Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Если мы хотим справиться с долгосрочными рисками терроризма, пора прекратить рассматривать его как некое экстравагантное отклонение. Пора признать, что речь идет о долгосрочной проблеме, с которой нужно бороться. Но не получится окончательно справиться. Политикам такой подход явно не по душе. Но раз мы с вами не они, давайте внимательно рассмотрим список десяти неприятных истин о терроризме.
Сценарий прекрасно всем известен. Террористы наносят удар по западной цели, и политики устраивают конкурс на самый жесткий резкий эпитет. Британское, китайское и японское руководство заявило, что было «шокировано» терактами в Париже, которые президент США назвал «ужасным» событием. Франсуа Олланд в свою очередь говорит о «подлых» и «презренных убийцах». Индийский премьер Нарендра Моди охарактеризовал преступления «варварскими», а генсек ООН Пан Ги Мун считает их «отвратительными». Наконец, госсекретарь США Джон Керри назвал эти деяния «мерзкими, гнусными и злодейскими» (его вокабуляр оказался самым выразительным).
Теракты 13 ноября заслуживают самых разных эпитетов. Только вот есть один, который уж точно никак им не подходит: их определенно не назвать удивительными.
На Западе регулярно происходят теракты. Это неопровержимый факт. Причем, скорее всего, в ближайшие десятилетия их станет только больше, а отнюдь не меньше. Если мы хотим справиться с долгосрочными рисками терроризма (и не дать ему превратить западное общество в гротескную карикатуру на само себя), нам пора прекратить рассматривать его как некое экстравагантное отклонение. Пора признать, что речь идет о долгосрочной проблеме, с которой нужно бороться. Но не получится окончательно справиться.
Политикам такой подход явно не по душе. Но раз мы с вами не они, давайте внимательно рассмотрим список десяти неприятных истин о терроризме.
1. Отгородиться от всех «плохишей» не получится
Границы — вовсе не непроницаемый барьер. У США более 150 тысяч километров побережья, а у Греции — 6 тысяч островов и 15 тысяч километров побережья. Из Сирии и Ирака можно пешком дойти до Турции, а оттуда уже перебраться в Болгарию. В США каждый год прибывают на самолетах 800 миллионов человек, а европейские аэропорты принимают 1,7 миллиарда пассажиров. Ни одна, даже самая длинная и высокая стена не сможет остановить решительно настроенных и отчаянных людей, а для наблюдения за всеми национальными рубежами на суше и на море не хватит никаких пограничников.
2. Более того, угроза уже здесь
В 2005 году лондонские террористы оказались гражданами Великобритании, а теракт на бостонском марафоне совершил гражданин США. В этом году организаторами парижских терактов были по большей части французские граждане. В любой стране мира есть озлобленная молодежь, которая легко найдет в интернете с десяток подходящих для оправдания любой ненависти идеологий. Увеличивать число пограничников (или закрывать дверь перед спасающимися от войны и нищеты беженцами, к чему слишком часто призывают американские политики) бесполезно, потому что угроза уже рядом с нами.
3. Расширение надзора не сможет побороть терроризм
Как стало известно в 2013 году благодаря Эдварду Сноудену, США уже вовсю следят за всей планетой. То же самое относится к половине европейских правительств. Но тут имеется такая проблема: чем больше данных вы собираете (снимки со спутников и беспилотников, электронная переписка, телефонные разговоры и т.д.), тем сложнее становится отделить зерна от плевел. Если верить расследованию The Washington Post, АНБ каждый день перехватывает миллиарды сообщений, но несмотря на специально созданное сложнейшее ПО для выявления «подозрительной» активности, оно не в состоянии проанализировать все и тратит огромное количество времени на ложные сигналы.
Иногда спецслужбы попадают в цель, и им удается предотвратить теракт. Только вот полученные из почты, камер и всего остального данные обычно оказываются полезнее всего уже после событий. Как только власти понимают, что именно им нужно искать, они могут сделать выводы, понять, как именно произошел теракт, и даже провести связи до прежде привлекавших их внимание террористов. В предотвращении терактов главную роль играют те же факторы, что и в борьбе с организованной преступностью: умелые следователи, бдительные граждане и глупые ошибки злоумышленников.
4. Победа над ИГ не позволит избавиться от терроризма
Не стоит обманываться. Исламское государство сейчас даже нельзя назвать самой кровавой террористической группой: это звание отходит нигерийской «Боко харам». В любом случае, до ИГ была «Аль-Каида», которой мы обязаны 11 сентября, терактами в Мадриде и Лондоне. До «Аль-Каиды» были «Хезболла» и ХАМАС. А до них — Абу Нидаль, «Черный сентябрь» и радикалы Организации освобождения Палестины. В 1970-1980-х годах в Европе было больше терактов (и жертв терроризма), чем после 11 сентября 2001 года. Сегодня Исламское государство действительно в моде у озлобленной молодежи, но даже ликвидация всех его боевиков в Ираке и Сирии не потушит пожар на Ближнем Востоке и не успокоит парижские пригороды.
И нет, это не мусульманская проблема. В США правые экстремисты убивают больше людей, чем исламисты. В 2011 году бойню на Утейе в Норвегии (77 жертв) устроил всего один ультраправый террорист Андерс Брейвик. С 2006 года на Западе более половины жертв терроризма были убиты «волками-одиночками» (не исламистами), которые в своем большинстве вдохновлялись ультраправой или националистической политикой. Буддисты тоже не такие уж и пацифисты: 23 октября 2012 года буддистские экстремисты устроили нападение на деревню в Бирме и убили там 70 человек (из них 28 детей).
5. По статистике, терроризм все еще относительно небольшая угроза
Это едва ли утешит жертв террористов и их близких, но у всех остальных есть повод вздохнуть с облегчением. Пугающая статистика о бурном росте терроризма относится лишь к регионам, где бушуют вооруженные конфликты вроде Сирии, Ирака, Нигерии и Афганистана. Так, если верить Global Terrorism Index, за период с 2000 до 2014 год лишь 2,6% жертв терроризма проживали в западной стране. Поэтому если средний американец не сует нос в зоны конфликтов, он с куда большей вероятностью может умереть от случайной пули у себя на родине, чем от рук террористов. И стоит ли напоминать о том, сколько людей в США каждый год гибнут в перестрелках?
С какого конца не возьмись, жизнь на Западе весьма неплоха. Даже с учетом перестрелок в США, мы живем дольше, у нас меньше шансов умереть от болезни или насильственной смертью, чем в незападных странах. Если вы живете в Ираке, Ливии и Сирии (или Нигерии, Афганистане, Сальвадоре, Гондурасе, Южном Судане и т.д.), насильственная смерть — вполне реальная и постоянная угроза. Но если вы — житель Парижа, Бостона и Оттавы, можете расслабиться.
6. Но все же не слишком
Ситуация, вероятно, ощутимо ухудшится. С исторической точки зрения нынешняя относительно безопасная жизнь людей на Западе — аномалия. До 1850 года средняя продолжительность жизни в большинстве европейских стран составляла около 40 лет. Сейчас она находится на уровне 80. А в истории Запада найдется не меньше агрессии, чем сейчас на Ближнем Востоке: краткие периоды мира чередовались с кровавыми затяжными конфликтами.
Не стоит думать, что этот период относительной безопасности на Западе никогда не закончится. Однажды политические, этнические и религиозные конфликты на Ближнем Востоке утихнут, но в ближайшее время рассчитывать на это не приходится. И все более активная военная кампания Запада против Исламского государства никак не ускорит этот процесс.
В ближайшие десятилетия мир ждет еще больше вооруженных конфликтов, которые вряд ли обойдут Запад стороной. Миграционный кризис стал для Европы предвестником того, что может произойти, когда целые народы спасаются бегством из одного региона в другой. Пограничные службы, система помощи беженцам и гуманитарные организации оказались не в силах справиться с внезапно нахлынувшим потоком в 750 тысяч человек, и хотя большинство их них действительно были беженцами, некоторые все-таки нет. Представьте, что будет через несколько десятилетий, когда изменение климата породит конфликты за ресурсы, а огромные группы людей покинут насиженную территорию в поисках лучшей жизни в другом месте. Так, недавнее исследование говорит, что к концу века Ближний Восток станет в буквальном смысле слишком горечей точкой для людей. И что тогда произойдет?
7. Непродуманные действия Запада могут лишь обострить ситуацию
То есть, после терактов в Париже тучный, счастливый и привилегированный Запад повернется спиной к сотням тысяч отчаянно стремящихся обрести кров и дом мусульманских семей только потому, что крошечное меньшинство из них могут оказаться исламистами? Радикалы и мечтать не могут о лучшем средстве вербовки.
То же самое касается и военных действий против Исламского государства. Если мы ответим на парижские теракты отправкой наземных сил в Сирию и Ирак, то вновь станем иностранными оккупантами. И удобными целями. Если мы ответим ударами по всем оплотам ИГ, которые сможем найти, велика вероятность, что мы в конечном итоге разбомбим тех людей, которых никогда не собирались бомбить. А это явно не принесет нам новых друзей. Если мы уничтожим ИГ в Сирии, это может расчистить путь другим сирийским экстремистам и даже помочь президенту Башару Асаду, хотя Исламское государство появилось на свет не в последнюю очередь благодаря ему и прочим авторитарным лидерам региона. Вообще, что будет в Сирии, если мы ликвидируем ИГ и Асада? Как должен был показать нам иракский пример, природа не любит пустоты.
Военная сила может сыграть роль в предотвращении теракта или ответе на него, но если мы не знаем, кого атаковать, и не до конца понимаем сформировавшуюся в регионе динамику, ее следует свести к минимуму.
8. Проблему терроризма нельзя решить
Удивительно, что мне еще приходится об этом говорить, но мы не можем «победить» в «войне» с терроризмом, как не можем мы победить в войне с преступностью, наркотиками и бедностью. Но хотя мы не в силах ликвидировать все связанные с терроризмом риски, мы все же можем следовать разумной политике, которая позволит уменьшить эту опасность и риски терактов. Мы можем профинансировать умеренные мусульманские ассоциации, которые в состоянии предложить альтернативу экстремистской интерпретации ислама. Кроме того, мы могли бы улучшить гражданскую интеграцию сообществ, на которые нацелены вербовщики террористов, призвать их проявить бдительность и жесткость на случай подозрительной деятельности. В частности это может касаться работы с молодежью, которая испытывает тягу к агрессивной идеологии, но еще не перешла к действию.
Далее, мы могли бы предоставить (в разумных пределах) дополнительные средства правоохранительным органам, но в то же время проконтролировать их, чтобы избежать злоупотребления новыми полномочиями. Такой творческий подход с нашей стороны может затруднить организацию терактов и смягчить их последствия. Иначе говоря, у террористов будет меньше желания действовать.
9. Пора убрать политику из обсуждения проблемы терроризма
Нужно честно говорить о стоимости и преимуществах разных возможных подходов. Мы можем сбрасывать все больше бомб, направлять все новых пограничников, расширять службы безопасности в аэропортах и прослушивать еще больше разговоров в попытке справиться с проблемой терроризма. И такие подходы даже могут принести определенные позитивные сдвиги в краткосрочной перспективе. Но у них всех есть цена, финансовая, людская или политическая. Больше полиции значит больше предотвращенных терактов, но и больше злоупотреблений, которые лишь подтолкнут новых добровольцев в объятья ИГ или его преемника. Больше полиции значит больше денег на общественную безопасность и, в нынешних ограниченных условиях, меньше на все остальное. Та же самая логика касается безопасности аэропортов, АНБ и авиаударов. Если эти меры плохо продуманы и неэффективно использованы, они могут привести лишь к нежелательным и контрпродуктивным последствиям. Даже при наилучшем раскладе, они стоят денег, что лишает ресурсов другие сферы.
Удивительно, но 14 лет спустя после событий 11 сентября нам до сих пор остро не хватает эмпирических данных об эффективности (или неэффективности) того или иного подхода. В целом, это объясняется тем, что финансирование и проведение фактических исследований борьбы с терроризмом не было приоритетом ни для одного из правительств. И это нужно менять.
В вопросе терроризма нам необходима холодная голова. К его анализу следует подходить с той же отстраненностью и ясностью, что и при рассмотрении преступности, заболеваний, ДТП и тысяч других опасностей в нашей повседневной жизни. Сколько еще полицейских (пограничников, сотрудников служб безопасности или бомб) нужно, чтобы изменить ситуацию? И с какого уровня их эффективность начинает падать? Когда мы скажем: «Да, можно на 5% уменьшить опасность терактов с помощью 5 тысяч новых пограничников, но мы не сделаем этого, потому что затраты слишком высоки»? Или: «Мы можем уменьшить этот риск на 85%, превратив Францию и США в полицейские государства, но лучше примем опасность, чем откажемся от лежащих в основе наших стран ценностей»?
10. Хватит помогать терроризму
Мы можем изменить баланс затрат и результатов потенциальных террористов, урезав доходы терроризма. Терроризм стал излюбленным оружием для государственных и негосударственных образований, потому что он относительно прост и экономичен, а также прекрасно работает. С точки зрения «Аль-Каиды» теракты 11 сентября стали феноменальным успехом. Они обошлись США в миллиарды долларов: мы закрыли биржу, остановили воздушное сообщение, начали дорогостоящие и безрезультатные войны в Афганистане и Ираке. Для ИГ парижские теракты тоже оказались весьма эффективными: растущее недоверие к беженцам будет играть на руку вербовщикам террористов, а по туризму был нанесен серьезный удар. Чем больше Запад трясет дубинкой бомб, закрытых границ и полиции, тем довольнее Исламское государство.
Самый простой и экономичный способ снизить эффективность терроризма: поумерить реакцию. 130 погибших в Париже — это, конечно, трагедия и чудовищное преступление, но в США каждый год 16 тысяч человек гибнут в результате «обычных» убийств, 30 тысяч — из-за случайных падений, 34 тысяч — в ДТП, а 39 тысяч — из-за отравления. Мы должны оплакивать каждую смерть, но в то же время принять все разумные меры для предотвращения новых трагедий и наказания тех, кто намеренно хочет причинить боль другим людям.
Но нам пора прекратить рассматривать терроризм как некое уникальное и странное явление. Ведь чем больше мы паникуем, мечемся и необдуманно отвечаем на него, тем больше его станет.
2. Более того, угроза уже здесь
В 2005 году лондонские террористы оказались гражданами Великобритании, а теракт на бостонском марафоне совершил гражданин США. В этом году организаторами парижских терактов были по большей части французские граждане. В любой стране мира есть озлобленная молодежь, которая легко найдет в интернете с десяток подходящих для оправдания любой ненависти идеологий. Увеличивать число пограничников (или закрывать дверь перед спасающимися от войны и нищеты беженцами, к чему слишком часто призывают американские политики) бесполезно, потому что угроза уже рядом с нами.
3. Расширение надзора не сможет побороть терроризм
Как стало известно в 2013 году благодаря Эдварду Сноудену, США уже вовсю следят за всей планетой. То же самое относится к половине европейских правительств. Но тут имеется такая проблема: чем больше данных вы собираете (снимки со спутников и беспилотников, электронная переписка, телефонные разговоры и т.д.), тем сложнее становится отделить зерна от плевел. Если верить расследованию The Washington Post, АНБ каждый день перехватывает миллиарды сообщений, но несмотря на специально созданное сложнейшее ПО для выявления «подозрительной» активности, оно не в состоянии проанализировать все и тратит огромное количество времени на ложные сигналы.
Иногда спецслужбы попадают в цель, и им удается предотвратить теракт. Только вот полученные из почты, камер и всего остального данные обычно оказываются полезнее всего уже после событий. Как только власти понимают, что именно им нужно искать, они могут сделать выводы, понять, как именно произошел теракт, и даже провести связи до прежде привлекавших их внимание террористов. В предотвращении терактов главную роль играют те же факторы, что и в борьбе с организованной преступностью: умелые следователи, бдительные граждане и глупые ошибки злоумышленников.
4. Победа над ИГ не позволит избавиться от терроризма
Не стоит обманываться. Исламское государство сейчас даже нельзя назвать самой кровавой террористической группой: это звание отходит нигерийской «Боко харам». В любом случае, до ИГ была «Аль-Каида», которой мы обязаны 11 сентября, терактами в Мадриде и Лондоне. До «Аль-Каиды» были «Хезболла» и ХАМАС. А до них — Абу Нидаль, «Черный сентябрь» и радикалы Организации освобождения Палестины. В 1970-1980-х годах в Европе было больше терактов (и жертв терроризма), чем после 11 сентября 2001 года. Сегодня Исламское государство действительно в моде у озлобленной молодежи, но даже ликвидация всех его боевиков в Ираке и Сирии не потушит пожар на Ближнем Востоке и не успокоит парижские пригороды.
И нет, это не мусульманская проблема. В США правые экстремисты убивают больше людей, чем исламисты. В 2011 году бойню на Утейе в Норвегии (77 жертв) устроил всего один ультраправый террорист Андерс Брейвик. С 2006 года на Западе более половины жертв терроризма были убиты «волками-одиночками» (не исламистами), которые в своем большинстве вдохновлялись ультраправой или националистической политикой. Буддисты тоже не такие уж и пацифисты: 23 октября 2012 года буддистские экстремисты устроили нападение на деревню в Бирме и убили там 70 человек (из них 28 детей).
5. По статистике, терроризм все еще относительно небольшая угроза
Это едва ли утешит жертв террористов и их близких, но у всех остальных есть повод вздохнуть с облегчением. Пугающая статистика о бурном росте терроризма относится лишь к регионам, где бушуют вооруженные конфликты вроде Сирии, Ирака, Нигерии и Афганистана. Так, если верить Global Terrorism Index, за период с 2000 до 2014 год лишь 2,6% жертв терроризма проживали в западной стране. Поэтому если средний американец не сует нос в зоны конфликтов, он с куда большей вероятностью может умереть от случайной пули у себя на родине, чем от рук террористов. И стоит ли напоминать о том, сколько людей в США каждый год гибнут в перестрелках?
С какого конца не возьмись, жизнь на Западе весьма неплоха. Даже с учетом перестрелок в США, мы живем дольше, у нас меньше шансов умереть от болезни или насильственной смертью, чем в незападных странах. Если вы живете в Ираке, Ливии и Сирии (или Нигерии, Афганистане, Сальвадоре, Гондурасе, Южном Судане и т.д.), насильственная смерть — вполне реальная и постоянная угроза. Но если вы — житель Парижа, Бостона и Оттавы, можете расслабиться.
6. Но все же не слишком
Ситуация, вероятно, ощутимо ухудшится. С исторической точки зрения нынешняя относительно безопасная жизнь людей на Западе — аномалия. До 1850 года средняя продолжительность жизни в большинстве европейских стран составляла около 40 лет. Сейчас она находится на уровне 80. А в истории Запада найдется не меньше агрессии, чем сейчас на Ближнем Востоке: краткие периоды мира чередовались с кровавыми затяжными конфликтами.
Не стоит думать, что этот период относительной безопасности на Западе никогда не закончится. Однажды политические, этнические и религиозные конфликты на Ближнем Востоке утихнут, но в ближайшее время рассчитывать на это не приходится. И все более активная военная кампания Запада против Исламского государства никак не ускорит этот процесс.
В ближайшие десятилетия мир ждет еще больше вооруженных конфликтов, которые вряд ли обойдут Запад стороной. Миграционный кризис стал для Европы предвестником того, что может произойти, когда целые народы спасаются бегством из одного региона в другой. Пограничные службы, система помощи беженцам и гуманитарные организации оказались не в силах справиться с внезапно нахлынувшим потоком в 750 тысяч человек, и хотя большинство их них действительно были беженцами, некоторые все-таки нет. Представьте, что будет через несколько десятилетий, когда изменение климата породит конфликты за ресурсы, а огромные группы людей покинут насиженную территорию в поисках лучшей жизни в другом месте. Так, недавнее исследование говорит, что к концу века Ближний Восток станет в буквальном смысле слишком горечей точкой для людей. И что тогда произойдет?
7. Непродуманные действия Запада могут лишь обострить ситуацию
То есть, после терактов в Париже тучный, счастливый и привилегированный Запад повернется спиной к сотням тысяч отчаянно стремящихся обрести кров и дом мусульманских семей только потому, что крошечное меньшинство из них могут оказаться исламистами? Радикалы и мечтать не могут о лучшем средстве вербовки.
То же самое касается и военных действий против Исламского государства. Если мы ответим на парижские теракты отправкой наземных сил в Сирию и Ирак, то вновь станем иностранными оккупантами. И удобными целями. Если мы ответим ударами по всем оплотам ИГ, которые сможем найти, велика вероятность, что мы в конечном итоге разбомбим тех людей, которых никогда не собирались бомбить. А это явно не принесет нам новых друзей. Если мы уничтожим ИГ в Сирии, это может расчистить путь другим сирийским экстремистам и даже помочь президенту Башару Асаду, хотя Исламское государство появилось на свет не в последнюю очередь благодаря ему и прочим авторитарным лидерам региона. Вообще, что будет в Сирии, если мы ликвидируем ИГ и Асада? Как должен был показать нам иракский пример, природа не любит пустоты.
Военная сила может сыграть роль в предотвращении теракта или ответе на него, но если мы не знаем, кого атаковать, и не до конца понимаем сформировавшуюся в регионе динамику, ее следует свести к минимуму.
8. Проблему терроризма нельзя решить
Удивительно, что мне еще приходится об этом говорить, но мы не можем «победить» в «войне» с терроризмом, как не можем мы победить в войне с преступностью, наркотиками и бедностью. Но хотя мы не в силах ликвидировать все связанные с терроризмом риски, мы все же можем следовать разумной политике, которая позволит уменьшить эту опасность и риски терактов. Мы можем профинансировать умеренные мусульманские ассоциации, которые в состоянии предложить альтернативу экстремистской интерпретации ислама. Кроме того, мы могли бы улучшить гражданскую интеграцию сообществ, на которые нацелены вербовщики террористов, призвать их проявить бдительность и жесткость на случай подозрительной деятельности. В частности это может касаться работы с молодежью, которая испытывает тягу к агрессивной идеологии, но еще не перешла к действию.
Далее, мы могли бы предоставить (в разумных пределах) дополнительные средства правоохранительным органам, но в то же время проконтролировать их, чтобы избежать злоупотребления новыми полномочиями. Такой творческий подход с нашей стороны может затруднить организацию терактов и смягчить их последствия. Иначе говоря, у террористов будет меньше желания действовать.
9. Пора убрать политику из обсуждения проблемы терроризма
Нужно честно говорить о стоимости и преимуществах разных возможных подходов. Мы можем сбрасывать все больше бомб, направлять все новых пограничников, расширять службы безопасности в аэропортах и прослушивать еще больше разговоров в попытке справиться с проблемой терроризма. И такие подходы даже могут принести определенные позитивные сдвиги в краткосрочной перспективе. Но у них всех есть цена, финансовая, людская или политическая. Больше полиции значит больше предотвращенных терактов, но и больше злоупотреблений, которые лишь подтолкнут новых добровольцев в объятья ИГ или его преемника. Больше полиции значит больше денег на общественную безопасность и, в нынешних ограниченных условиях, меньше на все остальное. Та же самая логика касается безопасности аэропортов, АНБ и авиаударов. Если эти меры плохо продуманы и неэффективно использованы, они могут привести лишь к нежелательным и контрпродуктивным последствиям. Даже при наилучшем раскладе, они стоят денег, что лишает ресурсов другие сферы.
Удивительно, но 14 лет спустя после событий 11 сентября нам до сих пор остро не хватает эмпирических данных об эффективности (или неэффективности) того или иного подхода. В целом, это объясняется тем, что финансирование и проведение фактических исследований борьбы с терроризмом не было приоритетом ни для одного из правительств. И это нужно менять.
В вопросе терроризма нам необходима холодная голова. К его анализу следует подходить с той же отстраненностью и ясностью, что и при рассмотрении преступности, заболеваний, ДТП и тысяч других опасностей в нашей повседневной жизни. Сколько еще полицейских (пограничников, сотрудников служб безопасности или бомб) нужно, чтобы изменить ситуацию? И с какого уровня их эффективность начинает падать? Когда мы скажем: «Да, можно на 5% уменьшить опасность терактов с помощью 5 тысяч новых пограничников, но мы не сделаем этого, потому что затраты слишком высоки»? Или: «Мы можем уменьшить этот риск на 85%, превратив Францию и США в полицейские государства, но лучше примем опасность, чем откажемся от лежащих в основе наших стран ценностей»?
10. Хватит помогать терроризму
Мы можем изменить баланс затрат и результатов потенциальных террористов, урезав доходы терроризма. Терроризм стал излюбленным оружием для государственных и негосударственных образований, потому что он относительно прост и экономичен, а также прекрасно работает. С точки зрения «Аль-Каиды» теракты 11 сентября стали феноменальным успехом. Они обошлись США в миллиарды долларов: мы закрыли биржу, остановили воздушное сообщение, начали дорогостоящие и безрезультатные войны в Афганистане и Ираке. Для ИГ парижские теракты тоже оказались весьма эффективными: растущее недоверие к беженцам будет играть на руку вербовщикам террористов, а по туризму был нанесен серьезный удар. Чем больше Запад трясет дубинкой бомб, закрытых границ и полиции, тем довольнее Исламское государство.
Самый простой и экономичный способ снизить эффективность терроризма: поумерить реакцию. 130 погибших в Париже — это, конечно, трагедия и чудовищное преступление, но в США каждый год 16 тысяч человек гибнут в результате «обычных» убийств, 30 тысяч — из-за случайных падений, 34 тысяч — в ДТП, а 39 тысяч — из-за отравления. Мы должны оплакивать каждую смерть, но в то же время принять все разумные меры для предотвращения новых трагедий и наказания тех, кто намеренно хочет причинить боль другим людям.
Но нам пора прекратить рассматривать терроризм как некое уникальное и странное явление. Ведь чем больше мы паникуем, мечемся и необдуманно отвечаем на него, тем больше его станет.
