Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Некоторые русские, живущие в ФРГ, недовольны наплывом беженцев с Ближнего Востока и из северной Африки и считают, что пора переезжать в Венгрию или Чехию, власти которых категорически не хотят впускать беженцев в свои страны. И эти страны, по крайней мере, не внедряют принудительно то, что многие считают либеральной политкорректностью.
Волна сексуальных нападений и ограблений, совершенных накануне Нового года в Кельне якобы бандами молодых людей «ближневосточной» или «североафриканской» внешности, обострила напряженность, связанную с прибытием в Германию 1,1 миллиона человек, ищущих убежища. Среди тех, кто проявляет беспокойство в связи с наплывом новых иммигрантов — главным образом из мусульманских стран — люди, которые сами являются либо иммигрантами, либо детьми иммигрантов.
В 2014 году по данным Федерального управления статистики Германии (Destatis) у 20,3% населения Германии было иммигрантское прошлое «в строгом смысле этого слова». Иначе говоря, они либо сами иммигрировали, либо по–прежнему жили со своими родителями–иммигрантами. И хотя принято считать, что наибольшее число иммигрантов в Германии составляют турки и поляки, самая многочисленная группа тех, кто подходит под определение иммигрантов, состоит из русскоязычных выходцев из стран бывшего Советского Союза — главным образом, из России, Украины и Казахстана.
Многие из этих 2,9 миллионов иммигрантов — в частности, выходцев из Казахстана — являются этническими немцами, которые уехали либо незадолго до распада СССР, либо сразу же после него. Многие из остальных — это евреи, приехавшие по приглашению властей Германии в 1980–1990-е годы. За ними последовала новая волна иммигрантов из числа тех, кто не хотел мириться с режимом Владимира Путина в России, или тех, кого привлекал статус Берлина как центра передовых технологий. При этом все они образуют сплоченную группу, объединенную общим языком (русским) и культурой (советской или постсоветской). Но для своих соседей–немцев все они являются «русскими».
В Берлине у «русских» есть своя радиостанция и другие СМИ, клубы, рестораны, продуктовые и книжные магазины, а также свои писатели и художники. В 2014 году в столице Германии их было почти столько же, сколько выходцев из стран Ближнего Востока и Африки вместе взятых: 113 и 121 тысяч соответственно. Мои дочери ходят в двуязычную русско-немецкую школу, существование которой в каком-нибудь другом месте было бы невозможным.
Будучи преобладающей группой среди иммигрантов, «русские» процветают. И хотя многие из них приехали, спасаясь от крайней бедности, у них теперь хорошая работа в сфере бизнеса, в государственных структурах и в учебных заведениях. Им есть что терять, и некоторых из них пугает то, что показывают и пишут об иммигрантах, недавно прибывших из стран Ближнего Востока. Они смело заявляют, что канцлер Ангела Меркель совершила ошибку, пустив в страну такое количество людей без тщательной проверки их благонадежности.
«Глупо и опасно открывать дверь всем, кто хочет, — считает живущая в Берлине «русская» Юлия Бринкманн. — Как интегрировать всю эту массу людей?»
В Германии общее число выходцев с Ближнего Востока и из Африки, по–прежнему меньше, чем «русских». Но лишь двое из почти 20 «русских» иммигрантов в первом поколении, с которыми я говорил, отметили, что их собственная группа также может считаться носителем чуждых ценностей. Похоже, большинство из них воспринимают мусульман и африканцев как людей «других», которые могут представлять угрозу.
Евгений Геллер — «русский», работающий в Дюссельдорфе в сфере делового туризма — заявил, что решить эту проблему можно, если пускать в страну только женщин, детей и мужчин в возрасте старше 40 лет, даже если это практически исключит возможность ощутить в среднесрочной перспективе экономическую отдачу от притока рабочей силы в страну. По словам Геллера, новые мигранты не хотят интегрироваться так, как это делали «русские». Даже среди турок, живущих в Германии уже не один десяток лет, лишь 14% получили аттестат о полном школьном образовании (Abitur), необходимый для получения высшего или большинства видов профессионального образования. При этом более чем у половины украинских иммигрантов такой документ есть.
Многие «русские» говорят, что их беспокоит рост преступности. «Есть такие районы Берлина, куда я не езжу даже днем», — говорит Евгения Нагель, владелица берлинского агентства недвижимости, в списке объектов которого числятся дома и квартиры, расположенные в районах вблизи лагерей беженцев и палаточных городков.
Нагель не против того, чтобы принимать беженцев из Сирии. Две сирийские семьи снимают ее берлинские квартиры за государственный счет. По ее словам, ее квартиранты — «образованные и тактичные люди с прекрасными детьми», которые очень хотят стать частью общества и почти наверняка будут полезны Германии. Проблема в том, говорит она, что когда беженцам разрешили пересечь границу Германии, их проверка не проводилась, и «этим воспользовались преступные элементы». Для Германии было бы лучше, считает Нагель, если бы власти последовали примеру США и прежде, чем размещать беженцев, подвергали бы их более тщательной проверке.
И такое мнение разделяют многие «русские», которые чувствуют, что власти повели себя в этой ситуации неправильно и, возможно, не справятся с недисциплинированными иммигрантами, не желающими соблюдать местные правила. Многие их них считают, что проблему можно решить, если депортировать каждого из иммигрантов, кто совершил преступление — каким бы незначительным оно ни было. Евгений Кочергин из баварского Регенсбурга предлагает давать гражданство только представителям второго или третьего поколения иммигрантов, чтобы держать в узде тех, о ком говорят «в семье не без урода».
Некоторые «русские» считают, что все равно уже поздно что–то делать, и что Германия уже испорчена навсегда: пора переезжать в Венгрию или Чехию, власти которых категорически не хотят впускать беженцев в свои страны. И эти страны, по крайней мере, не внедряют принудительно то, что многие считают либеральной политкорректностью. «В Германии у многих возникают проблемы, если они критикуют беженцев в фейсбуке, — говорит Геллер. — Активисты выслеживают такого человека и жалуются его работодателю».
Опасения и мнимые культурные различия с вновь прибывающими иммигрантами в одинаковой степени беспокоят как большинство «русских», так и большую часть немцев, которые критикуют проводимую Меркель «политику открытых дверей». Такое совпадение мнений можно рассматривать как свидетельство того, что группы иммигрантов, рано или поздно, все-таки интегрируются в общество. Возможно, те, кто приезжает в страну сейчас, тоже со временем будут настолько чувствовать себя немцами, что будут возмущаться следующей волной иммиграции.
Некоторых «русских» еще заботит и будущее.
«Германия перестала быть той безопасной страной, какой она была раньше, но в то же время она становится во многих отношениях страной интересной, — говорит Борис Банчевский, приехавший сюда из Москвы 12 лет назад. — И, конечно же, отчасти это связано с иммиграцией».
«Германия уже выдержала приезд более двух миллионов выходцев из бывшего СССР, что во много раз больше, чем количество сирийцев, — считает Даша Буланова. — Не все наши бывшие соотечественники являются образцом благодетели, но они — это исключение. Хорошо, что по их поступкам не судят обо всех нас».
Единственная разница состоит в том, что представителей новой волны иммиграции в Германию никто не приглашал — в отличие от иммигрантов предыдущей волны, в том числе турок и «русских». Из–за этого тем, кто приехал сюда легально, сложнее принять новых иммигрантов. Правда, Германия, видимо, уже решила проблемы с таким количеством иммигрантов, что опыта достаточно, чтобы справиться и с этой волной тоже. «Кажется, что хуже стало всем — вот приехали эти люди, на них тратят деньги, они ведут себя не так как надо, они создают нагрузку на инфраструктуру — но их все равно принимают», — говорит живущий в Берлине программист Алексей Колупаев.
В Берлине у «русских» есть своя радиостанция и другие СМИ, клубы, рестораны, продуктовые и книжные магазины, а также свои писатели и художники. В 2014 году в столице Германии их было почти столько же, сколько выходцев из стран Ближнего Востока и Африки вместе взятых: 113 и 121 тысяч соответственно. Мои дочери ходят в двуязычную русско-немецкую школу, существование которой в каком-нибудь другом месте было бы невозможным.
Будучи преобладающей группой среди иммигрантов, «русские» процветают. И хотя многие из них приехали, спасаясь от крайней бедности, у них теперь хорошая работа в сфере бизнеса, в государственных структурах и в учебных заведениях. Им есть что терять, и некоторых из них пугает то, что показывают и пишут об иммигрантах, недавно прибывших из стран Ближнего Востока. Они смело заявляют, что канцлер Ангела Меркель совершила ошибку, пустив в страну такое количество людей без тщательной проверки их благонадежности.
«Глупо и опасно открывать дверь всем, кто хочет, — считает живущая в Берлине «русская» Юлия Бринкманн. — Как интегрировать всю эту массу людей?»
В Германии общее число выходцев с Ближнего Востока и из Африки, по–прежнему меньше, чем «русских». Но лишь двое из почти 20 «русских» иммигрантов в первом поколении, с которыми я говорил, отметили, что их собственная группа также может считаться носителем чуждых ценностей. Похоже, большинство из них воспринимают мусульман и африканцев как людей «других», которые могут представлять угрозу.
Евгений Геллер — «русский», работающий в Дюссельдорфе в сфере делового туризма — заявил, что решить эту проблему можно, если пускать в страну только женщин, детей и мужчин в возрасте старше 40 лет, даже если это практически исключит возможность ощутить в среднесрочной перспективе экономическую отдачу от притока рабочей силы в страну. По словам Геллера, новые мигранты не хотят интегрироваться так, как это делали «русские». Даже среди турок, живущих в Германии уже не один десяток лет, лишь 14% получили аттестат о полном школьном образовании (Abitur), необходимый для получения высшего или большинства видов профессионального образования. При этом более чем у половины украинских иммигрантов такой документ есть.
Многие «русские» говорят, что их беспокоит рост преступности. «Есть такие районы Берлина, куда я не езжу даже днем», — говорит Евгения Нагель, владелица берлинского агентства недвижимости, в списке объектов которого числятся дома и квартиры, расположенные в районах вблизи лагерей беженцев и палаточных городков.
Нагель не против того, чтобы принимать беженцев из Сирии. Две сирийские семьи снимают ее берлинские квартиры за государственный счет. По ее словам, ее квартиранты — «образованные и тактичные люди с прекрасными детьми», которые очень хотят стать частью общества и почти наверняка будут полезны Германии. Проблема в том, говорит она, что когда беженцам разрешили пересечь границу Германии, их проверка не проводилась, и «этим воспользовались преступные элементы». Для Германии было бы лучше, считает Нагель, если бы власти последовали примеру США и прежде, чем размещать беженцев, подвергали бы их более тщательной проверке.
И такое мнение разделяют многие «русские», которые чувствуют, что власти повели себя в этой ситуации неправильно и, возможно, не справятся с недисциплинированными иммигрантами, не желающими соблюдать местные правила. Многие их них считают, что проблему можно решить, если депортировать каждого из иммигрантов, кто совершил преступление — каким бы незначительным оно ни было. Евгений Кочергин из баварского Регенсбурга предлагает давать гражданство только представителям второго или третьего поколения иммигрантов, чтобы держать в узде тех, о ком говорят «в семье не без урода».
Некоторые «русские» считают, что все равно уже поздно что–то делать, и что Германия уже испорчена навсегда: пора переезжать в Венгрию или Чехию, власти которых категорически не хотят впускать беженцев в свои страны. И эти страны, по крайней мере, не внедряют принудительно то, что многие считают либеральной политкорректностью. «В Германии у многих возникают проблемы, если они критикуют беженцев в фейсбуке, — говорит Геллер. — Активисты выслеживают такого человека и жалуются его работодателю».
Опасения и мнимые культурные различия с вновь прибывающими иммигрантами в одинаковой степени беспокоят как большинство «русских», так и большую часть немцев, которые критикуют проводимую Меркель «политику открытых дверей». Такое совпадение мнений можно рассматривать как свидетельство того, что группы иммигрантов, рано или поздно, все-таки интегрируются в общество. Возможно, те, кто приезжает в страну сейчас, тоже со временем будут настолько чувствовать себя немцами, что будут возмущаться следующей волной иммиграции.
Некоторых «русских» еще заботит и будущее.
«Германия перестала быть той безопасной страной, какой она была раньше, но в то же время она становится во многих отношениях страной интересной, — говорит Борис Банчевский, приехавший сюда из Москвы 12 лет назад. — И, конечно же, отчасти это связано с иммиграцией».
«Германия уже выдержала приезд более двух миллионов выходцев из бывшего СССР, что во много раз больше, чем количество сирийцев, — считает Даша Буланова. — Не все наши бывшие соотечественники являются образцом благодетели, но они — это исключение. Хорошо, что по их поступкам не судят обо всех нас».
Единственная разница состоит в том, что представителей новой волны иммиграции в Германию никто не приглашал — в отличие от иммигрантов предыдущей волны, в том числе турок и «русских». Из–за этого тем, кто приехал сюда легально, сложнее принять новых иммигрантов. Правда, Германия, видимо, уже решила проблемы с таким количеством иммигрантов, что опыта достаточно, чтобы справиться и с этой волной тоже. «Кажется, что хуже стало всем — вот приехали эти люди, на них тратят деньги, они ведут себя не так как надо, они создают нагрузку на инфраструктуру — но их все равно принимают», — говорит живущий в Берлине программист Алексей Колупаев.
