Философская подоплека демократических дебатов

На воскресных демократических дебатах Берни Сандерс (Bernie Sanders) разглагольствовал о революции, в то время как Хиллари Клинтон проповедовала прагматизм.

Таким образом, в ходе последних дебатов перед съездом фракций в Айове избирателям Демократической партии, в сущности, был предложен выбор между двумя подходами.

Сандерс говорил о всеобщем здравоохранении и образовании, заявлял, что он завершит войну, и обещал поиграть в Робин Гуда: то есть отобрать деньги у Уолл-стрит и раздать их простым американцам. «Смысл этой кампании заключается в политической революции, — заявил он целых три раза. — Мы должны не только избрать президента, но изменить эту страну».

Клинтон, в свою очередь, высмеивала его идеи, выставляя их несбыточными мечтами. Отказаться от Obamacare и начать все с начала, говорила она, невозможно в политической обстановке, в которой только вето Обамы спасло спорный закон от отмены. Бесплатное образование для всех — вещь, конечно, хорошая, но кто, спрашивала Клинтон, будет за него платить, если республиканский Конгресс не готов наращивать расходы? А усиливать Иран, чтобы его руками бороться с ИГИЛ, по ее мнению, просто опасно.

Себя Клинтон пыталась представить прагматиком, готовым договариваться. «Я готова ехать куда угодно и говорить с кем угодно в любое время, чтобы найти точки соприкосновения, — подчеркнула Клинтон в своем выступлении. — Здесь я вижу множество своих друзей из Конгресса, и я знаю, как им тяжело приходится каждый день, потому что иногда с людьми из другой партии трудно найти общий язык и установить сотрудничество».

Если бы Сандерс и Клинтон вместе вели бизнес, он был бы компаньоном-мечтателем, предлагающим большие проекты, а она — компаньоном-реалистом, требующим придерживаться бюджета. Сейчас избирателям предстоит решить, что им больше подходит — мечты или трезвый реализм?

На момент начала дебатов у Сандерса было преимущество в двух первых голосующих штатах — восприимчивых к его популистской риторике Айове и Нью-Гэмпшире. Вдобавок, ответы Клинтон, вероятно, были слишком сложны для избирателей, которые хотят слышать простые 30-секундные реплики.

Для Сандерса, который называет себя демократическим социалистом, большая часть проблем Америки связана с Уолл-стрит. Это относится и к неработающей системе здравоохранения, и к недееспособности Вашингтона (по мнению Сандерса, взаимная ненависть между республиканцами и демократами — это «миф», просто их контролируют ненавидящие друг друга миллиардеры), и к межрасовым противоречиям.

Его главная претензия к Клинтон сводится к тому, что она когда-то получила в течение года за свои выступления 600 000 долларов от Goldman Sachs — компании, недавно заплатившей за финансовые нарушения штраф в 5 миллиардов долларов. Он считает, что Клинтон заполнит Белый дом советниками-банкирами, которым она сильно обязана.

Претензии бывшей первой леди и госсекретаря к Сандерсу были намного шире. Она критиковала его позицию по оружию, образованию и здравоохранению, его прошлые выступления против президента Обамы, его готовность поднять налоги для среднего класса и его излишнюю мягкость в отношении Ирана.

При этом находившиеся на сцене демократы в целом сошлись во взглядах по ряду вопросов — таким, как противостояние героиновой эпидемии, повышение минимальной заработной платы, глобальное потепление, необходимость найти равновесие между правом на конфиденциальность и требованиями безопасности и неэффективность системы уголовного правосудия. Кроме того, все они признают сирийского диктатора Башара Асада злодеем.

На сцене также присутствовал бывший губернатор Мэриленда Мартин О’Мэлли (Martin O’Malley), набирающий, по многим общенациональным опросам, около 1%. Для него эти дебаты были последним шансом вырваться вперед и повысить свою узнаваемость. Как ни странно, он напирал в первую очередь на иммиграционную реформу — то есть на вопрос, в котором три демократических кандидата, в общем, едины и совместно противостоят республиканской критике.

Стоит отметить, что и О’Мэлли, и Сандерс не фокусировались на проблемах афроамериканцев. Это удивляет, так как одним из организаторов дебатов был Съезд чернокожих конгрессменов, проводились они накануне Дня Мартина Лютера Кинга, а чарльстонская арена, на которой они проходили, находится недалеко от храма Эммануила — исторической церкви с преимущественно чернокожими прихожанами, в которой в июне белый расист убил девять человек. Клинтон определенно лидирует среди афроамериканцев, и многие считают Южную Каролину, в которой чернокожие составляют 60% электората праймериз, ее оплотом.

В ходе дебатов Клинтон сумела ловко апеллировать к чернокожим избирателям. Отвечая на финальный вопрос о том, каким проблемам во время кампании уделялось слишком мало внимания, О’Мэлли упомянул иммиграцию, Сандерс — реформу финансирования избирательных кампаний, а Клинтон — отравление свинцом питьевой воды в мичиганском городе Флинт, 57% населения которого составляют афроамериканцы. За этот ответ Клинтон достались самые бурные аплодисменты.

Когда Сандерса спросили, как он собирается завоевывать голоса меньшинств, он дал понять, что уповает на свой экономический популизм.

«Когда афроамериканское сообщество ознакомится с моей деятельностью в Конгрессе, с нашими планами и с нашими взглядами на экономику и уголовное правосудие, и оно, и латиноамериканское сообщество поддержат нас — точно так же, как нас начинает поддерживать население в целом, — заявил он. — Мы набираем силу и движемся к победе».

Аудитория встретила его слова молчанием и скудными вежливыми аплодисментами. Возможно, американская мечта Сандерса пользуется популярностью в преимущественно белых Айове и Нью-Гэмпшире, но пока он не привлечет на свою сторону меньшинства, его президентские мечты останутся черно-белой картинкой на фоне клинтоновского техниколора.