Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Посреди почти безлюдной центральноазиатской степи медленно, но верно возникает четырехполосное шоссе. Советские легковушки, грузовики и престарелые автобусы дальнего сообщения проезжают мимо современных желтых бульдозеров, кранов и буров, строящих под китайским руководством дорогу, которая однажды должна будет связать Восточную Азию с Западной Европой.
Посреди почти безлюдной центральноазиатской степи медленно, но верно возникает четырехполосное шоссе. Советские легковушки, грузовики и престарелые автобусы дальнего сообщения проезжают мимо современных желтых бульдозеров, кранов и буров, строящих под китайским руководством дорогу, которая однажды должна будет связать Восточную Азию с Западной Европой.
Эта полоска асфальта, бегущая мимо картофельных полей, голых серо-коричневых холмов и пасущихся стад, — символ продвижения Китая на запад, в Центральную Азию. Сейчас китайцы постепенно отбирают этот регион у России. В этих местах нефтепроводы и газопроводы, а также магистральные автомобильные и железные дороги всегда стремились на север — к сердцу бывшего Советского Союза. Теперь они начинают указывать в сторону Китая.
«Традиционно это была российская сфера влияния, — говорит Рафаэлло Пантуччи (Raffaello Pantucci), возглавляющий отдел проблем международной безопасности в лондонском Королевском объединенном институте оборонных исследований. — Однако сейчас Китай все сильнее подминает регион под себя».
Эта перемена волнует российские власти, с опасением наблюдающие, как Китай продвигается сквозь степи. Хотя в наше время Москва и Пекин предпочитают язык партнерства, Центральная Азия превратилась для них в источник тревоги и недоверия.
Китаю этот регион может предложить свои ресурсные богатства, однако он слишком беден и слишком малонаселен, и Пекин вряд ли сумеет претворить в нем в жизнь свои обширные коммерческие планы по экспорту избыточного производства и поиску новых рынков для своих товаров.
В сентябре 2013 года президент Китая Си Цзиньпин выбрал новую столицу Казахстана — сияющую и современную Астану — чтобы объявить о проекте, ставшем позднее краеугольным камнем его новой, напористой внешней политики. Речь идет об «Экономическом поясе Шелкового пути», который должен возродить древние торговые маршруты и вновь принести процветание в находящийся в самом сердце Евразии стратегически важный регион, которым мир долго пренебрегал.
Си заявил, что две страны, объединенные двумя тысячелетиями контактов, которые восходят к временам династии Хань, и обладающие общей границей протяженностью в 1100 миль, теперь получили «золотую возможность» развивать свои экономики и углублять дружбу.
На китайско-казахской границе, в месте, которое китайцы называют Хоргосом, а казахи — Коргасом, сейчас — как знак этой дружбы — строится огромное бетонное здание иммиграционных и таможенных служб. Оно высится в продуваемой ветрами долине, точно громоздкий космический корабль в коммунистическом стиле.
Неподалеку Китай фактически строит с нуля целый город. Рядом с двумя квадратными милями зоны свободной торговли, где в новеньких многоэтажных торговых центрах сидят продавцы шуб и айфонов, вырастают дом за домом.
Как считается, в VII веке в Хоргосе была купеческая стоянка на Шелковом пути. Сейчас газета"Жэнминь жибао" называет его жемчужиной нового «Экономического пояса».
Впрочем, жемчужина эта выглядит какой-то неровной: на казахской стороне зоны, напротив сияющих торговых центров, можно увидеть посреди пустоши лишь одно-единственное скромное строение в форме юрты. Периодически люди заходят туда купить печенья, водки или верблюжьего молока.
Хотя лозунг Шелкового пути сравнительно нов, многие из целей проекта — совсем не новость. Пекин давно стремится заполучить часть сырьевых богатств региона для поддержки китайской промышленности. Кроме этого он создает в Центральной Азии сеть сотрудничества в области безопасности, которая должна стать бастионом против исламистского экстремизма, способного просочиться в беспокойный Синьцзян — западную провинцию Китая. Он также хочет проложить альтернативные маршруты для торговли с Европой в обход узких и перегруженных азиатских морских путей.
В рамках своего проекта «Шелкового пути» Китай также обещает потратить сотни миллионов долларов на строительство в Центральной Азии новой инфраструктуры. Он ждет от этого вполне определенной выгоды, а именно открытия новых рынков для китайских товаров, особенно для стали и цемента — ведь замедление китайской экономике сильно ударило по китайской тяжелой промышленности.
Однако картина, которую можно увидеть в Хоргосе, указывает на тот факт, что экономики центральноазиатских соседей Китая слишком малы, чтобы всерьез стимулировать его гигантскую финансовую систему.
Недовольство России
В Москве амбициозные планы Китая не одобрили — по крайней мере, на первых порах.
«Когда Китай объявил в Казахстане о своем проекте, российское руководство встретило эту новость скептически и даже со страхом, — утверждает руководитель программы „Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе“ Московского Центра Карнеги Александр Габуев. — Оно сочло, что Китай пытается украсть у России Центральную Азию и хочет использовать российские экономические трудности, чтобы укрепиться в регионе».
Россия долгое время блокировала попытки Китая создать под эгидой региональной Шанхайской организации сотрудничества банк для развития инфраструктуры, опасаясь, что он станет инструментом китайской экономической экспансии. В итоге Пекин решил действовать в обход Москвы, создав в июне Азиатский банк инфраструктурных инвестиций с капиталом в 100 миллиардов долларов.
Китай также сменил Россию в качестве крупнейшего торгового партнера и кредитора Центральной Азии. Через Хоргос на восток по трубопроводам уходит все больше казахстанской нефти и туркменского газа, что заметно ослабило позиции России на переговорах по газовой сделке с Пекином.
Впрочем, одновременно Си прилагал множество усилий, чтобы успокоить своего российского коллегу Владимира Путина и доказать ему, что Китай не пытается угрожать политическому преобладанию России в Центральной Азии и ее положению в сфере региональной безопасности.
В 2014 году Россия попыталась укрепить свои связи с регионом, создав Евразийский экономический союз, одним из основателей которого стал Казахстан. Однако при всех своих попытках защищать территорию Москва понимала, что у России нет финансовых ресурсов, чтобы обеспечить Центральной Азии необходимую экономическую поддержку.
После того, как в 2014 году отношения между Россией и Западом испортились из-за Украины и против России были введены санкции, догмат о том, что Россия обязана экономически преобладать в Центральной Азии, оказался под вопросом и вскоре Москва с неохотой отказалась от этой идеи.
По словам Габуева, держаться за нее стало просто невозможно, поэтому российские власти решили разделить задачи: Россия будет обеспечивать безопасность, а Китай предоставит финансовую мощь.
В мае Си и Путин подписали договор, который должен будет обеспечить баланс между интересами сторон в Центральной Азии и интеграцию Евразийского экономического союза и «Шелкового пути».
Так как растущее влияние Китая вызывает во многих азиатских странах смешанные чувства, в Центральной Азии Пекин старается действовать «в бархатных перчатках», полагает эксперт по международным отношениям из алма-атинскогоУниверситета КИМЭП Наргис Касенова.
Примерно четверть населения Казахстана составляют этнические русские. В стране преобладают русские СМИ, в то время как китайского языка, напротив, нигде не видно и не слышно. По словам политолога из Алма-Аты Досыма Сатпаева, даже Индия обладает здесь большим культурным влиянием благодаря болливудским фильмам.
Китай, в первую очередь, может предложить инфраструктурные кредиты и инвестиции. Свой проект он пытается представить не просто как «дорогу», которая поможет вывозить казахские сырьевые ресурсы и транспортировать китайские товары в Европу, но как «пояс» экономического процветания.
Тем не менее, судя по результатам опроса, проведенного независимым аналитиком Еленой Садовской, отношение казахов к китайским трудовым мигрантом отражает страх перед Китаем. В Казахстане боятся, что Китай либо подчинит его себе, либо затопит его иммигрантами и дешевыми товарами, либо захватит его земли, либо просто будет выкачивать его природные ресурсы, почти ничего не давая взамен. «В 2030 году мы все проснемся и обнаружим, что говорим по-китайски», — говорят здесь многие.
В июле десятки людей были ранены в массовой драке, которая вспыхнула в городе Актогае на севере Казахстана между китайскими и казахстанскими рабочими с местного медного рудника.
Впрочем, министр иностранных дел Казахстана Ерлан Идрисов не видит поводов для беспокойства. Хотя население Китая превышает 17-милионное население Казахстана в 80 раз, прогресс и развитие соседней страны — это хорошая новость, считает он.
«Наша философия проста: мы не должны упускать этот поезд, — заявил он в своем интервью, данном в Астане. — Мы хотим воспользоваться китайским ростом, и не видим в нем рисков для себя».
Китайскому государственному инвестиционному гиганту CITIC в Казахстане принадлежат нефтяное месторождение и асфальтобетонный завод. Компания утверждает, что она создала фонд объемом в 110 миллиардов долларов для инвестиции в проекты «Шелкового пути», причем большая часть этих денег предназначена для Казахстана и других центральноазиатских стран.
Между тем, маленькая экономика Казахстана продолжает сокращаться из-за снижающихся сырьевых цен и экономического спада в России, а частные китайские компании и простые торговцы говорят, что никаких выгод они пока не получили.
По их словам, Россия ставит им дополнительные препоны, вводя в рамках Евразийского экономического союза новые ограничения на импорт в явных попытках остановить наплыв китайских товаров в регион.
Компания Yema Group ввозила в Казахстан китайские бульдозеры, экскаваторы и тому подобную технику больше десяти лет. Однако за два последних года ее процветающий бизнес рухнул, так как многие китайские машины не соответствуют жестким российским сертификационным стандартам, которые теперь распространились на весь экономический союз.
Ши Хайжу (Shi Hairu), 52-летний торговец из Шанхая, продающий китайские перчатки в маленьком магазинчике на одном из рынков Алма-Аты, приехал в Казахстан два года назад, когда китайская экономика начала замедляться. Однако в этом году продажи упали вдвое, так как резкое обесценивание тенге — казахской валюты — подкосило покупательную способность местных жителей. При этом таможенное оформление стало идти медленнее и стоить дороже.
Китайские торговцы из зоны свободной торговли «Хоргос» рассказывают, что бизнес у них идет плохо. Многих из них сюда заманили налоговыми льготами, низкой арендной платой — а также радужными перспективами, которые рисовали государственные СМИ.
«Когда мы сюда приехали, мы поняли, что все это было ложью, — рассказывает владелец магазина женского белья, попросивший не упоминать его имя, чтобы не создавать ему проблем с властями. — Фактически, нас завлекли сюда обманом».
Правительство Казахстана строит в Хоргосе "сухой порт«— со складами, промзоной и рядами кранов для переноски контейнеров с одной железнодорожной колеи на другую. Астана надеется, что это место станет крупным перевалочным узлом для товарооборота между Китаем и Западной Европой, своего рода Дубаем в миниатюре. Однако пока соседняя зона свободной торговли может похвастаться всего лишь одним маленьким супермаркетом, который охраняют четыре одиноких бетонных верблюда с пластиковыми цветами в седельных сумках. До Алма-Аты — ближайшего казахского города — отсюда нужно ехать пять часов по плохой дороге.
Ян Шу (Yang Shu), директор Института центральноазиатских исследований Университета Ланьчжоу, называет Хоргос «ошибкой», потому что в его окрестностях слишком мало людей. Торговый оборот между двумя странами за первые шесть месяцев этого года сократился на 40% — до 5,4 миллиарда долларов. Это лишь 0,25% от внешнеторгового оборота Китая.
Тем не менее, эксперты сходятся в том, что китайский проект «Шелкового пути» оказался неизмеримо успешнее и продвигавшегося в 2011 году госсекретарем США Хиллари Клинтон, но толком не воплотившегося в жизнь «Нового шелкового пути», который должен был связать Афганистан со странами Центральной Азии, и азиатских проектов России, застопорившихся из-за экономических проблем и бюрократической инерции.
По мнению Пантуччи, Китай и Россия сумели выработать некий «способ сосуществования» в регионе. «Раньше я думал, что Средняя Азия станет для этих стран яблоком раздора, однако Пекин и Москва по-прежнему настроены на широкое стратегическое сотрудничество, — заявил он. — Шероховатости вроде разногласий в Центральной Азии они намерены обходить».
Однако Том Миллер (Tom Miller), сотрудник консалтинговой фирмы Gavekal Dragonomics, считает, что, по мере укрепления инвестиционных и финансовых связей Пекина с Центральной Азией, его политическое влияние также «неминуемо будет расти». Вспоминая о «Большой игре» — борьбе за влияние в Центральной Азии, которую вели в XIX веке Британская и Российская империи, — он отмечает, что на сей раз победитель будет только один.
«Пекинские стратеги старательно избегают любых разговоров о „новой Большой игре“ в сердце Азии— но при этом явно намерены в ней победить», — утверждает Миллер.
Эта перемена волнует российские власти, с опасением наблюдающие, как Китай продвигается сквозь степи. Хотя в наше время Москва и Пекин предпочитают язык партнерства, Центральная Азия превратилась для них в источник тревоги и недоверия.
Китаю этот регион может предложить свои ресурсные богатства, однако он слишком беден и слишком малонаселен, и Пекин вряд ли сумеет претворить в нем в жизнь свои обширные коммерческие планы по экспорту избыточного производства и поиску новых рынков для своих товаров.
В сентябре 2013 года президент Китая Си Цзиньпин выбрал новую столицу Казахстана — сияющую и современную Астану — чтобы объявить о проекте, ставшем позднее краеугольным камнем его новой, напористой внешней политики. Речь идет об «Экономическом поясе Шелкового пути», который должен возродить древние торговые маршруты и вновь принести процветание в находящийся в самом сердце Евразии стратегически важный регион, которым мир долго пренебрегал.
Си заявил, что две страны, объединенные двумя тысячелетиями контактов, которые восходят к временам династии Хань, и обладающие общей границей протяженностью в 1100 миль, теперь получили «золотую возможность» развивать свои экономики и углублять дружбу.
На китайско-казахской границе, в месте, которое китайцы называют Хоргосом, а казахи — Коргасом, сейчас — как знак этой дружбы — строится огромное бетонное здание иммиграционных и таможенных служб. Оно высится в продуваемой ветрами долине, точно громоздкий космический корабль в коммунистическом стиле.
Неподалеку Китай фактически строит с нуля целый город. Рядом с двумя квадратными милями зоны свободной торговли, где в новеньких многоэтажных торговых центрах сидят продавцы шуб и айфонов, вырастают дом за домом.
Как считается, в VII веке в Хоргосе была купеческая стоянка на Шелковом пути. Сейчас газета"Жэнминь жибао" называет его жемчужиной нового «Экономического пояса».
Впрочем, жемчужина эта выглядит какой-то неровной: на казахской стороне зоны, напротив сияющих торговых центров, можно увидеть посреди пустоши лишь одно-единственное скромное строение в форме юрты. Периодически люди заходят туда купить печенья, водки или верблюжьего молока.
Хотя лозунг Шелкового пути сравнительно нов, многие из целей проекта — совсем не новость. Пекин давно стремится заполучить часть сырьевых богатств региона для поддержки китайской промышленности. Кроме этого он создает в Центральной Азии сеть сотрудничества в области безопасности, которая должна стать бастионом против исламистского экстремизма, способного просочиться в беспокойный Синьцзян — западную провинцию Китая. Он также хочет проложить альтернативные маршруты для торговли с Европой в обход узких и перегруженных азиатских морских путей.
В рамках своего проекта «Шелкового пути» Китай также обещает потратить сотни миллионов долларов на строительство в Центральной Азии новой инфраструктуры. Он ждет от этого вполне определенной выгоды, а именно открытия новых рынков для китайских товаров, особенно для стали и цемента — ведь замедление китайской экономике сильно ударило по китайской тяжелой промышленности.
Однако картина, которую можно увидеть в Хоргосе, указывает на тот факт, что экономики центральноазиатских соседей Китая слишком малы, чтобы всерьез стимулировать его гигантскую финансовую систему.
Недовольство России
В Москве амбициозные планы Китая не одобрили — по крайней мере, на первых порах.
«Когда Китай объявил в Казахстане о своем проекте, российское руководство встретило эту новость скептически и даже со страхом, — утверждает руководитель программы „Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе“ Московского Центра Карнеги Александр Габуев. — Оно сочло, что Китай пытается украсть у России Центральную Азию и хочет использовать российские экономические трудности, чтобы укрепиться в регионе».
Россия долгое время блокировала попытки Китая создать под эгидой региональной Шанхайской организации сотрудничества банк для развития инфраструктуры, опасаясь, что он станет инструментом китайской экономической экспансии. В итоге Пекин решил действовать в обход Москвы, создав в июне Азиатский банк инфраструктурных инвестиций с капиталом в 100 миллиардов долларов.
Китай также сменил Россию в качестве крупнейшего торгового партнера и кредитора Центральной Азии. Через Хоргос на восток по трубопроводам уходит все больше казахстанской нефти и туркменского газа, что заметно ослабило позиции России на переговорах по газовой сделке с Пекином.
Впрочем, одновременно Си прилагал множество усилий, чтобы успокоить своего российского коллегу Владимира Путина и доказать ему, что Китай не пытается угрожать политическому преобладанию России в Центральной Азии и ее положению в сфере региональной безопасности.
В 2014 году Россия попыталась укрепить свои связи с регионом, создав Евразийский экономический союз, одним из основателей которого стал Казахстан. Однако при всех своих попытках защищать территорию Москва понимала, что у России нет финансовых ресурсов, чтобы обеспечить Центральной Азии необходимую экономическую поддержку.
После того, как в 2014 году отношения между Россией и Западом испортились из-за Украины и против России были введены санкции, догмат о том, что Россия обязана экономически преобладать в Центральной Азии, оказался под вопросом и вскоре Москва с неохотой отказалась от этой идеи.
По словам Габуева, держаться за нее стало просто невозможно, поэтому российские власти решили разделить задачи: Россия будет обеспечивать безопасность, а Китай предоставит финансовую мощь.
В мае Си и Путин подписали договор, который должен будет обеспечить баланс между интересами сторон в Центральной Азии и интеграцию Евразийского экономического союза и «Шелкового пути».
Так как растущее влияние Китая вызывает во многих азиатских странах смешанные чувства, в Центральной Азии Пекин старается действовать «в бархатных перчатках», полагает эксперт по международным отношениям из алма-атинскогоУниверситета КИМЭП Наргис Касенова.
Примерно четверть населения Казахстана составляют этнические русские. В стране преобладают русские СМИ, в то время как китайского языка, напротив, нигде не видно и не слышно. По словам политолога из Алма-Аты Досыма Сатпаева, даже Индия обладает здесь большим культурным влиянием благодаря болливудским фильмам.
Китай, в первую очередь, может предложить инфраструктурные кредиты и инвестиции. Свой проект он пытается представить не просто как «дорогу», которая поможет вывозить казахские сырьевые ресурсы и транспортировать китайские товары в Европу, но как «пояс» экономического процветания.
Тем не менее, судя по результатам опроса, проведенного независимым аналитиком Еленой Садовской, отношение казахов к китайским трудовым мигрантом отражает страх перед Китаем. В Казахстане боятся, что Китай либо подчинит его себе, либо затопит его иммигрантами и дешевыми товарами, либо захватит его земли, либо просто будет выкачивать его природные ресурсы, почти ничего не давая взамен. «В 2030 году мы все проснемся и обнаружим, что говорим по-китайски», — говорят здесь многие.
В июле десятки людей были ранены в массовой драке, которая вспыхнула в городе Актогае на севере Казахстана между китайскими и казахстанскими рабочими с местного медного рудника.
Впрочем, министр иностранных дел Казахстана Ерлан Идрисов не видит поводов для беспокойства. Хотя население Китая превышает 17-милионное население Казахстана в 80 раз, прогресс и развитие соседней страны — это хорошая новость, считает он.
«Наша философия проста: мы не должны упускать этот поезд, — заявил он в своем интервью, данном в Астане. — Мы хотим воспользоваться китайским ростом, и не видим в нем рисков для себя».
Китайскому государственному инвестиционному гиганту CITIC в Казахстане принадлежат нефтяное месторождение и асфальтобетонный завод. Компания утверждает, что она создала фонд объемом в 110 миллиардов долларов для инвестиции в проекты «Шелкового пути», причем большая часть этих денег предназначена для Казахстана и других центральноазиатских стран.
Между тем, маленькая экономика Казахстана продолжает сокращаться из-за снижающихся сырьевых цен и экономического спада в России, а частные китайские компании и простые торговцы говорят, что никаких выгод они пока не получили.
По их словам, Россия ставит им дополнительные препоны, вводя в рамках Евразийского экономического союза новые ограничения на импорт в явных попытках остановить наплыв китайских товаров в регион.
Компания Yema Group ввозила в Казахстан китайские бульдозеры, экскаваторы и тому подобную технику больше десяти лет. Однако за два последних года ее процветающий бизнес рухнул, так как многие китайские машины не соответствуют жестким российским сертификационным стандартам, которые теперь распространились на весь экономический союз.
Ши Хайжу (Shi Hairu), 52-летний торговец из Шанхая, продающий китайские перчатки в маленьком магазинчике на одном из рынков Алма-Аты, приехал в Казахстан два года назад, когда китайская экономика начала замедляться. Однако в этом году продажи упали вдвое, так как резкое обесценивание тенге — казахской валюты — подкосило покупательную способность местных жителей. При этом таможенное оформление стало идти медленнее и стоить дороже.
Китайские торговцы из зоны свободной торговли «Хоргос» рассказывают, что бизнес у них идет плохо. Многих из них сюда заманили налоговыми льготами, низкой арендной платой — а также радужными перспективами, которые рисовали государственные СМИ.
«Когда мы сюда приехали, мы поняли, что все это было ложью, — рассказывает владелец магазина женского белья, попросивший не упоминать его имя, чтобы не создавать ему проблем с властями. — Фактически, нас завлекли сюда обманом».
Правительство Казахстана строит в Хоргосе "сухой порт«— со складами, промзоной и рядами кранов для переноски контейнеров с одной железнодорожной колеи на другую. Астана надеется, что это место станет крупным перевалочным узлом для товарооборота между Китаем и Западной Европой, своего рода Дубаем в миниатюре. Однако пока соседняя зона свободной торговли может похвастаться всего лишь одним маленьким супермаркетом, который охраняют четыре одиноких бетонных верблюда с пластиковыми цветами в седельных сумках. До Алма-Аты — ближайшего казахского города — отсюда нужно ехать пять часов по плохой дороге.
Ян Шу (Yang Shu), директор Института центральноазиатских исследований Университета Ланьчжоу, называет Хоргос «ошибкой», потому что в его окрестностях слишком мало людей. Торговый оборот между двумя странами за первые шесть месяцев этого года сократился на 40% — до 5,4 миллиарда долларов. Это лишь 0,25% от внешнеторгового оборота Китая.
Тем не менее, эксперты сходятся в том, что китайский проект «Шелкового пути» оказался неизмеримо успешнее и продвигавшегося в 2011 году госсекретарем США Хиллари Клинтон, но толком не воплотившегося в жизнь «Нового шелкового пути», который должен был связать Афганистан со странами Центральной Азии, и азиатских проектов России, застопорившихся из-за экономических проблем и бюрократической инерции.
По мнению Пантуччи, Китай и Россия сумели выработать некий «способ сосуществования» в регионе. «Раньше я думал, что Средняя Азия станет для этих стран яблоком раздора, однако Пекин и Москва по-прежнему настроены на широкое стратегическое сотрудничество, — заявил он. — Шероховатости вроде разногласий в Центральной Азии они намерены обходить».
Однако Том Миллер (Tom Miller), сотрудник консалтинговой фирмы Gavekal Dragonomics, считает, что, по мере укрепления инвестиционных и финансовых связей Пекина с Центральной Азией, его политическое влияние также «неминуемо будет расти». Вспоминая о «Большой игре» — борьбе за влияние в Центральной Азии, которую вели в XIX веке Британская и Российская империи, — он отмечает, что на сей раз победитель будет только один.
«Пекинские стратеги старательно избегают любых разговоров о „новой Большой игре“ в сердце Азии— но при этом явно намерены в ней победить», — утверждает Миллер.
