Первая история касается директора школы, который решил не устанавливать рождественский вертеп в своем учебном заведении из-за уважения к чувствам учеников, исповедующих другие религии. Сделаю ремарку: мой отец, который не был верующим человеком, проводил ночи напролет, создавая совершенно фантастический вертеп только потому, что чувствовал свою причастность к традиции. Неужели правильно лишать христианских детей участия в этой традиции?
Существуют же мультиэтнические школы? Тогда остается одно замечательное решение: установить на Рождество вертеп в одном из заведений напротив школы, и те из детей, кто захочет, смогут прийти и посмотреть на него. Возможно, рождение Иисуса, о котором Коран говорит с большим уважением, произведет впечатление и на какого-нибудь ребенка-мусульманина. Потом в определенный день по случаю мусульманского праздника в том же заведении можно воссоздать сценку с событием из жизни Магомета. А когда будет отмечаться Йом-Киппур или другой иудейский праздник, будет создана реконструкция, посвященная этому событию, а рядом будет человек, который объяснит, что она означает. Наконец, есть много китайских детей, и можно обсуждать с семьями, какой праздник отмечать. Ведь мы говорим о стране, в которой существует не одна единственная монотеистическая религия.
Обсуждение второй проблемы я услышал в телевизионной передаче, и у меня возникло ощущение «дежа вю», потому что подобный вопрос всплывал неоднократно: почему, столкнувшись с проблемой терроризма, представители интеллектуальных кругов предпочитают не говорить о ней?
Прежде всего, надо сказать, что этот вопрос основан на ложной информации: оставим все же Францию, где самый цвет интеллигенции постоянно задается вопросами о трагических событиях, произошедших в стране, и о том, как на них реагировать; но достаточно посмотреть итальянское ток-шоу, чтобы увидеть интеллектуалов, которые высказывают свое мнение на эту тему и довольно часто, достаточно пролистать газету, чтобы найти интервью писателей, философов, психологов и так далее. Следовательно, за этим вопросом скрывается беспокойство не о том, «почему интеллектуалы не говорят об этом», а скорее «почему они не дают ответы, которые политики дать не в состоянии?»
Любопытное фетишистское требование, как если бы интеллектуалы были оракулами, и все главные ответы на вопросы должны были бы исходить именно от них. Кто сказал, что великий поэт, великий мыслитель и искусный прозаик знают, что делать в ситуации, в которой лучшие умы политического мира мучаются, выбирая между взаимно противоположными решениями? Я много раз писал, что интеллектуалы могут предвидеть будущее, подумайте, например, о том, какое пророческое значение имел роман Оруэлла «1984». Или же они могут размышлять о том, что уже произошло, объяснять нам, почему это произошло, и было ли это разумно. Но в настоящий момент мнение интеллектуала имеет не большее значение, чем мнение любого другого человека. Он может выразить ужас, боль, негодование, а если станет говорить о том, что не следует бомбить сирийские деревни, а только нефтяные скважины, то его голос будет звучать так же, как и голоса многих политиков, которые высказывают те же мысли.
Давным-давно я уже писал о том, что если поэт окажется в горящем театре, ему не следует взбираться на кресло и начинать декламировать стихи, он должен звонить пожарным или помогать тем, кто пытается спастись. Требовать ответ от интеллектуалов — это способ не признавать, что у глав государств, политиков и военных такого окончательного ответа нет. Поэтому мы обращаемся к призрачному образу интеллектуала, как если бы мы обратились за ответом к отцу Пио.
