Кибервоенные возможности американской армии активно расширяются. В октябре 2013 года Пентагон сформировал две группы экспертов по кибервойне. Год назад их уже было десять, а сейчас стало 32. В 2014 году руководство сформировало специальное кибервоенное подразделение, то есть первое отдельное управление после создания Командования специальных операций в 1987 году.
Пока что о киберстратегии Пентагона по большей части ничего не известно. Журналист Politico Дэнни Винк попытался выяснить, какое именно кибероружие имеется у него в распоряжении, однако так и не смог получить точный ответ:
«Американское кибероружие окружено завесой тайны, примерно как в начале ядерной программы. Существует большой интерес, но очень мало публичной информации. Секретность — это часть концепции: кибератака эффективна лишь в том случае, если врагу о ней неизвестно. Чем больше правительство говорит о своем арсенале, тем легче будет нашим врагам защититься».
В кибервойне граница между шпионажем и военными действиями довольно туманна. Касательно заразившего иранские компьютеры вируса Stuxnet, стало известно, что о представляет собой американо-израильское творение, однако правительство может избежать ответственности, представив все как разведывательную, а не военную операцию.
Многие эксперты и политики считают, что кибервойне, как и в обычной войне, должны существовать свои правила. Этой осенью ряд сотрудников Пентагона и Конгресса обратились с призывом сформировать киберконвенцию — подобие женевской конвенции, но в сфере кибервойны. «Международному сообществу пора принять международные правила кибервойны», — пишут они в письме на имя госсекретаря Джона Керри.
Как полагает Джим Хаймс из комитета Конгресса по разведке и кибербезопасности, одна из проблем заключается в том, что мы не знаем, что представляет собой кибервойна:
"Если Иран рушит сервер энергокомпании во Флориде, это 5 000 долларов ущерба. Это преступление. Но что если таких серверов несколько, если сеть падает и гибнут люди? Мне кажется, что это уже военные действия. Но четко очерченных границ тут нет. Мы в ответ должны начать расследование ФБР и принять дипломатические меры? Нанести ответный киберудар? Или военный? Ясности нет. И в этом, как мне кажется, главная проблема.
