«Мы скоро почувствуем, какую брешь пробил в наших рядах уход этого могучего духа».
Фридрих Энгельс (Friedrich Engels), речь на похоронах Карла Маркса, Лондон, Хайгейтское кладбище, 17 марта 1883 года.
Свою последнюю зарплату 63-летний доктор философии Звонко Шундов(Zvonko Šundov) получил 24 года назад. Тем не менее, он настаивает на том, чтобы заплатить и за мой, и за свой кофе. Годы, которые он провел на положении, по-видимому, самого образованного безработного в Хорватии, его не сломали.
«Реальность — это ловушка для любого мыслителя», — говорит он.
В 1991 году Шундова уволили из Загребской электротехнической школы. Он успешно опротестовывал свое увольнение в судах Загреба и в Страсбурге, однако так и не вернулся за кафедру, потому что его должности больше не существует. Он преподавал марксизм.
В социалистической Югославии марксизм был обязательным предметом в старшей школе и в техникумах. Затем наступил 1989 год, рухнула Берлинская стена, а затем рухнул и коммунизм. Именно тогда американский политолог Френсис Фукуяма (Francis Fukuyama) в своей знаменитой статье «Конец истории?» провозгласил окончательную победу либеральной демократии и капитализма.
Сотни преподавателей марксизма в одночасье лишились работы. Наступила эпоха больших перемен, в которую их презирали как агентов тоталитаризма. Считалось, что в новом демократическом обществе им не должно быть места.
Однако теперь европейский политический ландшафт начал меняться. Под влиянием международного экономического кризиса на континенте набирают силу левые партии, вдохновленные идеями Маркса. В начале 2015 года на выборах в Греции победило выросшее из Коммунистической партии движение СИРИЗА. Так Европа получила первое ультралевое правительство с момента выхода в свет статьи Фукуямы. В Испании из ниоткуда вынырнула идеологически близкая к СИРИЗА партия «Подемос», быстро ставшая третьей силой в местной политике. В прошлом году в Германии Левая партия пришла к власти в Тюрингии на платформе демократического социализма. Ведущий кандидат от нее произносил предвыборные речи на фоне огромного красного бюста Карла Маркса. В Британии новый лидер лейбористов Джереми Корбин (Jeremy Corbyn) называет Маркса «потрясающей фигурой… у которой мы можем многому научиться».
Судя по всему, марксистская критика капитализма, которая, когда Шундов и его коллеги остались без работы, казалась безнадежно устаревшей, возвращается на европейскую сцену. Даже Фукуяма теперь заговорил о характерных для капиталистической системы проблемах неравенства и преобладания финансов.
В связи с этим я решил выяснить, что произошло с преподавателями марксизма, лишившимися работы, и что они — и другие современные европейские марксисты — думают о предполагаемом возрождении социализма. Оживила ли СИРИЗА их былые мечты? Выглядит ли ее лидер и премьер-министр Греции Алексис Ципрас (Alexis Tsipras) для них неким демократическим аналогом Ленина 21 века? Не висит ли будущее Европы на волоске из бороды Маркса?
«Время марксизма еще придет», — заявил Шундов, когда мы в мае этого года пили с ним кофе в Загребе.
Цитируя легендарную социалистку, он добавил: «Роза Люксембург говорила: “Социализм или варварство”. Сейчас у нас варварство, а СИРИЗА и “Подемос” — это гуманистический бунт против него. У капитализма нет серьезных врагов, кроме марксизма. Капиталисты понимают: если кто-то и может их уничтожить, то только марксисты. Поэтому СИРИЗА сталкивается с такими трудностями на переговорах с Европейским Союзом».
Шундов признает, что после увольнения ему было трудно встать на ноги. Его ученики здоровались с ним при встрече, но коллеги-преподаватели и бывшие друзья его избегали. Жена развелась с ним и выставила его из квартиры в шортах и тапочках.
«Я спал на скамье на вокзале, а зимой — в старых вагонах с бродягами. У меня была обычная жизнь — и вдруг я оказался на улице. Мои книги остались в квартире, и друзей у меня больше не было».
Впрочем, Шундов никогда не был совсем один — с ним оставались его любимые философы. Он цитирует Гераклита, который говорил, что один великий человек стоит десяти тысяч других.
«А со мной всегда были двое, — объясняет он, — Гегель и Маркс».
Наконец, в 1996 году измученному марксисту улыбнулась удача: в адвокатской конторе он встретился со своей будущей женой. Он судился с бывшим работодателем, а у нее было дело о наследстве. Ключевым фактором стало опоздание адвоката.
«Она позвала меня в кафе выпить чаю — а у меня в кармане не было ни гроша. У нее с собой были бутерброды, и она предложила мне один. Я несколько дней ничего не ел, но мне было стыдно его брать, потому что я даже не мог заплатить за чай. Тем не менее, она все-таки уговорила меня взять бутерброд. С тех пор мы с ней вместе уже 20 лет. Она спасла меня».
У Шундова вскоре выйдет книга о Гегеле. Это будет уже четвертая книга, написанная им с тех пор, как он начал жить с женщиной, которая пригласила его на чашку чая.
«Рассадник марксизма»
Для доктора социологии Миры Любич Лоргер (Mira Ljubić Lorger) падение коммунизма тоже имело тяжелые личные последствия. До 1990 года она работала в Сплитском исследовательском центре общественных наук, который в глазах нового антикоммунистического правительства Хорватии был рассадником марксизма.
В 1990 году институт обвинили в причастности к притеснению верующих и закрыли, несмотря на то, что он сотрудничал со священниками, рассказывает Лоргер.
«Как это ни смешно, проект, которым я занималась, назывался “Диалог между христианами и левыми”. Он был закрыт, потому что меня лишили финансирования. Такой вот у нас получился диалог», — вспоминает она.
Чтобы выжить, ей пришлось вспомнить о своем старом хобби — астрологии. Загребский еженедельник Nacional пригласил ее писать гороскопы.
«Сын просил у меня мяса, а мы питались только хлебом и макаронами».
Она хотела, чтобы Nacional разрешил ей печататься под псевдонимом, но редактору была нужна ее ученая степень — так гороскопы вызывали больше доверия.
«Я звонила друзьям и умоляла их не читать Nacional. Мне было так стыдно! — рассказывает она мне в своей квартире в Сплите. — Однако единственной альтернативой было остаться порядочным диссидентом и умереть с голоду. Я не могла так поступить — у меня было двое детей».
Сейчас, находясь на пенсии, она внимательно следит за происходящим в Греции. Победу СИРИЗА она считает самым важным за последние 20 лет событием в общественно-политической жизни Европы.
«СИРИЗА, вероятно, рухнет, однако сам факт того, что в Европе начали побеждать левые правительства, предвещает наступление новой эпохи. Для меня это личная победа, как если бы у меня появился третий ребенок».
В 1990 году философ Душко Чизмич Марович (Duško Čizmić Marović) работал в Марксистском центре в Сплите — одном из поддерживаемых коммунистической партией научно-политических институтов, которые действовали во всех крупных городах социалистической Югославии. Когда центр расформировали, он — как бывший журналист и бывший редактор студенческой газеты — думал зарабатывать журналистикой.
Однако тут между Хорватией и Сербией разгорелась война, и его статьи оказались «слишком умеренными» для политического климата.
«Поэтому я стал рыбаком», — говорит он.
Марович занял денег, заложил квартиру своей жены и купил траулер. Однако из этой капиталистической авантюры ничего не вышло. В 1996 году он потерял квартиру, потому что не мог выплачивать долг. Тем временем его жена умерла от рака.
«Я остался без квартиры, траулера и работы, с двумя детьми на руках. Мне приходилось снимать жилье. Все счета я просто выбрасывал. Я подключил электричество сам — чтобы за него не платить. Я жил на несуществующие деньги», — вспоминает Марович, вернувшийся к журналистике, когда в 2000 году леволиберальная коалиция сменила у власти националистов. Сейчас он редактирует университетский ежемесячник Universitas.
Бездомный доктор философии, доктор социологии, пишущий гороскопы, журналист в роли рыбака — такой была участь хорватских марксистов после «Конца истории».
«Коммунистический обман»
Университетским преподавателям марксизма пришлось не так плохо, как их собратьям из школ и НИИ. Будучи философами и социологами, они могли преподавать и другие предметы.
Лино Веляк (Lino Veljak) до 1990 года преподавал в Загребском университете марксизм и онтологию, а потом — только онтологию. Он вспоминает, как некоторые его коллеги переходили под националистические знамена.
«Самые ярые марксисты стали антикоммунистами, — говорит он, — а умеренные марксисты остались умеренные марксистами».
Самый известный в Хорватии перебежчик от марксистов к националистам — это 78-летний Здравко Томак (Zdravko Tomac), кумир хорватских правых и автор пламенных антикоммунистических книг.
Когда-то он сотрудничал с Эдвардом Карделем (Edvard Kardelj), создателем югославской модели «социалистического самоуправления», в рамках которой рабочие управляли государственными предприятиями, и ближайшим соратником бессменного лидера Югославии Иосипа Броз Тито.
Томак признается, что в молодости Маркс стал для него «открытием». Особенно его поразила идея о том, что мир нужно не только объяснять, но и пытаться изменить.
«Поэтому я решил писать книги о самоуправлении, — говорит он. — У меня появилась возможность поработать с Карделем и увидеть образы нового мира».
По мнению Томака, главная ошибка марксизма связана с идеей о том, что насильственное свержение капитализма способно сделать общество лучше.
«Согласно еще одной ложной идее, коллектив важнее отдельной личности и что хорошо, а что плохо, определяет партия, — утверждает он. — Это отменяет не только свободу слова, но и свободу мысли».
Томак добавляет, что он видел «мощь коммунистической идеи» и понимает, почему «многие достойные люди» купились на этот «обман».
«Дело в том, что коммунизм содержит в себе множество гуманных идей, привлекательных для любого демократически настроенного человека. Скажем, тезис о том, что предприятием должен управлять не финансовый капитал, а работники, создающие доход, очень соблазнителен. Я знал множество людей, считавших, что за эту идею можно отдать жизнь».
Тень Сталина
В ходе каждого из интервью нам моим диктофоном нависала тень Сталина. Все мои собеседники-марксисты считали необходимым дистанцироваться от сталинизма. СИРИЗА они рассматривали как первый шаг к европейскому демократическому социализму, непохожему на тоталитарный социализм 20 века.
«Наряду с Латинской Америкой Южная Европа может стать “вторым крылом” международного процесса, бросающего вызов свободному рынку и капитализму», — считает Веляк.
Марксисты считают, что возрождение Маркса произошло потому, что европейская социал-демократия заметно поправела, освободив место для левых движений. Когда разразился международный экономический кризис, на сцену вышло новое марксистское поколение.
Его представители собрались в Загребе в мае, чтобы принять участие в конференции «Новый интернационал». Среди них были член политического секретариата СИРИЗА Яннис Бурнус (Yiannis Bournous), один из лидеров «Подемос» Антонио Санчес (Antonio Sanchez) и глава словенской парламентской группы «Объединенные левые» Лука Месец (Luka Mesec). Месецу и Санчесу сейчас по 27 лет. В 1989 они были совсем маленькими. Из них троих «Конец истории» помнит только 35-летний Бурнус.
«Я хорошо помню, как сносили Берлинскую стену, как спускали советский флаг над Кремлем и как раскалывалась Коммунистическая партия Греции (КПГ)», — рассказал он мне после дебатов, добавив, что его родители были членами КПГ.
Эти люди не изучали марксизм в школе, но, тем не менее, в открытую признают, что он повлиял на их мышление.
«Да, мы используем марксистский аппарат, чтобы анализировать капитализм и искать альтернативы», — признает Месец.
«СИРИЗА объединяет марксистские движения с центристсткими», — добавляет Бурнус.
«“Подемос” руководствуется марксизмом в сочетании с опытом латиноамериканских левых », — говорит Санчес.
В число видных сторонников «Подемос» входит Тереса Форкадес (Teresa Forcades), 49-летняя монахиня с докторскими степенями по общественному здравоохранению и теологии, живущая под Барселоной в монастыре Сант-Бенет-де-Монсеррат.
Говоря о левых, она использует местоимение «мы». Свои левые настроения она унаследовала от родителей — ярых противников фашистской диктатуры Франко.
«Я всегда была левой, но в 15 лет к этому прибавилась религия, которую я для себя открыла», — рассказала Форкадес в мае в Хорватии.
Она уважает Маркса, хотя и не называет себя марксисткой, так как «марксизм пропагандирует атеизм».
«В “Манифесте коммунистической партии” видна вера в прогресс человечества, — подчеркивает Форкадес. — Капитализм был создан не Богом, а людьми. И за историю отвечает не Бог, а люди — в этом я согласна с Марксом». Не мы создали этот мир, добавляет она, но мы завершаем творение.
«Будущее не предначертано»
СИРИЗА придерживается примерно тех же позиций — по крайней мере, отчасти. В афинской штаб-квартире партии на площади Элефтериас преобладает молодежь. За вычетом веселого кафе на первом этаже, в здании все скромно до аскетизма.
«Да, я марксист», — говорит мне 40-летний член политического секретариата СИРИЗА Андреас Карицис (Andreas Karitzis), сидя в просторной комнате, в которой нет компьютеров. На пустой полке лежит только мотоциклетный шлем.
«Как левая партия мы твердо верим, что логика прибыли и капитализма разрушает планету и распространяет бедность, — объясняет Карицис. — Однако мы в отличие от Коммунистической партии не считаем, что можно напрямую перескочить из капитализма в социализм. Да, нам нужно новое, некапиталистическое общество, но мы верим, что его следует строить снизу и невозможно создать политическим решением».
Попытка создать такое общество уже существует в Афинах. Район Эксархия иногда называют сердцем европейского сопротивления капитализму. Он выступает оплотом греческих анархистов и ультралевых. Полиция сюда редко заезжает, так как ее могут поприветствовать «коктейлем Молотова». Здесь нет капиталистических брендов, зато стены покрыты антикапиталистическими граффити. «Будущее не предначертано», — гласит один из лозунгов.
«Здесь нельзя расплачиваться карточкой — мы принимаем только наличные, — говорит мне 26-летний повар Александр Пападопулос (Alexander Papadopoulos), в ресторане которого я сижу. — Такое правило действует во всем районе. Это — наша форма сопротивления капитализму».
Бетонный парк в центре Эксархии украшен антикапиталистическими плакатами. Молодежь обсуждает здесь общество и политику. У многих мужчин есть бороды. У ног спорящих вьются собаки. Все это напоминает современную версию платоновской Академии — более агрессивную, зато без рабов. Иммигрантов здесь тоже привечают.
«Эксархия так организована, чтобы все были равны — ты, я, Ципрас, — объясняет Пападопулос. — Может быть, организовать все общество таким образом не получится, однако Эксархия живет именно так».
Я провел два июньских вечера на митингах на площади Синтагма в центре Афин. В среду демонстранты выступали в поддержку СИРИЗА, в четверг — против. В среду молодежи среди протестующих было больше. Люди еще не знали, что через несколько недель СИРИЗА капитулирует перед Европейским Союзом по вопросу о политике экономии.
В пятницу в Лондоне я увидел в точности тот же лозунг — «Долой политику экономии!» — что и на площади Синтагма. Он украшал собой плакат на протестной акции в Сити, у здания Банка Англии.
На следующий день финансовый район наводнили десятки тысяч людей. «Мы пришли сюда спасти социальное государство, — заявила мне учительница по имени Энджи. — Государственное образование и здравоохранение катятся в пропасть. Если мы не восстанем, от них ничего не останется».
Вокруг было так много антикапиталистических плакатов, что мне было трудно понять, где я — на площади Синтагма, в Эксархии или в эпицентре глобального капитализма. Над толпой рассерженных людей точно так же, как в Греции, витал дух Карла Маркса.
Однако, в конце концов, Лондон — это город Маркса. «Отец научного социализма» прожил в нем 34 года. Здесь, в помещении коммунистической организации на Ливерпуль-стрит, 46, в 1848 году был напечатан «Манифест коммунистической партии». Здесь был написан «Капитал». Духовным центром марксизма исходно был Лондон, а не Москва.
Ленин на ноутбуке
Вечером мы гуляем с хорватским социологом Тони Пругом (Toni Prug) по жизнелюбивому Сохо. Мой собеседник рассказывает мне, что марксистом его сделал Лондон.
«Я вырос в Югославии при коммунистах, но политика меня никогда не интересовала, — говорит Пруг, которому сейчас 43 года. — Затем в 1996 году я переехал в Лондон. Здесь я год работал портье в отеле Alexandra в Паддингтоне — по 10 часов в день за три фунта в час. Со мной работали две женщины из Болгарии — по 14 часов, за два фунта в час. Они плакали и посылали деньги домой. Это было самое дно. Именно тогда я купил себе ноутбук и начал читать Маркса и Ленина. Если ты после такого опыта не становишься марксистом, с тобой что-то не так».
Потом Пруг учился на социолога. Чтобы платить за учебу, он 10 лет работал программистом. Диссертацию на тему «Эгалитарное производство и распределение товаров и богатства» он защитил в Лондонском университете королевы Марии. Смысл эгалитарного производства не в прибыли, объясняет он, а в справедливом распределении.
Пруг считает эту идею главной у Маркса. В качестве примера он приводит югославские общественные квартиры.
«Если у тебя появлялся еще один ребенок, ты получал еще одну комнату. Образование и медицина, разумеется, тоже были бесплатными. И тем не менее, на Западе государство считают злом. У капитализма нет научных теорий относительно общественных квартир, потому что они не приносят прибыли».
По словам Пруга, «суть трудов Маркса» никогда не была так актуальна, как сейчас, однако в прошлом Маркса зачастую слишком произвольно толковали.
«Как бы то ни было, марксизм постепенно проникает в европейские парламенты, примером чего может служить СИРИЗА, — отмечает он. — Это означает, что даже в 21 веке марксистские идеи привлекают людей».
Сможет ли СИРИЗА воплотить идеи марксизма в реальность, пока неизвестно. Ее краткий первый срок пребывания у власти был посвящен неудачным попыткам противостоять Евросоюзу по вопросу о режиме экономии. В сентябре она снова победила на выборах.
Свой рассказ о воскресении Карла Маркса я завершаю на Хайгейтском кладбище на севере Лондона. Маркс — самый популярный его «обитатель»: его портрет красуется на официальных постерах кладбища. У его памятника останавливаются сфотографироваться многие посетители.
На сером гранитном постаменте, увенчанном бюстом Маркса, написана последняя строчка «Манифеста коммунистической партии»: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Внизу постамента я вижу надпись: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его».
Эту фразу заучивали на уроках марксизма все югославские школьники. В молодости она завораживала многих из нас — даже ставшего из марксиста националистом Здравко Томака (Zdravko Tomac), — а многих вдохновляет и по сей день. В частности это относится к пареньку в майке с Че Геварой и с разрисованной серпами и молотами красной гипсовой повязкой на левой руке, которого я встретил у могилы.
«Меня привел сюда сын. Он у меня марксист, — смеется его мать Джулия Гудман-Черч (Julie Goodman-Church). — Они проходили в школе холодную войну и изучали ее предпосылки. И вот однажды он пришел ко мне и сказал: “Мам, Карл Маркс — это круто”».
Этого юношу зовут Бен. Ему 14 лет. Наверное, он — один из самых молодых европейских марксистов. Читал ли он Маркса?
«Манифест коммунистической партии», — отвечает он с гордостью.
Бен родился в 21 веке, Маркс умер в 19-м. Судя по всему, Фридрих Энгельс был прав, когда заявил на похоронах друга, что «его имя и его труды переживут века».
В конце своего турне по марксистской Европе, прощаясь на Хайгейтском кладбище с человеком, мысли которого я учил наизусть в школе, я вспоминаю слова, сказанные мне в самом начале моего путешествия македонским философом Феридом Мухичем (Ferid Muhić) — убежденным марксистом: «Люди не склонны к высоким идеалам, а марксисты это не понимают. Эпикур говорил: “Несколько друзей в саду, кувшин вина и немного козьего сыра — вот смысл жизни”. Думаю, он был ближе к истине, чем Маркс — и в этом трагедия марксистских умов».
Дамир Пилич — репортер и обозреватель выходящей в Сплите газеты Slobodna Dalmacija.
