Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Культ националиста старого образца вроде Бандеры несовместим с тем либеральным обществом, которое должно быть создано на Украине, если она хочет мирно сосуществовать со своими европейскими соседями. Защитить украинскую государственность от российской агрессии — задача очень трудная. И Украина, безусловно, может отказаться от новых страданий, причины и источники которых находятся внутри страны.
1 августа 1991 года Джордж Буш-старший, как и другие мировые лидеры, не знавший, что Советский Союз распадется уже через пять месяцев, прилетел в Киев и призвал украинцев быть острожными. «Свобода — это не то же самое, что независимость, — обратился президент США к парламенту тогдашней советской республики. — Американцы не будут поддерживать тех, кто стремится к независимости для того, чтобы сменить тиранию, навязываемую издалека, местным деспотизмом. Они не будут помогать тем, кто поощряет самоубийственный национализм, порождаемый на межнациональной ненависти. Эти заявления крайне разочаровали украинских демократов-антикоммунистов и националистов, а в американских СМИ выступление президента пренебрежительно окрестили «речью „Котлета по-киевски”».
Почти 25 лет спустя Украина ведет беспощадную войну на двух фронтах. На первом она борется против пророссийских сепаратистов и путинской России с тем, чтобы сохранить независимость страны и по возможности восстановить территориальную целостность страны, на которую посягнул Кремль, аннексировавший в марте 2014 года черноморский полуостров Крым, а также подавить действия сил сопротивления на Донбассе на юго-востоке станы. Этот конфликт разгорелся вновь 21 ноября после того, как антироссийски настроенные саботажники подорвали опоры линий электропередач на юге Украины, по которым подается электричество в Крым.
На втором фронте Украина ведет не менее напряженную и жестокую борьбу. Это борьба с коррупцией в стране, беззаконием, неумелым распоряжением финансами, бюрократическим бездействием и другими негативными явлениями, мешающими стране двигаться в сторону процветания и стабильности.
Как ясно показано в каждой из трех рассматриваемых здесь книг, причины украинских проблем лишь отдаленно связаны с «самоубийственным национализмом» и «межнациональной ненавистью», упомянутых в речи Буша. Лучше всего написал об этом Сергей Екельчик в заключительных строках своей книги «Конфликт на Украине» (The Conflict in Ukraine), лаконичный и доходчивый текст которой как нельзя лучше подходит для тех, кто лишь начинает вникать в суть последних событий на Украине. «Если смотреть с точки зрения длительной исторической перспективы, становится понятно, что кризис на Украине лишь выдается за этнический конфликт, — пишет профессор Университета Виктории из канадской провинции Британская Колумбия. — Этот конфликт связан с тем, какое государство и какое общество появится на постсоветском политическом пространстве. Он также является частью того вызова, который бросает Путин однополярному миру, сформировавшемуся после холодной войны».
Такие же доводы приводит и профессор истории Украины Гарвардского университета Сергей Плохий — автор книги «Ворота Европы» (The Gates of Europe), представляющей собой убедительный и внушающий доверие обзор, охватывающий исторический период от Древней Греции до наших дней. Он утверждает, что современное национальное самосознание Украины по своей природе сугубо гражданское, и этническая исключительность для него не характерна. Эту точку зрения он подкрепляет тем, что многие жители Украины, являющиеся по национальности русскими или русскоязычными, лояльно относятся к украинским властям и осуждают сепаратистов Донбасса. «Российская агрессия ставила своей целью разобщить украинцев по языковому, региональному и национальному признаку, — пишет Плохий. — И хотя такая тактика в некоторых местах сработала, большинство представителей украинского общества единодушно поддерживают идею многоязычной и многонациональной страны, объединенной административно и политически».
Со своей стороны, Тим Джуда (Tim Judah) — опытный военный журналист, печатающийся в The Economist и The New York Review of Books — поездил по Украине и пришел к выводу, что многие жители просто хотят, чтобы их государство «стало нормальной европейской страной, а не влачило жалкое существование, как это было после получения независимости в 1991 году, оставаясь в “серой зоне” между Россией и остальной Европой. И все это время разлагалась под действием экономической и политической коррупции, приведшей к нищете страну, которая должна быть богатой».
Он сравнивает Украину с Польшей, отмечая, что объем производства на душу населения у этих двух соседних бывших социалистических стран в 1990 году был одинаковый, и что в Польше этот показатель вырос по сравнению с Украиной более чем в три раза. И хотя, вне всякого сомнения, успехи Польши в значительной степени объясняются ее членством в Евросоюзе, многое было достигнуто и в результате проведения тех экономических реформ, которые на Украине до недавнего времени почти не продвигались.
Появление этих трех книг напоминает нам, что на Западе до 1991 года изучением Украины, как темой, далекой, но связанной с Россией, занималась группа стойких и смелых ученых, многие из которых — такие как Плохий и Екельчик — украинского происхождения. За годы украинской независимости вырос интерес к работам, в которых подчеркиваются особенности национального развития Украины. В их числе можно назвать книгу Пола Роберта Магочий (Paul Robert Magocsi) «История Украины» (A History of Ukraine, 1996) и «Украинцы: неожиданная нация» (The Ukrainians: Unexpected Nation, 2000) Эндрю Уилсона (Andrew Wilson).
Как всячески стараются подчеркнуть Плохий и Екельчик, три восточнославянских народа — белорусы, русские и украинцы — имеют общие корни со времен средневековой Киевской Руси, но в последующие столетия их пути разошлись. К сожалению, из-за того, что Россия на протяжении долгого времени господствовала над большей частью Украины — за исключением западных территорий, центром которых является Львов, и которые входили в состав Австро-Венгрии, а затем Польши — российские идеологи закрывают глаза на то, что в последние годы национальное самосознание украинцев значительно выросло.
Мечта об украинской государственности на короткое время осуществилась после Октябрьской революции 1917 года, но потом после победы большевиков в начавшейся вслед за революцией гражданской войне эти мечты испарились. Несмотря на это, украинское национальное самосознание продолжало укрепляться в противостоянии польскому национализму (поскольку западная Украина в период между двумя мировыми войнами находилась под властью Польши) и сталинизму, ставшему причиной гибели не менее трех миллионов украинцев во время искусственно созданного голода в 1930-е годы.
Национальное самосознание современной Украины растет, что спровоцировано идущей на протяжении последних двух лет войной. В этом смысле путинский гамбит возымел обратное действие. Россия может удерживать Крым до бесконечности, но война, в конечном счете, помешала Кремлю добиться своей очевидной цели — дискредитировать идею самостоятельной государственности Украины. Эта война наоборот, вызвала новую волну патриотизма среди миллионов украинцев — в том числе и тех, «малая родина» которых имеет глубокие исторические связи с Россией. Как утверждает Плохий, эти события к тому же усилили стремление Украины к более тесной интеграции с западной и центральной Европой.
Учитывая все это, первая четверть века независимости была для Украины далеко не безоблачной. И хотя выборы в этой стране обычно были более свободными, чем то, что устраивала Россия, на украинской политической сцене царят смута, беспорядки и прочие безобразия. Экономику страны лихорадит, численность населения сократилась из-за эмиграции, снижения продолжительности жизни и низкой рождаемости. Помимо этого, Россия при Путине превратилась во враждебного соседа.
В те времена, когда Буш произнес свою речь «Котлета по-киевски», дела обстояли совершенно иначе. Американскому президенту и его советникам казалось, что, если Вашингтон окажет поддержку националистическому движению Украины и других советских республик, то это обернется распространением насилия, социальными потрясениями и потерей контроля над ядерным арсеналом Советского Союза. Кроме того, США наладили конструктивные отношения с Михаилом Горбачевым — советским руководителем-реформистом, который был против независимости Украины.
В докладе с разведывательной оценкой обстановки, подготовленном для Буша в 1991 году, аналитики ЦРУ и других служб пришли к выводу, что вероятность мирного перехода к независимости на Украине крайне невелика. Из четырех сценариев лишь один предусматривал независимость Украины — и то в результате насильственного раздела СССР. Остальные сценарии предполагали «вялые попытки отчуждения», государственный переворот с применением жестких мер и сохранением состава СССР. Четвертый сценарий предусматривал частичный раздел СССР, в результате которого прибалтийские республики, Армения, Азербайджан, Грузия и Молдавия выйдут из состава Советского Союза, а Украина, Россия, Белоруссия, Казахстан и республики Средней Азии останутся в государстве, руководить которым будет Москва.
Верным оказался третий сценарий, спрогнозированный аналитиками — «жесткий» государственный переворот, начавшийся менее чем через три недели после того как Буш улетел из Киева. Но аналитики не смогли предсказать, что этот переворот ни к чему не приведет, в результате чего 24 августа Верховный совет УССР провозгласил независимость, и акт о провозглашении независимости был поддержан на всеукраинском референдуме 31 декабря всеми областями страны — в том числе и Крымской АССР. Украина встала на путь к новому суверенному будущему — но казалось, что в некоторых отношениях путь этот был похож на дорогу, на которой власти и граждане Украины застряли в результате ДТП.
Такое ощущение возникает, когда читаешь воспоминания Джуды о разговоре с неназванным работником службы безопасности в Киеве. Чиновник говорит Джуде, что его страна в 1991 году не боролась за независимость с оружием в руках, а вот теперь она «ведет классическую войну за независимость, … мы вынуждены заставить или убедить русских — они должны считать нас отдельным народом, реально существующей структурой, государством».
И вряд ли он преувеличивает, В книге Джуды есть еще одно откровенное и поучительное интервью с Сергеем Барышниковым, пророссийским политиком, профессором из Донецка, организовавшим там мятеж против украинских властей. «Мы должны разрушить идею идентичности Украины и ее национальную идею, — категорически заявляет Барышников. — Ведь кто такие украинцы? Это русские, которые не хотят признать своих русских корней …».
А еще можно вспомнить слова Путина, когда он объявил о присоединении Крыма. Говоря об истории росийско-украинских отношений, он заявил: «Мы не просто близкие соседи, мы фактически, как я уже не раз говорил, один народ. Киев — мать городов русских».
Интересно, знал ли Путин, что Ричард Никсон, приехавший на Украину в 1972 году в качестве президента, сказал практически то же самое, назвав Киев «матерью всех русских городов», когда произносил во время обеда тост в честь принимавших его советских деятелей. Говоря объективно, ни Никсон, ни Путин не ошиблись. Хотя Киев — или по-украински «Київ» — еще и мать городов украинских. Его непреходящая роль в истории независимости Украины была доказана в ходе революции на Майдане, проходившей в защиту демократии в феврале 2014 года, в результате которой был свергнут коррумпированный пророссийский диктатор Виктор Янукович.
Екельчик и Джуда без труда разоблачают российские пропагандистские заявления о том, что события на Майдане — это инспирированный западом государственный переворот, в результате которого власть перешла в руки украинских фанатиков-неонацистов. Авторы отмечают, что вооруженные радикальные националисты принимали участие в революции, и свою роль сыграли, но то, что они получили очень мало голосов на последовавших за Майданом выборах в украинский парламент, свидетельствует о том, что у них очень невысокий уровень поддержки почти во всех слоях общества.
И все же, беспокоит то, что многие украинцы — особенно в западных областях — прославляют «подвиги» Степана Бандеры, ультранационалиста середины XX века, и его движение — Организацию украинских националистов (ОУН). В годы после Второй мировой войны Бандеру боготворили как «легендарного отца нации», пишет Плохий, за его антисоветскую деятельность во главе движения сопротивления. Но такие воспоминания носят избирательный характер. Украинские ультранационалисты времен войны, по словам Джуды, оставили за собой и трагическое, «вредное наследие» в виде зверских преступлений в отношении поляков, евреев, а иногда и сотрудничества с фашистскими войсками.
Екельчик, несомненно, прав, говоря о том, что культ националиста старого образца вроде Бандеры несовместим с тем либеральным обществом, которое должно быть создано на Украине, если она хочет мирно сосуществовать со своими европейскими соседями. Защитить украинскую государственность от российской агрессии — задача очень трудная. И Украина, безусловно, может отказаться от новых страданий, причины и источники которых находятся внутри страны.
Такие же доводы приводит и профессор истории Украины Гарвардского университета Сергей Плохий — автор книги «Ворота Европы» (The Gates of Europe), представляющей собой убедительный и внушающий доверие обзор, охватывающий исторический период от Древней Греции до наших дней. Он утверждает, что современное национальное самосознание Украины по своей природе сугубо гражданское, и этническая исключительность для него не характерна. Эту точку зрения он подкрепляет тем, что многие жители Украины, являющиеся по национальности русскими или русскоязычными, лояльно относятся к украинским властям и осуждают сепаратистов Донбасса. «Российская агрессия ставила своей целью разобщить украинцев по языковому, региональному и национальному признаку, — пишет Плохий. — И хотя такая тактика в некоторых местах сработала, большинство представителей украинского общества единодушно поддерживают идею многоязычной и многонациональной страны, объединенной административно и политически».
Со своей стороны, Тим Джуда (Tim Judah) — опытный военный журналист, печатающийся в The Economist и The New York Review of Books — поездил по Украине и пришел к выводу, что многие жители просто хотят, чтобы их государство «стало нормальной европейской страной, а не влачило жалкое существование, как это было после получения независимости в 1991 году, оставаясь в “серой зоне” между Россией и остальной Европой. И все это время разлагалась под действием экономической и политической коррупции, приведшей к нищете страну, которая должна быть богатой».
Он сравнивает Украину с Польшей, отмечая, что объем производства на душу населения у этих двух соседних бывших социалистических стран в 1990 году был одинаковый, и что в Польше этот показатель вырос по сравнению с Украиной более чем в три раза. И хотя, вне всякого сомнения, успехи Польши в значительной степени объясняются ее членством в Евросоюзе, многое было достигнуто и в результате проведения тех экономических реформ, которые на Украине до недавнего времени почти не продвигались.
Появление этих трех книг напоминает нам, что на Западе до 1991 года изучением Украины, как темой, далекой, но связанной с Россией, занималась группа стойких и смелых ученых, многие из которых — такие как Плохий и Екельчик — украинского происхождения. За годы украинской независимости вырос интерес к работам, в которых подчеркиваются особенности национального развития Украины. В их числе можно назвать книгу Пола Роберта Магочий (Paul Robert Magocsi) «История Украины» (A History of Ukraine, 1996) и «Украинцы: неожиданная нация» (The Ukrainians: Unexpected Nation, 2000) Эндрю Уилсона (Andrew Wilson).
Как всячески стараются подчеркнуть Плохий и Екельчик, три восточнославянских народа — белорусы, русские и украинцы — имеют общие корни со времен средневековой Киевской Руси, но в последующие столетия их пути разошлись. К сожалению, из-за того, что Россия на протяжении долгого времени господствовала над большей частью Украины — за исключением западных территорий, центром которых является Львов, и которые входили в состав Австро-Венгрии, а затем Польши — российские идеологи закрывают глаза на то, что в последние годы национальное самосознание украинцев значительно выросло.
Мечта об украинской государственности на короткое время осуществилась после Октябрьской революции 1917 года, но потом после победы большевиков в начавшейся вслед за революцией гражданской войне эти мечты испарились. Несмотря на это, украинское национальное самосознание продолжало укрепляться в противостоянии польскому национализму (поскольку западная Украина в период между двумя мировыми войнами находилась под властью Польши) и сталинизму, ставшему причиной гибели не менее трех миллионов украинцев во время искусственно созданного голода в 1930-е годы.
Национальное самосознание современной Украины растет, что спровоцировано идущей на протяжении последних двух лет войной. В этом смысле путинский гамбит возымел обратное действие. Россия может удерживать Крым до бесконечности, но война, в конечном счете, помешала Кремлю добиться своей очевидной цели — дискредитировать идею самостоятельной государственности Украины. Эта война наоборот, вызвала новую волну патриотизма среди миллионов украинцев — в том числе и тех, «малая родина» которых имеет глубокие исторические связи с Россией. Как утверждает Плохий, эти события к тому же усилили стремление Украины к более тесной интеграции с западной и центральной Европой.
Учитывая все это, первая четверть века независимости была для Украины далеко не безоблачной. И хотя выборы в этой стране обычно были более свободными, чем то, что устраивала Россия, на украинской политической сцене царят смута, беспорядки и прочие безобразия. Экономику страны лихорадит, численность населения сократилась из-за эмиграции, снижения продолжительности жизни и низкой рождаемости. Помимо этого, Россия при Путине превратилась во враждебного соседа.
В те времена, когда Буш произнес свою речь «Котлета по-киевски», дела обстояли совершенно иначе. Американскому президенту и его советникам казалось, что, если Вашингтон окажет поддержку националистическому движению Украины и других советских республик, то это обернется распространением насилия, социальными потрясениями и потерей контроля над ядерным арсеналом Советского Союза. Кроме того, США наладили конструктивные отношения с Михаилом Горбачевым — советским руководителем-реформистом, который был против независимости Украины.
В докладе с разведывательной оценкой обстановки, подготовленном для Буша в 1991 году, аналитики ЦРУ и других служб пришли к выводу, что вероятность мирного перехода к независимости на Украине крайне невелика. Из четырех сценариев лишь один предусматривал независимость Украины — и то в результате насильственного раздела СССР. Остальные сценарии предполагали «вялые попытки отчуждения», государственный переворот с применением жестких мер и сохранением состава СССР. Четвертый сценарий предусматривал частичный раздел СССР, в результате которого прибалтийские республики, Армения, Азербайджан, Грузия и Молдавия выйдут из состава Советского Союза, а Украина, Россия, Белоруссия, Казахстан и республики Средней Азии останутся в государстве, руководить которым будет Москва.
Верным оказался третий сценарий, спрогнозированный аналитиками — «жесткий» государственный переворот, начавшийся менее чем через три недели после того как Буш улетел из Киева. Но аналитики не смогли предсказать, что этот переворот ни к чему не приведет, в результате чего 24 августа Верховный совет УССР провозгласил независимость, и акт о провозглашении независимости был поддержан на всеукраинском референдуме 31 декабря всеми областями страны — в том числе и Крымской АССР. Украина встала на путь к новому суверенному будущему — но казалось, что в некоторых отношениях путь этот был похож на дорогу, на которой власти и граждане Украины застряли в результате ДТП.
Такое ощущение возникает, когда читаешь воспоминания Джуды о разговоре с неназванным работником службы безопасности в Киеве. Чиновник говорит Джуде, что его страна в 1991 году не боролась за независимость с оружием в руках, а вот теперь она «ведет классическую войну за независимость, … мы вынуждены заставить или убедить русских — они должны считать нас отдельным народом, реально существующей структурой, государством».
И вряд ли он преувеличивает, В книге Джуды есть еще одно откровенное и поучительное интервью с Сергеем Барышниковым, пророссийским политиком, профессором из Донецка, организовавшим там мятеж против украинских властей. «Мы должны разрушить идею идентичности Украины и ее национальную идею, — категорически заявляет Барышников. — Ведь кто такие украинцы? Это русские, которые не хотят признать своих русских корней …».
А еще можно вспомнить слова Путина, когда он объявил о присоединении Крыма. Говоря об истории росийско-украинских отношений, он заявил: «Мы не просто близкие соседи, мы фактически, как я уже не раз говорил, один народ. Киев — мать городов русских».
Интересно, знал ли Путин, что Ричард Никсон, приехавший на Украину в 1972 году в качестве президента, сказал практически то же самое, назвав Киев «матерью всех русских городов», когда произносил во время обеда тост в честь принимавших его советских деятелей. Говоря объективно, ни Никсон, ни Путин не ошиблись. Хотя Киев — или по-украински «Київ» — еще и мать городов украинских. Его непреходящая роль в истории независимости Украины была доказана в ходе революции на Майдане, проходившей в защиту демократии в феврале 2014 года, в результате которой был свергнут коррумпированный пророссийский диктатор Виктор Янукович.
Екельчик и Джуда без труда разоблачают российские пропагандистские заявления о том, что события на Майдане — это инспирированный западом государственный переворот, в результате которого власть перешла в руки украинских фанатиков-неонацистов. Авторы отмечают, что вооруженные радикальные националисты принимали участие в революции, и свою роль сыграли, но то, что они получили очень мало голосов на последовавших за Майданом выборах в украинский парламент, свидетельствует о том, что у них очень невысокий уровень поддержки почти во всех слоях общества.
И все же, беспокоит то, что многие украинцы — особенно в западных областях — прославляют «подвиги» Степана Бандеры, ультранационалиста середины XX века, и его движение — Организацию украинских националистов (ОУН). В годы после Второй мировой войны Бандеру боготворили как «легендарного отца нации», пишет Плохий, за его антисоветскую деятельность во главе движения сопротивления. Но такие воспоминания носят избирательный характер. Украинские ультранационалисты времен войны, по словам Джуды, оставили за собой и трагическое, «вредное наследие» в виде зверских преступлений в отношении поляков, евреев, а иногда и сотрудничества с фашистскими войсками.
Екельчик, несомненно, прав, говоря о том, что культ националиста старого образца вроде Бандеры несовместим с тем либеральным обществом, которое должно быть создано на Украине, если она хочет мирно сосуществовать со своими европейскими соседями. Защитить украинскую государственность от российской агрессии — задача очень трудная. И Украина, безусловно, может отказаться от новых страданий, причины и источники которых находятся внутри страны.
