По обе стороны Атлантического океана происходит тревожный сдвиг вправо, связанный с растущей силой искренне шовинистических политических партий и деятелей: Дональд Трамп в Соединенных Штатах, Марин Ле Пен во Франции. Есть и другие имена, которые могут быть добавлены в список: премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, который выступает за «нелиберальную демократию», или Ярослав Качиньский и его квази-авторитарная партия «Право и Справедливость», которая теперь правит Польшей.
Политические партии с националистическими и ксенофобскими стремлениями были на подъеме во многих государствах-членах Европейского Союза задолго до того, как сирийские беженцы впервые прибыли в заметных количествах. Был политик Герт Вилдерс в Нидерландах, «Фламандский блок» (чье сегодняшнее название — «Фламандский Интерес») в Бельгии, Австрийская «Партия Свободы», «Шведские Демократы», партия «Истинные Финны» и «Датская Народная Партия», если перечислить лишь несколько.
Причины популярности и успеха таких партий сильно различаются на национальном уровне. Но их основные позиции похожи. Все они — против «системы», «политического истеблишмента» и ЕС. Что хуже, они — не просто ксенофобы (и, в частности, исламофобы); они также более или менее беззастенчиво используют этническое определение нации. В их понимании, политическое сообщество не является продуктом преданности их граждан общему конституционно-правовому порядку; вместо этого, как в 1930-х годах, принадлежность к той или иной нации вытекает из общего происхождения и религии.
Как и любой вид крайнего национализма, текущий в значительной степени полагается на политику идентичности — это царство фундаментализма, а не аргументированных дискуссий. В результате, его доводы начинают (скорее раньше, чем позже) навязчиво настаивать на направлении этно-национализма, расизма и религиозной войны.
Рост популярности крайнего национализма и фашизма в 1930-х гг. обычно рассматривается с точки зрения последствий Первой Мировой войны, в которой погибли миллионы людей и которая наполнила головы миллионов людей милитаристскими понятиями. Война также разрушила европейскую экономику, что привело к глобальному экономическому кризису и массовой безработице. Нужда, нищета и убожество подготовило народ к токсичной политике.
Но нынешние условия на Западе — как в США, так и в Европе — иные, мягко говоря. Учитывая богатство этих стран, что же побуждает их граждан перейти к политике разочарования?
Прежде всего существует страх, и видимо его много. Это страх, основанный на инстинктивном осознании того, что «мир, который принадлежит белому человеку» — та долгая действительность, которую они считают естественной и нормальной, — находится в окончательном упадке — как в глобальном смысле, так и в обществах Запада. А ведь именно миграция доводит это осознание до сегодняшних агрессивных националистов.
Read more at https://www. project-syndicate. org/commentary/affluent-fascists-western-politics-by-joschka-fischer-2015-12/russian#MsJbdcYYt3ruU2Fq.99
До недавнего времени глобализация в основном считалась пользой для Запада. Но сейчас — период после финансового кризиса 2008 года и подъема Китая (который сейчас превращается в ведущую державу этого века на наших глазах) — становится все более очевидно, что глобализация — это улица с двусторонним движением, а Запад уступает большую часть своей силы и богатства Востоку. Аналогично, проблемы в мире уже нельзя подавить и исключить, по крайней мере, не в Европе, где они сейчас буквально стучатся в дверь.
Между тем, на домашнем фронте, «миру белого человека» угрожают иммиграция, глобализация рынков труда, гендерное равенство и правовая и социальная эмансипации сексуальных меньшинств. Короче говоря, в этих обществах происходят фундаментальные изменения в традиционных ролях и моделях поведения.
Конечно, Путин не найдет отклика в США (величайшая держава на планете не пойдет против себя), или в Польше и Прибалтике (где Россия считается угрозой для национальной независимости). Однако в других местах в Европе новые националисты согласны с путинскими антизападными доводами и стремлению к Великой России.
Так как новый национализм угрожает процессу европейской интеграции, Франция держит ключ от него в своих руках. Без Франции Европа практически не представима, а если президентом станет Ле Пен, то это несомненно будет смертным приговором для ЕС (а также станет катастрофой для ее страны и континента в целом). Европа затем выйдет за рамки мировой политики двадцать первого века. Это приведет неизбежно к концу Запада в геополитическом плане: США придется переориентироваться навсегда (в сторону Тихого океана), в то время как Европа станет приложением Евразии.
Нет сомнений, что конец Запада — это мутная перспектива, но мы еще не дошли до этого. Ясно только одно: от будущего Европы зависит больше, чем даже самые горластые сторонники Европейского объединения ранее полагали.
Йошка Фишер был министром иностранных дел Германии и вице-канцлером с 1998 по 2005 годы. Это время характеризуется сильной поддержкой со стороны Германии интервенции в Косово в 1999 году, а затем — оппозицией Берлина в вопросе войны в Ираке. Фишер вошел в политику после участия в протестах против истеблишмента в 1960-х и 1970-х годах. Фишер играл ключевую роль в финансировании немецкой Партии зеленых, которой руководил на протяжении почти двух десятилетий.
