Вообще, в странах, где говорят на славянских языках, все так прикольно. Это говорит, растягивая слова, попутчица в самолете.
— А что прикольно?
— Что почти оно, но не совсем оно. У нас оно вроде даже и наоборот. Если бы знать все слова, понимание было бы прямо кубическое, понимаете?
— Да, это очень интересно. А какие, например, слова?
— Ну, вот, у них увага, а у нас уважение, например. И «внимательность» можно сказать, но внимательно можно и елочку разглядывать, а к человеку особое слово должно быть, поэтому уважение с увагой вместе так прикольны.
Как будет на других славянских языках «прикольно», я не знал, но не переспросил. Друг девушки занимается вингсьютингом. Ну, бердманы, слышали? Типа бэтмана? Проверил по словарю. А, да, конечно. А почему все-таки не белка-летяга? Есть же значение.
Ну нет, говорит, это же зоология. А тут, ну как сказать, целая уже антропология. Другая эпоха. Да и белок этих, кажется, уже почти истребили. Как амурских тигров. Сразу рассмеялись. Поговорили о двух героях уходящего года — тигре Амуре и козле Тимуре.
— Почему они вдруг всем стали так интересны?
— Да потому что людям заняться нечем. Вот в Польше все расстроены результатами выборов. Они вообще только о политике говорят, даже совсем молодые ребята. И работают много.
— А в Киев — надолго?
— Да мы живем в Киеве.
— А выговор московский…
— Ну, в Москву теперь ездим только через интернет. Если есть деньги, стараемся в Польшу. (смеются) Или в Дубаи. Вингсьютинг — это будущее.
Перелет Варшава-Киев короткий, и поговорить толком не удалось. Слова моей собеседницы, что новая сущность не должна называться старым именем, меня задели, хоть я и сам так хотел бы думать.
Ну хорошо, этот вингсьют. Костюм ангела? С ангелом другие ассоциации. Взял полистать проспект. Тони или фаталити? Тут все дело в качестве ткани.
Нет, вингсьютинг это не бейсджампинг. Скорее, часть парашютинга или параглайдинга. Есть такие, кто считает, что это просто фаза в развитии дельтапланеризма.
Есть еще вингпеки, те и вовсе ближе к моторному дельтаплану.
Да, все это совсем без страховки. Пишут, что все популярнее делаются полеты на тречке. Есть еще полеты флоком. При этом флок флоку рознь. У вингсьютеров флок — не то, что у автомобилистов, для которых флокирование — это такой сайдинг. Летуны, летающие флоками, образуют стаю — как те ворсинки при флокировании, ну, вы понимаете.
— Ну да. Но в общем, совершенно не обязательно летать. Можно и в сухопутной жизни оттягиваться каждый день. Ну, правда, в странах с нормальным покрытием. Дорога должна быть, понимаете, без особых выбоин, или с предсказуемыми препятствиями, которые, как швы, можно преодолевать. Это лонгбординг. Нормально на работу можно на лонгборде. Тупо фрирайдом, без слайдов, без карвов, не нарываясь на вобблинг — просто даунхилл. На подъем, когда пешком, тоже надо напрягаться, и здесь — пушингом или пампингом — норм.
— Расскажи ему про бокинг.
— Ну да, бокинг. Писториуса знаете, который жену убил? Вот. Но у него-то протезы. А тут продвинулись конкретно с гибким копытом. Джолиджампер. Бокинг. Риска больше, потому что каждое приземление — опять перед прыжком. Гасить сложно. Но за этим будущее.
— Сапоги-скороходы?
— Ну да, может, они и были бы сапоги-скороходы, но мы их только в сказке произносим, а делают корейцы, поэтому просто джамперы.
— Не путать с джемпером.
— Ну да, надо просто делать и рисковать.
— Наши занимаются еще стантрайдингом. Это когда на мотоцикле на одном колесе. Но я это хуже знаю. Там тоже свои правила. Стоппи — когда на переднем колесе езда, вилли — когда на заднем. Риски страшные, мне кажется.
— Вообще, риск — тоже английское слово.
— По-украински смешнее — ризик.
— Только на сегвее можно без ризика?
— Да в том-то и дело, что и на велосипеде есть риск, можно и с сегвея неудачно сигануть.
Из нашего разговора я понял еще, что самое крутое в этом новом мире все-таки — атмофлаинг. Чистый флаинг. Там тоже есть свой фристайл, фрифлай и прочие формации. Атмонавтами они называются не зря. Новый век начался у них с полета ногами вперед — атмостенда. Правила полета не те, что у прыгающих затяжным прыжком по старинке.
— Это знаете что? Человек-крыло, настоящий самолет. Слова для него у нас просто нет.
— Да, полная противоположность беспилотному самолету.
Я вспомнил старое стихотворение:
беспилотный самолет
отправляется в полет
расширяет окоем
под невидящим крылом
спит бесплотная пилотка
на сиденье словно лодка
алый кант слегка дрожит
чует видно что летит
бес полета спит пилот
спит бесплотный обормот
на посту на боевом
он не слышит боя гром
всепогодный самолет
продолжает свой полет
угрожает и рычит
излучением прошит
беспилотный этот борт
по пути в аэропорт
или прямо в океан
как слепой козы баян
но со дна всплывет пилотка
по волнам пойдет как лодка
а на дне лежит пилот
улыбаясь во весь рот
К счастью, наш борт вынырнул из облаков и благополучно приземлился на суше. И только эти новые слова роились в голове и точно спрашивали, где и когда они приземлятся в языке. Станут ли мотоциклами и мотороллерами, пропеллерами и троллейбусами, парламентами и депутатами, министрами и президентами?
