Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Начинается 2016 год, а с ним набирает обороты историческое соревнование конкурирующих моделей развития (то есть стратегий содействия экономическому росту) между Китаем, с одной стороны, и США и остальными странами Запада, с другой. Хотя этот спор ведётся, как правило, незаметно для широкой публики, его результаты определят судьбу большей части Евразии на десятилетия вперёд.
Начинается 2016 год, а с ним набирает обороты историческое соревнование конкурирующих моделей развития (то есть стратегий содействия экономическому росту) между Китаем, с одной стороны, и США и остальными странами Запада, с другой. Хотя этот спор ведётся, как правило, незаметно для широкой публики, его результаты определят судьбу большей части Евразии на десятилетия вперёд.
Большинство жителей Запада знают, что в Китае существенно замедлился рост экономики — в течение последних десятилетий он превышал 10% в год, а сегодня не достигает и 7% (а, может быть, он ещё ниже). Впрочем, руководители страны не сидят сложа руки, а пытаются ускорить переход от экспортно-ориентированной, вредной для окружающей среды модели роста, опирающейся на тяжёлую промышленность, к модели, которая опирается на внутреннее потребление и сектор услуг.
Однако в китайских планах есть и более широкий, внешний аспект. В 2013 году президент Си Цзиньпин объявил о масштабной инициативе под названием «Один пояс, один путь», которая призвана преобразить экономический центр Евразии. Компонент «Один пояс» составляют железные дороги, которые свяжут западный Китай с Центральной Азией и далее с Европой, Ближним Востоком и Южной Азией. Странно названный компонент «Один Путь» составляют порты и терминалы, которые увеличат морские перевозки из стран Восточной Азии и свяжут эти страны с инфраструктурой компонента «Один Пояс», предоставив им возможность транспортировки товаров по земле, а не через два океана, как это происходит сейчас.
Возглавляемый Китаем Азиатский банк инфраструктурный инвестиций (AIIB), к которому в прошлом году США отказались присоединиться, предназначен, в частности, для финансирования проекта «Один пояс, один путь». Однако инвестиционные потребности этого проекта намного превышают ресурсы создаваемого банка.
Более того, проект «Один пояс, один путь» стал свидетельством разительных изменений в китайской политике. Впервые Китай стремится экспортировать в другие страны свою модель экономического развития. Конечно, в течение последнего десятилетия китайские компании были невероятно активны в странах Латинской Америки и Африки южнее Сахары, инвестируя в сырьевые и добывающие отрасли, а также в инфраструктуру, необходимую для доставки сырья в Китай. Однако проект «Один пояс, один путь» совсем другой: его цель — создать промышленные мощности и потребительский спрос в странах за пределами Китая. Китай пытается не добывать сырьё, а перенести свою тяжёлую промышленность в менее развитые страны, делая их богаче и стимулируя спрос на китайскую продукцию.
Китайская модель развития отличается от модели, которая сейчас в моде на Западе. Она основана на масштабных государственных инвестициях в инфраструктуру (дороги, порты, электроэнергетика, железные дороги и аэропорты), которая способствует промышленному развитию. Американские экономисты осуждают такой путь развития, соответствующий принципу «построй это, и они сами придут», так как опасаются коррупции и конфликта интересов в условиях настолько активного участия государства. Напротив, в последние годы американская и европейская стратегия развития фокусировалась на крупных инвестициях в здравоохранение, расширение прав женщин, поддержку глобального гражданского общества и антикоррупционных мер.
Хотя данные цели Запада являются похвальными, ни одна страна, ни разу не становилась богатой, инвестируя только в эти направления. Здоровье населения является важным фоновым условием для устойчивого роста экономики, но если больница не обеспечена надёжным энерго- и водоснабжением, если нет хороших дорог, которые ведут к ней, тогда от неё будет мало пользы. Китайская стратегия, опирающаяся на инфраструктуру, замечательно сработала в самом Китае; инфраструктура была также важным компонентом в стратегиях, применявшихся другими странами Восточной Азии — от Японии до Южной Кореи и Сингапура.
Ключевой вопрос для будущего глобальной политики предельно прост: Чья модель победит? Если проект «Один пояс, один путь» оправдает ожидания китайских плановиков, вся Евразия — от Индонезии до Польши — преобразится в течение жизни одного поколения. Китайская модель будет процветать вне Китая, повышая доходы, а значит, и спрос на китайскую продукцию на новых рынках, которые заменят стагнирующие рынки в других частях света. Экологические грязные отрасли также будут перемещены в другие страны. Центральная Азия перестанет быть периферией глобальной экономики, превратившись в её центр. А китайская форма авторитарного правления завоюет огромный престиж, что окажет крайне негативное влияние на демократию во всем мире.
Впрочем, есть важные факторы, ставящие под сомнение возможный успех проекта «Один пояс, один путь». Экономический рост с опорой на инфраструктурные проекты до сих пор был успешным в Китае, поскольку китайское правительство могло контролировать политическую жизнь в стране. Это будет невозможно в зарубежных государствах, где нестабильность, конфликты и коррупция вступят в противоречие с китайскими планами.
Действительно, Китай уже оказался в состоянии конфликта с недовольными акционерами, националистически настроенными парламентариями и ненадёжными друзьями в таких странах, как Эквадор и Венесуэла, куда страна уже много инвестировала. С беспокойным мусульманским населением в собственной провинции Синьцзян Китай управляется главным образом запретами и репрессиями, но аналогичная тактика не сработает в Пакистане или Казахстане.
Это, впрочем, не означает, что американскому и другим западным правительствам надо умиротворённо расслабиться в ожидании неудачи Китая. Стратегия масштабного инфраструктурного развития, возможно, достигла своих пределов внутри Китая, и, возможно, она не сработает в зарубежных странах, но она остаётся критически важной для мирового экономического роста.
Когда-то, в 1950-х и 1960-х годах, США активно строили крупные плотины и сети дорог, но затем эти проекты вышли из моды. Сегодня США сравнительно немногое могут предложить развивающимся странам в этом направлении. Инициатива президента Барака Обамы «Энергия Африки» хороша, но она медленно набирает обороты, а попытка построить порт Фор-Либерте в Гаити обернулась фиаско.
США следовало войти в числе основателей банка AIIB, и они всё ещё могут к нему присоединиться, подтолкнув Китай к более активному соблюдению международных стандартов в сфере окружающей среды, безопасности и труда. В то же время США и другим странам Запада стоит спросить себя, почему так трудно стало строить инфраструктуру, причём не только в развивающихся странах, но и в их собственных. Если мы этого не сделаем, мы рискуем уступить в споре за будущее Евразии и других ключевых регионов мира Китаю и его модели развития.
Возглавляемый Китаем Азиатский банк инфраструктурный инвестиций (AIIB), к которому в прошлом году США отказались присоединиться, предназначен, в частности, для финансирования проекта «Один пояс, один путь». Однако инвестиционные потребности этого проекта намного превышают ресурсы создаваемого банка.
Более того, проект «Один пояс, один путь» стал свидетельством разительных изменений в китайской политике. Впервые Китай стремится экспортировать в другие страны свою модель экономического развития. Конечно, в течение последнего десятилетия китайские компании были невероятно активны в странах Латинской Америки и Африки южнее Сахары, инвестируя в сырьевые и добывающие отрасли, а также в инфраструктуру, необходимую для доставки сырья в Китай. Однако проект «Один пояс, один путь» совсем другой: его цель — создать промышленные мощности и потребительский спрос в странах за пределами Китая. Китай пытается не добывать сырьё, а перенести свою тяжёлую промышленность в менее развитые страны, делая их богаче и стимулируя спрос на китайскую продукцию.
Китайская модель развития отличается от модели, которая сейчас в моде на Западе. Она основана на масштабных государственных инвестициях в инфраструктуру (дороги, порты, электроэнергетика, железные дороги и аэропорты), которая способствует промышленному развитию. Американские экономисты осуждают такой путь развития, соответствующий принципу «построй это, и они сами придут», так как опасаются коррупции и конфликта интересов в условиях настолько активного участия государства. Напротив, в последние годы американская и европейская стратегия развития фокусировалась на крупных инвестициях в здравоохранение, расширение прав женщин, поддержку глобального гражданского общества и антикоррупционных мер.
Хотя данные цели Запада являются похвальными, ни одна страна, ни разу не становилась богатой, инвестируя только в эти направления. Здоровье населения является важным фоновым условием для устойчивого роста экономики, но если больница не обеспечена надёжным энерго- и водоснабжением, если нет хороших дорог, которые ведут к ней, тогда от неё будет мало пользы. Китайская стратегия, опирающаяся на инфраструктуру, замечательно сработала в самом Китае; инфраструктура была также важным компонентом в стратегиях, применявшихся другими странами Восточной Азии — от Японии до Южной Кореи и Сингапура.
Ключевой вопрос для будущего глобальной политики предельно прост: Чья модель победит? Если проект «Один пояс, один путь» оправдает ожидания китайских плановиков, вся Евразия — от Индонезии до Польши — преобразится в течение жизни одного поколения. Китайская модель будет процветать вне Китая, повышая доходы, а значит, и спрос на китайскую продукцию на новых рынках, которые заменят стагнирующие рынки в других частях света. Экологические грязные отрасли также будут перемещены в другие страны. Центральная Азия перестанет быть периферией глобальной экономики, превратившись в её центр. А китайская форма авторитарного правления завоюет огромный престиж, что окажет крайне негативное влияние на демократию во всем мире.
Впрочем, есть важные факторы, ставящие под сомнение возможный успех проекта «Один пояс, один путь». Экономический рост с опорой на инфраструктурные проекты до сих пор был успешным в Китае, поскольку китайское правительство могло контролировать политическую жизнь в стране. Это будет невозможно в зарубежных государствах, где нестабильность, конфликты и коррупция вступят в противоречие с китайскими планами.
Действительно, Китай уже оказался в состоянии конфликта с недовольными акционерами, националистически настроенными парламентариями и ненадёжными друзьями в таких странах, как Эквадор и Венесуэла, куда страна уже много инвестировала. С беспокойным мусульманским населением в собственной провинции Синьцзян Китай управляется главным образом запретами и репрессиями, но аналогичная тактика не сработает в Пакистане или Казахстане.
Это, впрочем, не означает, что американскому и другим западным правительствам надо умиротворённо расслабиться в ожидании неудачи Китая. Стратегия масштабного инфраструктурного развития, возможно, достигла своих пределов внутри Китая, и, возможно, она не сработает в зарубежных странах, но она остаётся критически важной для мирового экономического роста.
Когда-то, в 1950-х и 1960-х годах, США активно строили крупные плотины и сети дорог, но затем эти проекты вышли из моды. Сегодня США сравнительно немногое могут предложить развивающимся странам в этом направлении. Инициатива президента Барака Обамы «Энергия Африки» хороша, но она медленно набирает обороты, а попытка построить порт Фор-Либерте в Гаити обернулась фиаско.
США следовало войти в числе основателей банка AIIB, и они всё ещё могут к нему присоединиться, подтолкнув Китай к более активному соблюдению международных стандартов в сфере окружающей среды, безопасности и труда. В то же время США и другим странам Запада стоит спросить себя, почему так трудно стало строить инфраструктуру, причём не только в развивающихся странах, но и в их собственных. Если мы этого не сделаем, мы рискуем уступить в споре за будущее Евразии и других ключевых регионов мира Китаю и его модели развития.
Фрэнсис Фукуяма — старший научный сотрудник в Стэнфордском университете и директор Центра демократии, развития и верховенства закона. Его последняя книга — «Политический порядок и политический упадок».
