Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Разрыв между тем, что Европе нужно, и тем, что европейцы хотят, растёт, и этот разрыв может стать причиной очень серьёзных проблем в 2016 году. Еврозона и Евросоюз столкнулись с множеством угроз, и все они требует коллективного реагирования. Но мы видим, как страны ЕС всё чаще склоняются к узконациональному подходу, тем самым, делая невозможными общеевропейские решения.
НЬЮ–ЙОРК — На пороге нового года мы наблюдаем мир, в котором множатся геополитические и геоэкономические риски. Большая часть Ближнего Востока в огне, разжигающем спекуляции на тему приближающейся затяжной войны суннитов с шиитами (схожей с Тридцатилетней войной в Европе между католиками и протестантами). Рост могущества Китая вызвал целую серию территориальных споров в Азии и поставил под сомнение стратегическое лидерство Америки в этом регионе. Вторжение России в Украину превратилось в полузамороженный конфликт, который, впрочем, может в любой момент снова стать горячим.
Кроме того, существует угроза очередной эпидемии, как это показали вспышки заболеваний атипичной пневмонией (SARS), коронавирусом ближневосточного респираторного синдрома (MERS), Эболой и другими инфекционными болезнями в последние годы. Ещё одной угрозой являются кибервойны, и не стоит забывать о негосударственных группах, которые разжигают конфликты и сеют хаос на территории Ближнего Востока и стран Африки, как северных, так и тех, что расположены южнее Сахары. Наконец, но далеко не в последнюю очередь, меняется климат, что уже наносит значительный ущерб: экстремальные погодные явления учащаются и становятся смертельно опасными.
Тем не менее, эпицентром геополитики в 2016 году, скорее всего, окажется Европа. Начать с того, что выход Греции из еврозоны (так называемый Grexit) был, по всей видимости, всего лишь отсрочен, а не полностью предотвращён, поскольку из-за пенсионной и других структурных реформ эта страна вступила на путь конфликта с европейскими кредиторами. Grexit, в свою очередь, может стать началом конца европейского валютного союза, поскольку инвесторы начнут задумываться о том, какая страна — возможно даже из числа ключевых (например, Финляндия) — выйдет из союза следующей.
Если случится Grexit, тогда вероятность выхода Великобритании из Евросоюза (так называемый Brexit) станет более реальной. За минувший год вероятность Brexit выросла по нескольким причинам. Недавние теракты, а также миграционный кризис в Европе повысили склонность Великобритании к изоляционизму. Под руководством Джереми Корбина Лейбористская партия стала ближе к лагерю евроскептиков. Между тем, премьер-министр Дэвид Кэмерон сам себя загнал угол, потребовав проведения таких реформ ЕС, на которые даже немцы, в целом симпатизирующие Британии, не могут согласиться. Многим в Британии Евросоюз кажется тонущим кораблём.
Если случится Brexit, он вызовет эффект домино. Шотландия может решить выйти из состава Соединённого Королевства, что приведёт к развалу Великобритании. Это вдохновит другие сепаратистские движения, начиная, наверное, с Каталонии, более решительно добиваться независимости. А северные страны ЕС могут решить, что раз Великобритания вышла, значит, и им тоже лучше выйти.
Что же касается терроризма, то из-за большого числа доморощенных джихадистов для Европы вопрос заключается не в том, произойдёт ли ещё один теракт, а в том, когда и где. Регулярные теракты могут привести к резкому снижению потребительской и деловой уверенности, остановив хрупкий процесс восстановления экономики Европы.
Правы и те, кто утверждает, что миграционный кризис создаёт экзистенциальную угрозу для Европы. Однако проблема не в миллионе мигрантов, прибывших в Европу в 2015 году. А в тех 20 миллионах человек, которые потеряли жильё, отчаялись и пытаются сбежать от насилия, гражданских войн, недееспособных государств, деградации почв и роста пустынь, а также экономического коллапса во многих странах Ближнего Востока и Африки. Если Европа не сумеет найти скоординированное решение этой проблемы и не установит контроль на общей внешней границей, Шенгенское соглашение развалится, а между странами ЕС вновь возникнут внутренние границы.
Между тем, усталость от сокращения бюджетных расходов и реформ в периферийных странах еврозоны (а также в странах ЕС, не входящих в еврозону, например, в Польше и Венгрии) натолкнулась на усталость в ключевых странах ЕС от постоянной необходимости оказывать финансовую помощь. Популистские партии, как левые, так и правые, объединяемые враждебностью по отношению к свободной торговле, миграции, мусульманам и глобализации, становятся всё более популярны в Европе.
У власти в Греции — «Сириза», в Португалии — левацкая коалиция, выборы в Испании могут привести к существенной неопределённости, как политической, так и управленческой. Радикальные антимиграционные и антимусульманские партии набирают популярность в ключевых странах ЕС, в том числе Нидерландах, Дании, Финляндии и Швеции. Во Франции в начале декабря ультраправый «Национальный фронт» едва не выиграл на местных выборах в нескольких регионах страны, а лидер фронта — Марин Ле Пен — имеет неплохие шансы на президентских выборах в 2017 году.
Кроме того, в Италии премьер-министра Маттео Ренци атакуют две антиевропейские популистские партии с растущими рейтингами. В Германии под угрозой оказалась власть канцлера Ангелы Меркель из-за её смелого, но спорного решения позволить въехать в страну почти миллиону беженцев.
Иными словам, разрыв между тем, что Европе нужно, и тем, что европейцы хотят, растёт, и этот разрыв может стать причиной очень серьёзных проблем в 2016 году. Еврозона и Евросоюз столкнулись с множеством угроз, и все они требует коллективного реагирования. Но мы видим, как страны ЕС всё чаще склоняются к узконациональному подходу, тем самым, делая невозможными общеевропейские решения (трагической иллюстрацией этого является миграционный кризис).
Европе нужно больше кооперации, интеграции, солидарности и равного распределения рисков. Вместо этого европейцы, похоже, выбирают национализм, балканизацию, раскольничество и дезинтеграцию.
Если случится Grexit, тогда вероятность выхода Великобритании из Евросоюза (так называемый Brexit) станет более реальной. За минувший год вероятность Brexit выросла по нескольким причинам. Недавние теракты, а также миграционный кризис в Европе повысили склонность Великобритании к изоляционизму. Под руководством Джереми Корбина Лейбористская партия стала ближе к лагерю евроскептиков. Между тем, премьер-министр Дэвид Кэмерон сам себя загнал угол, потребовав проведения таких реформ ЕС, на которые даже немцы, в целом симпатизирующие Британии, не могут согласиться. Многим в Британии Евросоюз кажется тонущим кораблём.
Если случится Brexit, он вызовет эффект домино. Шотландия может решить выйти из состава Соединённого Королевства, что приведёт к развалу Великобритании. Это вдохновит другие сепаратистские движения, начиная, наверное, с Каталонии, более решительно добиваться независимости. А северные страны ЕС могут решить, что раз Великобритания вышла, значит, и им тоже лучше выйти.
Что же касается терроризма, то из-за большого числа доморощенных джихадистов для Европы вопрос заключается не в том, произойдёт ли ещё один теракт, а в том, когда и где. Регулярные теракты могут привести к резкому снижению потребительской и деловой уверенности, остановив хрупкий процесс восстановления экономики Европы.
Правы и те, кто утверждает, что миграционный кризис создаёт экзистенциальную угрозу для Европы. Однако проблема не в миллионе мигрантов, прибывших в Европу в 2015 году. А в тех 20 миллионах человек, которые потеряли жильё, отчаялись и пытаются сбежать от насилия, гражданских войн, недееспособных государств, деградации почв и роста пустынь, а также экономического коллапса во многих странах Ближнего Востока и Африки. Если Европа не сумеет найти скоординированное решение этой проблемы и не установит контроль на общей внешней границей, Шенгенское соглашение развалится, а между странами ЕС вновь возникнут внутренние границы.
Между тем, усталость от сокращения бюджетных расходов и реформ в периферийных странах еврозоны (а также в странах ЕС, не входящих в еврозону, например, в Польше и Венгрии) натолкнулась на усталость в ключевых странах ЕС от постоянной необходимости оказывать финансовую помощь. Популистские партии, как левые, так и правые, объединяемые враждебностью по отношению к свободной торговле, миграции, мусульманам и глобализации, становятся всё более популярны в Европе.
У власти в Греции — «Сириза», в Португалии — левацкая коалиция, выборы в Испании могут привести к существенной неопределённости, как политической, так и управленческой. Радикальные антимиграционные и антимусульманские партии набирают популярность в ключевых странах ЕС, в том числе Нидерландах, Дании, Финляндии и Швеции. Во Франции в начале декабря ультраправый «Национальный фронт» едва не выиграл на местных выборах в нескольких регионах страны, а лидер фронта — Марин Ле Пен — имеет неплохие шансы на президентских выборах в 2017 году.
Кроме того, в Италии премьер-министра Маттео Ренци атакуют две антиевропейские популистские партии с растущими рейтингами. В Германии под угрозой оказалась власть канцлера Ангелы Меркель из-за её смелого, но спорного решения позволить въехать в страну почти миллиону беженцев.
Иными словам, разрыв между тем, что Европе нужно, и тем, что европейцы хотят, растёт, и этот разрыв может стать причиной очень серьёзных проблем в 2016 году. Еврозона и Евросоюз столкнулись с множеством угроз, и все они требует коллективного реагирования. Но мы видим, как страны ЕС всё чаще склоняются к узконациональному подходу, тем самым, делая невозможными общеевропейские решения (трагической иллюстрацией этого является миграционный кризис).
Европе нужно больше кооперации, интеграции, солидарности и равного распределения рисков. Вместо этого европейцы, похоже, выбирают национализм, балканизацию, раскольничество и дезинтеграцию.
