В четверг, 7 января, на 11 дней раньше обозначенного российским МИДом срока, я покинул Россию. С каким чувством я в последний раз закрывал за собой двери ликвидированного корпункта Gazeta Wyborcza в Москве?
Да, с чувством несправедливости наказания. Да, с сожалением по поводу нереализованных планов. Но сильнее было другое: огромное чувство благодарности.
Когда 18 декабря объявили, что Россия в ответ на высылку сотрудника МИА «Россия сегодня» Леонида Свиридова лишает меня аккредитации и предписывает покинуть страну в течение 30 дней, в Москве зазвучали голоса протеста.
Публицист радиостанции «Эхо Москвы» Матвей Ганапольский в тот же самый день смешал российский МИД с грязью и наговорил много обо мне. В благодарность Ганапольскому я пошутил, что уже заказал в гранитной мастерской надгробие с его описанием моих заслуг по-русски и по-польски.
Слова поддержки посыпались со всех сторон: все, кто мог, выступали в мою защиту на радио и в газетах, приглашали в студию или на беседу в эфир. Кто не мог, писал в личных блогах, в Facebook или просто звонил. Даже не столько оппозиционная, сколько просто независимая Москва, в существование которой многие не верят, встала за меня горой.
Нечто похожее произошло только в случае Натальи Морарь — молдаванки, которая работала в московском еженедельнике «Новое время». В 2007 году для нее закрыли границы РФ в отместку за текст о том, как Кремль регулирует поступления в кассы всех, в том числе оппозиционных, политических партий. Но Морарь была российской журналисткой, а я иностранец.
Власти, чего я от них совершенно не ожидал, отреагировали на звучащие в мою защиту голоса, и сделали это беспрецедентным образом.
Вечером 30 декабря я был гостем идущей в прямом эфире передачи на радио «Эхо Москвы». Спустя минут 20 после начала эфира в студию вбежал главный редактор Алексей Венедиктов с новостью, что у входа в здание стоит Мария Захарова, пресс-секретарь МИД России, и требует, чтобы ее пустили на передачу: она хотела противопоставить свои аргументы моим.
В эфире мы повздорили. Потом интернет-пользователи жестко раскритиковали Захарову за вторжение в мой фрагмент трансляции. И зря. Она меня не убедила, но произвела на меня впечатление. Она прибежала в студию без макияжа, непричесанная, в будничной одежде, оставив мужа и ребенка, с которыми отправилась за покупками, и посвятила вечер перед самым главным российским праздником спору с одним из нескольких сотен работающих в Москве иностранных корреспондентов.
Конечно, дело было не во мне. Она отстаивала позицию своей организации, защищала несправедливо, по ее мнению, обиженного поляками журналиста Свиридова перед независимой Россией, в существование которой многие в мире не верят, и которая сама не слишком верит, что имеет еще какой-то вес.
После передачи мы еще часа полтора продолжали наш спор, в том числе с участием Венедиктова, который доказывал Захаровой, что МИД России должен вернуть мне аккредитацию. В итоге мы остались каждый при своем мнении. Но один аргумент попал в цель. Захарова сказала, что в глазах «своих» я обладаю «нулевой ценностью»: мое государство меня не защищает. Польское внешнеполитическое ведомство ограничилось на мой счет дежурным сообщением, и на этом все закончилось. В итоге — это меньше, чем ноль, если сравнить с россиянами, которые защищали Свиридова перед его высылкой из Польши, как свою независимость.
Мне лично не была нужна помощь из Варшавы. Я покинул Россию с тяжелым сердцем, но благодаря российским друзьям — со щитом, а не на щите. Но мне обидно за руководство своей страны, которое показало россиянам, что оно способно не встать на защиту своего гражданина такого или иного «сорта».
P.S. Добавлю, что меня очень порадовала позиция работников посольства Польши в России и консульских отделов в Москве и Калининграде, которые чисто по-человечески оказали мне помощь и поддержку.
