Политика открытости к беженцам бросила немцам вызов быстрее, чем они ждали, и не с той стороны. За 2015 год они приняли 1,2 миллиона мигрантов, подавляющее большинство из которых было спасавшимися от войны сирийцами и афганцами. «Мы справимся». Таким был настрой Ангелы Меркель.
Местные власти жаловались на ограниченные возможности по приему мигрантов и административные проволочки, которые тормозили процесс их расселения, профессионального образования и учебы детей. Однако государство пообещало выделить 20 миллиардов евро на интеграцию беженцев. Это породило надежду на то, что с материальными трудностями можно будет справиться. Канцлерин отказалась устанавливать верхний предел числа беженцев в Германии (вопреки требованиям премьера Баварии Хорста Зеехофера), положившись на содействие Турции, усиление пограничного контроля на рубежах ЕС и распределение мигрантов по квотам на территории союза.
Тем не менее произошедшие в Кельне события дали новый повод для сомнений в целесообразности политики открытости. Группы молодых людей приставали к женщинам и лапали их (поступило даже два заявления об изнасиловании) на глазах у бессильных полицейских. Похожие инциденты (пусть и меньшего масштаба) были и в других немецких городах, Гамбурге и Штутгарте. А большинство правонарушителей оказались иностранцами.
Эффект бумеранга
Ультраправые словно с цепи сорвались. Движение ПЕГИДА (Европейские патриоты против исламизации Запада) устроило демонстрации в Кельне, хотя до этого активнее действовало на востоке страны. «Альтернатива для Германии» (партия стремится привлечь на свою сторону правый электорат христианских демократов) тоже рассчитывает извлечь из этого выгоду на выборах.
Во избежание распространения пожара правящая коалиция христианских демократов и социал-демократов объявила об усилении арсенала средств безопасности. Законы о выдворении за границу мигрантов-правонарушителей сделали жестче. Ранее мигранты можно было выслать только в том случае, если приговор предусматривал не менее трех лет тюрьмы строгого режима, и если это не ставило его жизнь под угрозу. Сейчас его могут выдворить и за приговор в один год, в том числе условно. Активнее теперь будут высылать и нелегалов.
Ценности и нравственность
Германия и в частности ее канцлерин столкнулись с настоящим вызовом в области ценностей. Ангела Меркель неизменно объясняла политику открытости (а она вызывает недовольство и в ее собственной партии) вытекающим из трагической истории страны гуманитарным долгом. На последнем съезде ХДС в декабре прошлого года ей удалось заткнуть несогласных и заручиться девятиминутными овациями, которые она сама прервала, призвав делегатов вернуться к работе. Причиной успеха стало ее выступление, в котором она впервые отошла от математического прагматизма к нравственности. Для оправдания предложенной согражданам «культуры приема» она обратилась к Богу и родине. «Она произнесла по-настоящему консервативную речь в объяснение прогрессивной политики», —написала умеренно-правая газета Die Welt. В ней слишком много востока, протестантства и прогрессизма, говорили о ней критики из ее партии, где ведущие роли традиционно играют католики с запада. Ангела Меркель же теперь застала их врасплох, объяснив христианскими ценностями открытость к гонимым на родине мусульманам.
Канцлерин безоговорочно осудила инциденты в Кельне. Нападающие на женщин преступники «должны понести наказание по всей строгости закона», добавив, что беженцы лишатся права на убежище при нарушении законов правового государства. Но не противоречат ли ее слова и ужесточение законов открытости, которую Ангела Меркель проявляет с самого начала волны иммиграции? Противники политики приема беженцев в этом уверены. Но они ошибаются. Потому что все те же ценности человечности, открытости, защиты праововго государства, человеческого достоинства и равенства полов подталкивают немецкие власти жестко наказать нарушителей вне зависимости от их происхождения и вероисповедания.
«По моему личному мнению, чувство беспомощности — в данном случае у женщин — совершенно недопустимо, — заявила Ангела Меркель. — И нужно дать четкий сигнал всем тем, кто не хочет уважать наше право». Этический долг и политическая необходимость.
