Ему всего 28, но, несмотря на это, он опытный военный корреспондент. Он пишет для российской «Новой газеты». Павел Каныгин освещал российско-грузинскую войну в 2008 году, а также аварию на японской АЭС «Фукусима». С самого начала он освещает и конфликт на востоке Украины, где его два раза задерживали и пытали бойцы Донецкой Народной Республики. В Праге Каныгин выступил на международной научной конференции «История против пропаганды. Отношение к прошлому в современной России», которую организовал Институт по изучению тоталитарных режимов (ÚSTR). Павел Каныгин дал интервью порталу Aktuálně.cz.
Aktuálně.cz: Что вы как российский военный корреспондент думаете о действиях российской военной авиации в Сирии?
Павел Каныгин: Это уже не та авантюра, что на востоке Украины, где действия российской армии так или иначе замалчивались или скрывались. В Сирии же российские летчики чувствуют себя более самоуверенно — они ничего не скрывают, не утаивают.
Российское правительство сказало им, что их туда пригласили руководители Сирии. И это факт. И это отражается на самых разных уровнях: российским военнослужащим платят как за зарубежную военную кампанию, то есть намного больше. Если их ранило, им полагается большая компенсация. В случае смерти об их семьях позаботятся. Выражаясь одной фразой: «Солдаты, Россия вас не забудет!»
Я упоминаю об этом, потому что ничего этого российским военнослужащим, участвовавшим в боях на Украине, не полагалось. Семьям павших солдат не выплачивали компенсации, потому что это означало бы признание того, что Москва тайно отправляет в Донецк и Луганск российскую армию. То есть тогда павших россиян, как, например, в Псковской области, хоронили анонимно. Военные возвращались в цинковых гробах, их хоронили, а их семьям ничего не выплачивали. А если и платили, то неофициально. Опять-таки выражаясь одной фразой: «Солдаты, Россия от вас отстраняется!»
— Но, если я не ошибаюсь, российская военная операция в Сирии пользуется весьма значительной поддержкой российского общества. Почему?
— Сначала все было иначе. «Чем это хорошо для России?» — спрашивали люди. Зачем нам пускаться в авантюру, из которой мы будем, как когда-то из афганской, долго и трудно выбираться?
Но потом подключились российские телеканалы: «Это война с терроризмом и джихадистами, с преступниками с Кавказа, которые отправились воевать в Сирию. Чтобы не допустить их возвращения в Россию, наша авиация должна уничтожить их там всех до одного».
Такие же лозунги у президента Путина. И все получилось: сегодня россияне, к сожалению, поддерживают присутствие наших войск в Сирии. И численность наших солдат и разного вооружения в этой стране значительно растет. Кроме того, после того как наш бомбардировщик был сбит турецким истребителем, эмоции людей под влиянием еще более эмоциональной государственной пропаганды крайне усугубились: Турцию называют «крайне коварным врагом, который всадил России нож в спину». И люди в это поверили.
Недавно я писал об этом репортаж, поэтому знаю, о чем говорю: ненависть россиян к Турции огромна. Влияние российских телеканалов? Оно огромно.
— Вы упомянули Афганистан. Помнят ли еще россияне горький урок десятилетней войны в 1979-1989 годах?
— В связи с действиями в Сирии и растущим военным присутствием России в этой стране многие россияне боятся «второго Афганистана». В особенности те, кто помнит российско-афганскую войну, а также те, кто осознает все риски, которые связаны с подобным конфликтом.
И еще одна «деталь»: кампания против Исламского государства, пусть между Западом и Россией и существуют значительные разногласия в связи с аннексией Крыма, опять явно сближает НАТО с Москвой. По крайней мере в том, что касается борьбы с Исламским государством. Замороженные отношения начинают опять восстанавливаться, и мы являемся свидетелям сложной игры и лавирования на самом высшем уровне.
— А как сегодня россияне воспринимают Североатлантический альянс?
— Всегда это зависит от того, какой курс зададут государственные телеканалы. Их влияние огромно. Трудность в том, что большая часть людей почти ничего не знает о НАТО. Им лишь известно, что в нем состоят Соединенные Штаты и какие-то западные страны… И они якобы пляшут под дудку Америки.
Не будет преувеличением сказать, что мнение россиян относительно НАТО в последние месяцы является одним из наихудших за всю историю взаимоотношений. Этому соответствует и воинствующая риторика на российских телеканалах. Хотя до аннексии Крыма эти отношения долгое время представлялись нейтральными.
Ловушка в Донецке
— Вернемся к вашему пребыванию на востоке Украины, где два раза вас брали в плен и пытали донецкие ополченцы. Ваша жизнь была под угрозой?
— Во время первого задержания когда какие-то бандиты хотели выкуп размером в 30 тысяч евро, которых у меня не было, мне было жутковато. В итоге меня лишь обокрали, забрав все ценности, деньги, оборудование, и отпустили. Но второе пленение 16 июня этого года мне не так просто не забыть. И из-за того, что я попал в задуманную ловушку, и из-за того, что во время допроса меня сильно избили.
Я уже собрал достаточно фактов и материалов и в Киеве, и в Донецке. Там я уже был довольно известен своими статьями. Кстати, я всегда стараюсь описывать войну объективно… По крайне мере, насколько это возможно.
И тогда я был критичен как к России, так и к ополченцам. И с одной, и с другой стороны можно было наблюдать удивительные примеры как жертвенности, так и преступности. Но, вероятно, у донецких уже лопнуло терпение — особенно после сбитого малайзийского боинга. На месте его падения я все время путался у них под ногами и пытался выяснить у местных свидетелей, что же на самом деле произошло.
Некоторые из них говорили о видимых следах — о дымном следе ракеты, которая сбила самолет. Я также писал об усталости местных жителей от войны, а также об огневых позициях сепаратистов в населенных районах. Так что артиллерийский «ответ» украинской армии попадал прямо в эти места. Это было уже последней каплей…
— Вы упомянули ловушку, которую вам приготовили сепаратисты…
— Люди из местного министерства безопасности (это нечто вроде политической полиции) пригласили меня на встречу в центр Донецка. Якобы со мной хотел поговорить представитель министерства информации, которого интересует моя деятельность на востоке Украины и другие мои темы, и он хотел бы оказать мне поддержку.
И я попался. Вместо милой и приветливой девушки меня встретили два автоматчика. На меня надели наручники, забрали, проверяли на наркотики, а потом начали меня бить. Вы сидите связанным на стуле и получаете один за другим удар по лицу. Ну и вид у меня был! Меня избивали так, чтобы припухлости и синяки было хорошо видно. Это должно было стать воспитательной акцией с заключением в течение 30 дней… Чтобы я струсил.
Мне говорили: «Посиди и подумай. К черту твою объективность! Зачем она нам?! Пиши о нас, парень, только хорошее. Если ты будешь это делать, тебя пальцем никто не тронет. Или ты пишешь о нас хорошо, или не пишешь ничего вообще».
— А как вы выбрались?
— Когда я не вышел на связь с редакцией в назначенное время, шеф-редактор забил тревогу. Он знал, на какую встречу и с кем я отправился. В радиоэфире он заявил, что меня, российского журналиста, точно похитили, и что моей жизни угрожает опасность.
В тот же день сепаратисты бросили меня в машину и отвезли на российско-украинскую границу.
— Я спрашиваю у всех российских политологов и журналистов, почему президент Владимир Путин так популярен в России. Вот и вас спрошу — почему?
— Россиянам нравятся люди силового типа. Люди, источающие самоуверенность, холодную беспощадность, в которой всегда в нужный момент появится агрессивность. Подобные качества в политиках привлекают не только россиян. Качества сильных лидеров, проявляющиеся будь то в их выступлениях или же в спортивных и других силовых достижениях… Или, скажем, во время охоты на хищников. Именно так в умах простых россиян надолго и довольно неизгладимо запечатлевается Владимир Путин. В России «традиция восприятия лидера как сильного мачо» ведется с незапамятных времен. Это началось задолго до Сталина.
— Ограничивают ли вас в вашей работе? Ваши военные репортажи власть имущим в Москве не слишком нравятся.
— Конечно. Но пока меня никто ни в чем не ограничивает. Вполне возможно, что попытки предпринимаются, но я их не ощущаю. Может быть потому, что шеф-редактор не хочет беспокоить меня каким-то давлением.
Я не хочу быть наивным, но в последнее время иногда у меня складывается впечатление, что политики стараются так или иначе заниматься проблемами, к которым привлекает внимание наша редакция. С другой стороны, я осознаю, что российское руководство поддерживает очень близкие отношения с донецкими, которые в июне меня похитили. Но вполне возможно, что из Москвы им передали, что они перегнули палку, и приказали меня отпустить. В общем, таков мой опыт… Порой, оказавшись среди этих шестеренок, разобраться в ситуации трудно.
