
В своем информационном листке, посвященном тому, как нужно говорить с детьми о терроризме, Американская академия детской и подростковой психиатрии напоминает нам, что дети и подростки «обычно чувствуют, когда вы нечестны», и советует нам — неосознанно повергая нас в ужас — чтобы мы не «давали нереалистичных обещаний». (Так, может быть, нам стоит прекратить притворяться, что бомбовые кампании в Ираке и Сирии приведут к исчезновению ИГИЛ.) В этом информационном листке также говорится, что дети научатся справляться со своими страхами, в основном наблюдая за тем, как с ними справляемся мы. Тем не менее, дети всегда ждут, что взрослые предпримут какой-то шаг.
Проблема заключается в том, что мы не знаем, как нам нужно поступить. Сталкиваясь с терактами, организованными из-за рубежа, или с массовыми убийствами, совершенными нашими соотечественниками, мы тратим огромное количество времени на обвинения и заламывание рук. Сегодня наша страна выглядит не слишком уверенной в себе. Должно быть, наши дети чувствуют неуверенность и беспокойство того поколения, которое всем управляет, и сами начинают пропитываться ими.
Что возвращает нас к Бэтмену.
Рыцарь в плаще, как пишет Уил Брукер (Will Brooker) в своей книге «Batman Unmasked: Analyzing a Cultural Icon» («Бэтмен без маски: анализ культурной иконы»), всегда был гораздо более изменчивым, чем другие персонажи комиксов. Существенные сдвиги в его характере стали отражением тех проблем, с которыми общество сталкивалось в тот или иной момент. В период Второй мировой войны он боролся с силами гитлеровской коалиции. В период холодной войны он часто сражался с коммунистическими шпионами. Он прошел путь от огнестрельного оружия до сбрасывания плохих парней с крыш зданий и отказа убивать. В течение долгого времени авторы комиксов делали акцент на его потрясающем интеллекте, то есть он побеждал своих противников не столько физической силой, сколько силой ума.
В своем новом воплощении в графических романах Бэтмен превратился в темного, мрачного, жестокого персонажа, каким он был изначально. Тот ранний Бэтмен появился, когда преступные группировки процветали во многих городах, а над Европой нависла тень фашизма. Люди были напуганы. Им нужен был супергерой, который защитит их любыми доступными ему средствами.
Сегодня мы тоже напуганы. Если бы мы могли воплотить в реальность одного из множества Бэтменов, интересно, какого бы мы выбрали.
Разве мы не говорим, что, несмотря на сообщения телевидения, уровень насилия с применением огнестрельного оружия в США снижается? Сомневаюсь, что это принесет какую-либо пользу. Дети настолько же уязвимы перед эвристикой доступности, как и все остальные, а, возможно, даже в несколько большей степени.
Разве мы не говорим, что правительство держит все под контролем? Мы можем попытаться, но это будет ложью. Мы живем в эпоху, когда левые уверены, что у населения слишком много оружия, а правые — что в стране слишком много плохих парней, и любая попытка обсудить политику в вопросе огнестрельного оружия оборачивается взрывом безумного варварства в мире Твиттера. Вероятнее всего, большинство детей с раннего возраста слышали достаточно горячих политических споров в собственных домах, чтобы понять, что сегодня правительство не справляется со своими задачами.
Разве мы не говорили, что нам нужно помолиться за тех, кто пострадал? Если бы мы были по-настоящему религиозными людьми, мы могли бы попытаться. Но вернитесь к предыдущему абзацу, где я говорил о безумном варварстве в мире Твиттера: очевидно, люди, которые не верят в силу молитвы, сегодня очень сердиты на тех, кто верит. (Готов поспорить, дети это тоже понимают.)
Я не знаю ответов. Мои дети уже выросли, но, если бы они были маленькими, я не представляю, как моя супруга и я могли бы объяснить им устройство современного мира. Мы бы сделали все возможное, чтобы вселить в них уверенность, но мы понимали бы, что все наши старания вряд ли смогут избавить их от страха. Дом, где мы живем, находится всего в получасе езды от Ньютауна.
Исследования, проведенные среди детей в тех странах, где терроризм — это гораздо более распространенное явление по сравнению с США, доказывают, что у многих из них развиваются симптомы посттравматического стрессового расстройства даже тогда, когда они не являются непосредственными свидетелями терактов. Результаты некоторых исследований показали, что лучше всего с подобной ситуацией справляются те дети, чьи семьи продолжают вести привычный образ жизни. Родители из тех стран, где насилие является распространенным явлением, рассказали мне, что так они и делают.
В своем информационном листке, посвященном тому, как нужно говорить с детьми о терроризме, Американская академия детской и подростковой психиатрии напоминает нам, что дети и подростки «обычно чувствуют, когда вы нечестны», и советует нам — неосознанно повергая нас в ужас — чтобы мы не «давали нереалистичных обещаний». (Так, может быть, нам стоит прекратить притворяться, что бомбовые кампании в Ираке и Сирии приведут к исчезновению ИГИЛ.) В этом информационном листке также говорится, что дети научатся справляться со своими страхами, в основном наблюдая за тем, как с ними справляемся мы. Тем не менее, дети всегда ждут, что взрослые предпримут какой-то шаг.
Проблема заключается в том, что мы не знаем, как нам нужно поступить. Сталкиваясь с терактами, организованными из-за рубежа, или с массовыми убийствами, совершенными нашими соотечественниками, мы тратим огромное количество времени на обвинения и заламывание рук. Сегодня наша страна выглядит не слишком уверенной в себе. Должно быть, наши дети чувствуют неуверенность и беспокойство того поколения, которое всем управляет, и сами начинают пропитываться ими.
Что возвращает нас к Бэтмену.
Рыцарь в плаще, как пишет Уил Брукер (Will Brooker) в своей книге «Batman Unmasked: Analyzing a Cultural Icon» («Бэтмен без маски: анализ культурной иконы»), всегда был гораздо более изменчивым, чем другие персонажи комиксов. Существенные сдвиги в его характере стали отражением тех проблем, с которыми общество сталкивалось в тот или иной момент. В период Второй мировой войны он боролся с силами гитлеровской коалиции. В период холодной войны он часто сражался с коммунистическими шпионами. Он прошел путь от огнестрельного оружия до сбрасывания плохих парней с крыш зданий и отказа убивать. В течение долгого времени авторы комиксов делали акцент на его потрясающем интеллекте, то есть он побеждал своих противников не столько физической силой, сколько силой ума.
В своем новом воплощении в графических романах Бэтмен превратился в темного, мрачного, жестокого персонажа, каким он был изначально. Тот ранний Бэтмен появился, когда преступные группировки процветали во многих городах, а над Европой нависла тень фашизма. Люди были напуганы. Им нужен был супергерой, который защитит их любыми доступными ему средствами.
Сегодня мы тоже напуганы. Если бы мы могли воплотить в реальность одного из множества Бэтменов, интересно, какого бы мы выбрали.
