Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Какие бы речи не произносились в Москве и Анкаре, а широкомасштабное военное столкновение между Турцией и Россией в обозримом будущем, думается, все-таки исключено. При всех случаях ясно, что конфронтация между Анкарой и Москвой переходит в затяжную фазу. Впрочем, она мало кого будет беспокоить, потому что уже сегодня сквозь всполохи сирийской, слишком уж «горячей» войны, начинают проглядывать признаки иных не менее грозных событий.
Какие бы речи не произносились в Москве и Анкаре, а широкомасштабное военное столкновение между Турцией и Россией в обозримом будущем, думается, все-таки исключено. При всех случаях ясно, что конфронтация между Анкарой и Москвой переходит в затяжную фазу. Впрочем, она мало кого будет беспокоить, потому что уже сегодня сквозь всполохи сирийской, слишком уж «горячей» войны, начинают проглядывать признаки иных не менее грозных событий.
Турецкая миссия в Северном Ираке
Начнем с того, что как-то незаметно мир привык к тому, что начался процесс перекройки границ государств, еще недавно представлявшихся вполне независимыми, суверенными, с волей которых вынуждены были считаться не только их соседи, но и мировые державы. Как о само собой разумеющемся факте сообщается о бомбардировке турецкой авиацией прилегающей иракской территории. Анкара оправдывает авианалеты тем, что на прицел взяты позиции Рабочей партии Курдистана (ПКК) и ее базы. Заодно открыто пишется о том, что было известно и без прессы: турецкие военная группировка (военнослужащие, бронетехника, артиллерия) находится в гостях у курдского ополчения «пешмерга» и, судя по всему, задержится там надолго.
Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган высказался в том духе, мол, турецкая военная группировка обосновалась в иракском Курдистане по просьбе его правительства и при чем тут официальный Багдад, не совсем понятно (?!). Тем интересней будет узнать, к чему придут на ожидающейся встрече (21 декабря с.г.) представители Турции, США и Северного Ирака (дипломатический синоним Иракского Курдистана, позиционирующего в качестве самостоятельной государственной единицы с 2003 года).
В Анкаре по этому поводу говорят, мол, если Израиль присвоил себе право преследовать террористов в любой точке Земли, почему то же не может позволить в отношении террористов Турция? Вопрос резонный, но кто его слышит? Несмотря на то, что ПКК давно объявлена европейским сообществом террористической организацией. Если быть исторически точным, то эти рейды стали возможны после падения Саддама Хусейна и созданного им государства, которое все называли режимом, не особенно задумываясь над тем, что может прийти ему на смену, если повесить диктатора арабского типа.
Иракские политические деятели, своевременно – бежавшие от репрессивной машины Партии арабского социалистического возрождения (ПАСВ), уверяли, что в Ираке имеется все для того, чтобы построить политическую систему по модели западной демократии. Интересно не то, что говорили иракские демократы, а то, что в это верили серьезные политики на Западе и кое-кто на Востоке, например, у нас в Азербайджане. Такую же поразительную доверчивость Запад проявил и продолжает проявлять в отношении политических прожектов азербайджанских демократов.
Вернемся однако к пребыванию турецких военных подразделений в Ираке, упоминание о чем почему-то раздражает дипломатов Госдепа. Всеобщий интерес вызывает некоторая противоречивость в турецко-курдских отношениях. Анкара, как сказано было выше, на дух не переносит собственных курдов-социалистов, а заодно и сирийских. Немало, как говорится, картечи было израсходовано в предшествующие годы и против курдских боевиков в Ираке. Однако с некоторых пор с иракской автономией у Турции сложились вполне добрососедские отношения, укреплению которых немало поспособствовали богатые нефтегазовые месторождения на севере Ирака. В подтверждение сказанного можно привести последнее сообщение из Иракского Курдистана, согласно которому это непризнанное государство объявило о намерении к концу 2016 года начать поставки природного газа в Турцию (советник правительства Бевар Ханси).
Более того, «Правительство Курдистана планирует ежегодно экспортировать по 10 миллиардов кубометров газа в Европу через Турцию, а к началу 2020 года есть возможность повысить объемы производства до 20 миллиардов кубометров». Тут важен не столько энергетический компонент официального заявления, сколько прямой выход непризнанного государства на европейский рынок под аплодисменты Брюсселя.
Карабахский сценарий для арабов
Иракские курды за многие десятилетия своего, как они говорят, революционного движения, а с точки зрения современного миропонимания — чистейшего террора в Ираке, Турции и Сирии попадали и не в такие щепетильные истории. Советские историки и исследователи по ближневосточной проблематике, включая и автора сих строк, в свое время немало страниц посвятили двусмысленной политике Москвы в отношении Саддама Хусейна.
С одной стороны, диктатора приходилось поддерживать, несмотря на тактику выжженной земли, применяемой им в отношении курдов. С другой, детище Барзани — Демократическая партия Курдистана, как и Компартия Ирака, состоящие главным образом из курдов (впрочем, то же можно сказать и о сирийской компартии), были сформированы и финансировались Москвой. Отказываться от такого удобного инструментария в этнополитических хитросплетениях арабских реалий с их неустойчивым союзничеством советские стратеги не собирались. В этом смысле Иракский Курдистан в руках Политбюро смотрелся таким же удобным средством давления на Багдад, как Нагорный Карабах в играх нынешней Москвы с Баку и Ереваном.
Возможно, этот фактор и имел решающее значение, когда шах в полном согласии с С.Хусейном перекрыл транспортные артерии снабжения “пешмерга” и Мустафа Барзани оказался перед необходимостью вновь возвращаться туда, откуда он катапультировался в родные горы – СССР. В конце концов, он все-таки предпочел эмигрировать в США, что подтвердили данные военной разведки о том, что за годы партизанской (террористической) войны в горах Курдистана легендарный предводитель курдского сепаратизма обзавелся новыми международными связями. Примеры такой многовекторности без труда просматриваются и в нынешней стратегии курдских политиков.
Подведем однако некоторые итоги текущих событий, отражающих ход реализации ближневосточной стратегии США. В результате всеобщей веры в плавный переход от восточной диктатуры к западной демократии Иракская Республика фактически распалась на шиитские и суннитские регионы и автономию Иракский Курдистан, которая с момента своего территориального обособления позиционирует как вполне самостоятельное и независимое государство. Ливия трансформировалась в шейхства, в соответствии, как сказали бы у нас в Азербайджане, с числом племенных аксакалов. Назвать новое полугосударственное образование федерацией никто не решается, от каддафистского социализма мало что осталось. Практически исчез с политической карты Ближнего Востока Йемен. Чем бы ни кончилась война в Сирии, уже сейчас очевидно, что восстановить республику в том виде, в котором она существовала с 1946 года до вторжения ИГИЛ, практически невозможно.
Осторожно, курдский фактор!
Трещины начавшегося распада пролегают не только по этническим границам страны, но и по конфессиональным. Сирия в этом плане смотрится как мрачный двойник Ирака. С той только лишь разницей, что в Ираке, где большинство населения (60-70 процентов) составляли шииты, всегда правили сунниты. В Сирии все было наоборот – при суннитском большинстве верховодили шииты – последние почти полвека алавитская секта шиизма.
Для прикрытия начавшегося распада найден вполне пристойный «фиговый лист» – федерализация этой 22-х миллионной страны, населенной помимо арабов-сирийцев, курдами (2,5 млн), христианами (10 процентов населения), туркманами (около 1 миллиона). В связи с федеративными планами напрашивается вопрос: плодами этой «перестройки» воспользуются лишь курды или же она распространится и на туркманов? Логично предположить, что если последние будут обделены федеративным будущим, то скорее всего, о них придется позаботиться Турции.
Чем, собственно, она и занята сейчас – зона проживания этой этнической группы начинает обретать черты обособления. О грядущей федерализации, кстати, впервые официально было объявлено при создании Национальной ассамблеи Сирийского Курдистана в 2006 году на конференции в Европарламенте. При этом все делают вид, что не замечают того, что могло присниться основоположнику нынешней власти в Дамаске генералу Хафезу Асаду только в дурном сне – курдская община постепенно обретает черты автономии, самостоятельной этно-военно-политической силы со своей территорией, государственным руководством и политикой. Точь в точь как это было несколько десятилетий назад в Иракском Курдистане.
Управляется де-факто автономный регион сирийских курдов Курдским национальным советом (КНС) и партией «Демократический союз», безопасность нового образования обеспечивают Отряды народной самообороны (порядка 50 тысяч бойцов). В подконтрольных населенных пунктах уже действуют собственные органы управления, парламент, суды и школы на курдском языке. Cирийский Курдистан не признает центральное правительство, враждует с оппозицией к Асаду, выступая в качестве некой «третьей силы».
Таким образом, то, о чем мечтали Мустафа Барзани вместе со своими соратниками, поднявшими еще в первой половине 40-х годов восстание иракских курдов при поддержке Советского Союза, фактически обрело реальные черты: два курдских национально-государственных образования, хоть и не обозначены на политической карте Ближнего Востока, но прочно утвердились в качестве военно-политического территориального образования в регионе. Однако управление этим революционным процессом находится теперь в руках Запада – США и ЕС.
В начальный период пребывания у власти Эрдоган, чья внешняя политика была ориентирована в значительной мере на, как принято говорить в СНГ, евроинтеграцию, Турция предприняла ряд серьезных шагов в государственной и общественной сферах для утверждения курдов в качестве равноправных граждан: 70 мест получили депутаты курдского происхождения. Еще 20 голосами располагает курдская Партия демократического общества (ПДО), благодаря чему ей удалось сформировать свою фракцию.
Впервые в истории турецкого парламентаризма курдские депутаты превратились в третью по численности влиятельную силу законодательной власти. Но склонность к сепаратистскому мышлению толкает курдов к радикальным решениям. Пример Иракского Курдистана слишком заразителен. Как бы не развивались военные операции турецких вооруженных сил на севере Ирака, во взаимоотношениях Вашингтона и Анкары обнаружились серьезные противоречия, что также не может не стимулировать радикальные поползновения курдского движения в Турции. Внутриполитическая ситуация в стране резко изменилась после сообщений о том, что официальные лица США избегают называть РПК террористической организацией. Невольно вспоминается повергшая Анкару в шоковое состояние неосторожная фраза Джорджа Буша-младшего о том, что курды являются союзниками Америки. Итак, курды превращаются в этно-политический фактор, с которым вынуждены считаться важнейшие игроки региона — Турция и Иран.
Основной курдский массив находится на юго-востоке Турции (12-15 миллионов), северо-западе Ирана (4-5 миллионов), севере Ирака(5-6 миллионов) и ряде районов Сирии (1-2 миллиона) Около одного миллиона представителей данной этнической группы проживает в различных странах мира, главным образом, в Европе и республиках бывшего СССР – России, Армении, Азербайджане.
«Курды намерены добиваться от мирового сообщества статуса субъекта конфедерации во всех 4 странах компактного проживания — Турции, Ираке, Иране и Сирии (претендуя при этом на территорию примерно в 500 тысяч кв. км. — прим. автора)», — заявляет председатель Международного союза курдских общественных объединений, первый вице-президент Союза диаспор Российской Федерации, адвокат Мераб Шамоев. Заметим, что курдские политики не считают нужным делать секрета из того, что речь идет об изменении конституций и государственного устройства перечисленных стран. В связи с высказанным целеполаганием курдских лидеров невольно вспоминаются аналогичные устремления армянского сепаратизма в Нагорном Карабахе, положившего начало распаду СССР. Стремительное создание де факто курдских государственных образований в Ираке и Сирии делает эти параллели не такими уж и гипотетическими. Совершенно очевидно, что на очереди Турция, о чем свидетельствует новый виток противостояния с террористами. И конечно, Иран, где помнят о Мехабадской республике, созданной к концу Второй мировой войны. Наивно было полагать, что реализация курдской мечты по-американски останется незамеченной и в Азербайджане, где еще в 1923 году курды впервые обрели пусть и недолговечную – семь с лишним лет, но все же реальную форму автономного управления — «Красный Курдистан».
Новая перекройка политической карты Ближнего Востока, начатая в соответствии с геополитическим проектом США, угрожает эскалацией напряженности в широком международном масштабе, вовлечением в конфликт новых сил, опасно расширяя его геополитическую зону. Решение курдского вопроса именно в предлагаемом варианте спровоцирует новые обращения к непримиримой автономизации со стороны других народов, имеющих исторические претензии к территориям современных международно-признанных государств.
Подтверждением тому активная поддержка армянскими политическими группировками планов курдской автономизации и прежде всего, разумеется, в Турции. В этом им видится шанс на новые территориальные приобретения Арменией в Турции, Азербайджане, Грузии, а там, даст бог, и в России. Этих двух отрядов сепаратизма – курдского и армянского, как и в начале прошлого века (история снова повторяется!), вполне достаточно, чтобы вспыхнул — и надолго — новый очаг длительной дестабилизации, инфильтрация которой через границы не только Евразии, но и Большой Европы станет вопросом времени.
Более того, «Правительство Курдистана планирует ежегодно экспортировать по 10 миллиардов кубометров газа в Европу через Турцию, а к началу 2020 года есть возможность повысить объемы производства до 20 миллиардов кубометров». Тут важен не столько энергетический компонент официального заявления, сколько прямой выход непризнанного государства на европейский рынок под аплодисменты Брюсселя.
Карабахский сценарий для арабов
Иракские курды за многие десятилетия своего, как они говорят, революционного движения, а с точки зрения современного миропонимания — чистейшего террора в Ираке, Турции и Сирии попадали и не в такие щепетильные истории. Советские историки и исследователи по ближневосточной проблематике, включая и автора сих строк, в свое время немало страниц посвятили двусмысленной политике Москвы в отношении Саддама Хусейна.
С одной стороны, диктатора приходилось поддерживать, несмотря на тактику выжженной земли, применяемой им в отношении курдов. С другой, детище Барзани — Демократическая партия Курдистана, как и Компартия Ирака, состоящие главным образом из курдов (впрочем, то же можно сказать и о сирийской компартии), были сформированы и финансировались Москвой. Отказываться от такого удобного инструментария в этнополитических хитросплетениях арабских реалий с их неустойчивым союзничеством советские стратеги не собирались. В этом смысле Иракский Курдистан в руках Политбюро смотрелся таким же удобным средством давления на Багдад, как Нагорный Карабах в играх нынешней Москвы с Баку и Ереваном.
Возможно, этот фактор и имел решающее значение, когда шах в полном согласии с С.Хусейном перекрыл транспортные артерии снабжения “пешмерга” и Мустафа Барзани оказался перед необходимостью вновь возвращаться туда, откуда он катапультировался в родные горы – СССР. В конце концов, он все-таки предпочел эмигрировать в США, что подтвердили данные военной разведки о том, что за годы партизанской (террористической) войны в горах Курдистана легендарный предводитель курдского сепаратизма обзавелся новыми международными связями. Примеры такой многовекторности без труда просматриваются и в нынешней стратегии курдских политиков.
Подведем однако некоторые итоги текущих событий, отражающих ход реализации ближневосточной стратегии США. В результате всеобщей веры в плавный переход от восточной диктатуры к западной демократии Иракская Республика фактически распалась на шиитские и суннитские регионы и автономию Иракский Курдистан, которая с момента своего территориального обособления позиционирует как вполне самостоятельное и независимое государство. Ливия трансформировалась в шейхства, в соответствии, как сказали бы у нас в Азербайджане, с числом племенных аксакалов. Назвать новое полугосударственное образование федерацией никто не решается, от каддафистского социализма мало что осталось. Практически исчез с политической карты Ближнего Востока Йемен. Чем бы ни кончилась война в Сирии, уже сейчас очевидно, что восстановить республику в том виде, в котором она существовала с 1946 года до вторжения ИГИЛ, практически невозможно.
Осторожно, курдский фактор!
Трещины начавшегося распада пролегают не только по этническим границам страны, но и по конфессиональным. Сирия в этом плане смотрится как мрачный двойник Ирака. С той только лишь разницей, что в Ираке, где большинство населения (60-70 процентов) составляли шииты, всегда правили сунниты. В Сирии все было наоборот – при суннитском большинстве верховодили шииты – последние почти полвека алавитская секта шиизма.
Для прикрытия начавшегося распада найден вполне пристойный «фиговый лист» – федерализация этой 22-х миллионной страны, населенной помимо арабов-сирийцев, курдами (2,5 млн), христианами (10 процентов населения), туркманами (около 1 миллиона). В связи с федеративными планами напрашивается вопрос: плодами этой «перестройки» воспользуются лишь курды или же она распространится и на туркманов? Логично предположить, что если последние будут обделены федеративным будущим, то скорее всего, о них придется позаботиться Турции.
Чем, собственно, она и занята сейчас – зона проживания этой этнической группы начинает обретать черты обособления. О грядущей федерализации, кстати, впервые официально было объявлено при создании Национальной ассамблеи Сирийского Курдистана в 2006 году на конференции в Европарламенте. При этом все делают вид, что не замечают того, что могло присниться основоположнику нынешней власти в Дамаске генералу Хафезу Асаду только в дурном сне – курдская община постепенно обретает черты автономии, самостоятельной этно-военно-политической силы со своей территорией, государственным руководством и политикой. Точь в точь как это было несколько десятилетий назад в Иракском Курдистане.
Управляется де-факто автономный регион сирийских курдов Курдским национальным советом (КНС) и партией «Демократический союз», безопасность нового образования обеспечивают Отряды народной самообороны (порядка 50 тысяч бойцов). В подконтрольных населенных пунктах уже действуют собственные органы управления, парламент, суды и школы на курдском языке. Cирийский Курдистан не признает центральное правительство, враждует с оппозицией к Асаду, выступая в качестве некой «третьей силы».
Таким образом, то, о чем мечтали Мустафа Барзани вместе со своими соратниками, поднявшими еще в первой половине 40-х годов восстание иракских курдов при поддержке Советского Союза, фактически обрело реальные черты: два курдских национально-государственных образования, хоть и не обозначены на политической карте Ближнего Востока, но прочно утвердились в качестве военно-политического территориального образования в регионе. Однако управление этим революционным процессом находится теперь в руках Запада – США и ЕС.
В начальный период пребывания у власти Эрдоган, чья внешняя политика была ориентирована в значительной мере на, как принято говорить в СНГ, евроинтеграцию, Турция предприняла ряд серьезных шагов в государственной и общественной сферах для утверждения курдов в качестве равноправных граждан: 70 мест получили депутаты курдского происхождения. Еще 20 голосами располагает курдская Партия демократического общества (ПДО), благодаря чему ей удалось сформировать свою фракцию.
Впервые в истории турецкого парламентаризма курдские депутаты превратились в третью по численности влиятельную силу законодательной власти. Но склонность к сепаратистскому мышлению толкает курдов к радикальным решениям. Пример Иракского Курдистана слишком заразителен. Как бы не развивались военные операции турецких вооруженных сил на севере Ирака, во взаимоотношениях Вашингтона и Анкары обнаружились серьезные противоречия, что также не может не стимулировать радикальные поползновения курдского движения в Турции. Внутриполитическая ситуация в стране резко изменилась после сообщений о том, что официальные лица США избегают называть РПК террористической организацией. Невольно вспоминается повергшая Анкару в шоковое состояние неосторожная фраза Джорджа Буша-младшего о том, что курды являются союзниками Америки. Итак, курды превращаются в этно-политический фактор, с которым вынуждены считаться важнейшие игроки региона — Турция и Иран.
Основной курдский массив находится на юго-востоке Турции (12-15 миллионов), северо-западе Ирана (4-5 миллионов), севере Ирака(5-6 миллионов) и ряде районов Сирии (1-2 миллиона) Около одного миллиона представителей данной этнической группы проживает в различных странах мира, главным образом, в Европе и республиках бывшего СССР – России, Армении, Азербайджане.
«Курды намерены добиваться от мирового сообщества статуса субъекта конфедерации во всех 4 странах компактного проживания — Турции, Ираке, Иране и Сирии (претендуя при этом на территорию примерно в 500 тысяч кв. км. — прим. автора)», — заявляет председатель Международного союза курдских общественных объединений, первый вице-президент Союза диаспор Российской Федерации, адвокат Мераб Шамоев. Заметим, что курдские политики не считают нужным делать секрета из того, что речь идет об изменении конституций и государственного устройства перечисленных стран. В связи с высказанным целеполаганием курдских лидеров невольно вспоминаются аналогичные устремления армянского сепаратизма в Нагорном Карабахе, положившего начало распаду СССР. Стремительное создание де факто курдских государственных образований в Ираке и Сирии делает эти параллели не такими уж и гипотетическими. Совершенно очевидно, что на очереди Турция, о чем свидетельствует новый виток противостояния с террористами. И конечно, Иран, где помнят о Мехабадской республике, созданной к концу Второй мировой войны. Наивно было полагать, что реализация курдской мечты по-американски останется незамеченной и в Азербайджане, где еще в 1923 году курды впервые обрели пусть и недолговечную – семь с лишним лет, но все же реальную форму автономного управления — «Красный Курдистан».
Новая перекройка политической карты Ближнего Востока, начатая в соответствии с геополитическим проектом США, угрожает эскалацией напряженности в широком международном масштабе, вовлечением в конфликт новых сил, опасно расширяя его геополитическую зону. Решение курдского вопроса именно в предлагаемом варианте спровоцирует новые обращения к непримиримой автономизации со стороны других народов, имеющих исторические претензии к территориям современных международно-признанных государств.
Подтверждением тому активная поддержка армянскими политическими группировками планов курдской автономизации и прежде всего, разумеется, в Турции. В этом им видится шанс на новые территориальные приобретения Арменией в Турции, Азербайджане, Грузии, а там, даст бог, и в России. Этих двух отрядов сепаратизма – курдского и армянского, как и в начале прошлого века (история снова повторяется!), вполне достаточно, чтобы вспыхнул — и надолго — новый очаг длительной дестабилизации, инфильтрация которой через границы не только Евразии, но и Большой Европы станет вопросом времени.
