Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
«Увидеть Украину. Docudays.ua путешествует». Документальный фестиваль украинского кино под таким названием начинает свое турне по Европе. Отправная точка этого шестимесячного вояжа — Париж. Открытие состоится 21 января в Фильмотеке Латинского квартала. Первый секретарь по культурным вопросам украинского посольства во Франции рассказала о том, как французов нужно знакомить с Украиной.
«Увидеть Украину. Docudays.ua путешествует». Под таким названием документальный фестиваль украинского кино начинает свое турне по Европе. Отправная точка этого шестимесячного вояжа — Париж. Открытие состоится 21 января в Фильмотеке Латинского квартала. Первый секретарь по культурным вопросам украинского посольства во Франции Ирена Карпа в интервью RFI рассказала о том, как французов нужно знакомить с Украиной и где украинским деятелям искусства искать нестандартные арт-площадки в Европе.
RFI: Вы уже месяц как работаете в должности первого секретаря посольства Украины по культурным вопросам, но вы также писательница и музыкант. Как вы сочетаете в себе работу чиновника, дипломата и творческого человека?
Ирена Карпа: Как человек творческий я очень хорошо понимаю артистов, художников и литераторов, которые могут приехать сюда и что-то сделать. Как чиновник — это ужасное слово, которое ко мне сейчас применяется — я могу содействовать в каких-то практических вопросах: если нужна визовая поддержка, или перевозка, или официальные письма, чтобы поддержать какие-то вещи, в этом мы помогаем. Как человек, который пришел из культуры и в ней остается, я спокойно могу фильтровать, где искусство, а где нет, где конъюнктура, где что-то стоящее, где ремесло. Иногда это бывает жестко с моей стороны. Что касается личных проектов и моей деятельности, то она не останавливается. Я сейчас дописываю детскую сказку. Скорее всего, это будет украинский продукт, но в будущем буду искать еще и иллюстраторов отсюда. Париж и Франция — новое место, и все эти вызовы добавляют вдохновения. Если я где-то в метро, или в такси, или на обеде, я могу делать заметки в телефоне, и иногда это даже важнее, чем когда ты собрался, сел, открыл ноутбук, а ничего не пишется.
— 1 февраля в Париже пройдет концерт Dakh Daughters — это уже известная украинская группа, которая неоднократно выступает в Париже. Вы сказали, что надо давать дорогу и многим молодым артистам, которые могли бы оригинально представить Украину. Кто должен, на ваш взгляд, представлять Украину и как им открывать дорогу в Европу?
— Нужно искать какие-то местные площадки. Для каждого музыканта важно делать работу и самому мониторить фестивали, смотреть, куда можно податься. Если у тебя уже есть приглашение, тогда можно дальше искать какие-то гранты на путешествие, либо фандрайзинг, когда люди сами голосуют своими кошельками через соцсети, кто должен поехать, но это кризисный вариант. Конечно же, существуют спонсоры, которые могут поддержать. Государство сейчас, к сожалению, не в том состоянии, чтобы финансировать крупные культурные проекты. В то же время нужно всегда помнить, что культурная дипломатия — это очень важный элемент формирования общественного мнения о стране, зачастую намного важнее и понятнее, скажем, быстрее пробивается к уму и сердцу, чем официальные рауты политического или экономического характера. Искусство должно говорить без того, что ты читаешь какую-то концепцию или разбираешься в языке или истории — ты пришел, ты должен понять, о чем речь, даже не понимая языка. В этом плане, в первую очередь, хорошо справляется музыка и визуальное искусство. Я выступаю за нестандартные космополитические проекты. Есть такие нестандартные площадки, на которых и так идут уже инсталляции какого-то арта. Если Украину представлять со стороны, что это не мононациональная страна, а космополитичная и открытая для разных направлений искусства, разной философии, мне кажется, что это только сыграет нам на руку. Из крупных проектов, которые нас ждут в этом году, это Евро-2016.
— Да, в свое время Украина принимала Евро-2012.
— Она принимала, и мы квалифицированы на игры в этом году. Наша сборная будет играть в трех городах — это Лиль, Лион и Марсель. Кроме того, в Париже будет проект Berge de Seine, когда на берегах Сены каждая страна может представлять маленький павильон и рисовать общую фреску Европы. У нас уже есть кандидаты. Эта программа еще утрясается, еще будет много переговоров по бюджету — это немного отпугивает, но с другой стороны, без этой черной работы ничего не будет.
Напомню по поводу Berge de Seine — в Париже каждое лето проводятся парижские пляжи прямо на берегах Сены, и в 2015 году такой павильон был у Израиля. Вы сказали о народной дипломатии. Насколько в Украине после Майдана осознали значение народной дипломатии непосредственно в культурной сфере? Насколько эта революция отразилась в самой украинской культуре?
Наконец-то на Майдане начали делать стрит-арт проекты. У людей много инициатив, они понимают, что нужно говорить о себе, заявлять, но в то же время не перебарщивать, особенно после терактов, с такими темами, как Майдан и наша война… Это как еще раз рассказывать больному, что еще кто-то болен — это не очень сильно будет трогать. Точно так же и здесь не стоит сильно переигрывать на психологии. Стоит это подавать через культурный контекст. Украине не стоит много рассказывать миру о своих бедах. В то же время можно это делать интересно. Сейчас выставка Гляделова «Слышишь, брат?» посвящена войнам АТО. Опять же, если это искусство, тебе даже не нужно знать контекст, когда ты туда приходишь. Но если тебя это зацепило, ты остановишься и прочитаешь контекст. Так должна работать наша культурная дипломатия. Люди понимают, что надо нести, и стало больше желающих обо всем этом говорить, но иногда то, что бывает очень важно и больно для нас, оно может быть не так интересно другим.
Франция, с одной стороны, очень сложная страна. Говорят, что ее интересует только Франция, большие игроки на поле, например, Китай или США. С другой стороны, это очень открытая страна. Я общаюсь со множеством галеристов и арт-дилеров — они все готовы открывать новые имена. Здесь нет никакого национализма, что «мы воспринимаем людей только с паспортом ЕС». Ты просто должен делать какой-то продукт, и тебя пригласят везде. Один из украинцев сейчас на постоянной экспозиции в центре Помпиду, рядом с Соней Делоне. Вообще, когда украинец хочет поднять национальную самооценку, мне кажется, надо обязательно идти в центр Помпиду смотреть работы Делоне.
Многие французы только сейчас открывают для себя Украину. Казалось бы, страна совсем рядом, в Европе, но все же 25 лет назад она была за «железным занавесом». Мне хотелось бы спросить также о языке. Украина — двуязычная страна. До сих пор языковой вопрос воспринимался как один из факторов, который спровоцировал конфликт на востоке страны. В действительности двуязычие — это же богатство Украины. Как это подавать в культуре?
К сожалению, политиками эта карта разыгрывается всегда как карта манипуляции. Когда Путин кричит: «Мне надо защитить русскоязычное население», ему отлично ответил писатель Курков, который очень известен на Франции: «Пожалуйста — я русскоязычный писатель, не защищайте меня! У меня все хорошо». Как только ты начинаешь толкать какие-то самодержавные вещи, это одно, но если спокойно разговариваешь, это другое… Мне все равно, на каком языке человек разговаривает, если он говорит нормальные вещи. Это просто какие-то манипуляции как с одной стороны, так и с другой. У меня есть знакомая, которая сделала фестиваль Made in Ukraine — можно ли прожить на всем сделанном в Украине. Сайт она вела на русском языке, потому что это ее оперативный язык. И был раздут большой конфликт — какое она имеет право… Хорошо, сделайте свой такой фестиваль и пишите хоть на китайском. Конечно же, я отдам предпочтение украинскому языку, потому что это мой родной язык и государственный, в конце концов. Человека нельзя силой заставить что-то выучить. Что было важно в Майдане, что «Слава Украине, героям слава» кричали на русском. Большинство бойцов «Правого сектора» русскоязычные.
— Даже солдаты украинской армии иногда между собой говорят на русском.
— Ты говоришь так, как говорили с тобой родители. Проблемы нет. Тебе не нужно каждый день носить вышиванку и рисовать трезуб на голове, чтобы тебя считали патриотом. Это всегда твои действия, то, как ты думаешь, а не как ты себя преподносишь. Есть, конечно, важные вопросы. Например, я против того, чтобы делать русский государственным языком, потому что и так дети пишут черт знает как. В нашей ситуации государственный язык должен быть один, но никто не должен запрещать человеку говорить так, как ему удобно, если это не влечет за собой конфликтов. У меня никогда не было языковых конфликтов, даже в самые дремучие времена, в конце 90-х, я не видела агрессии или унижения из-за того, что говорила на украинском.
— Это при том, что вы родом из западной Украины.
— Родом я из Черкасс, но жила в западной Украине и приехала в Киев в возрасте 17 лет, говорила на украинском — проблем с этим не было. Перед тем, как приехать в Париж, мы были в АТО — ездили с концертами и выступлениями к солдатам, и с местным населением говорили по-украински, и многие даже отвечали по-украински, не из-за того, что, как шутили, рядом находилась армейская часть. Надо понимать людей, которые живут рядом с линией фронта. Если речь идет о безопасности твоих детей, ты заговоришь хоть на китайском и будешь клясться в верности императору эпохи Мин. Опять таки, спекуляции — это СМИ, то, что форсировалось каналами Russia Today и Россия 24. Все эти интонации кликуш, игра на стереотипах, все эти вещи, чтобы тебя прошибало и ты начинал автоматически кого-то ненавидеть…
— Чем ответит украинская культура, чтобы так «прошибить»?
— Отвечать надо всегда качеством, спокойствием. Если ты СМИ, ты можешь реагировать напрямую, а культура — это всегда осмысление, не агитка, не конъюнктура, не «проходняк», а что-то настоящее. Я бы не взялась сейчас писать книгу о Майдане, все-таки это должно устаканиться. Если это документалистика — хорошо. Надо вплетать такие вещи по-умному. Нужно всегда давать правдивую информацию. Опять таки в культуре все это нужно подавать, не отходя от принципов качества и настоящего. Как только ты начинаешь впадать в аффект, это становится агитацией и перестает быть искусством. Любая тонкая натура это сразу чувствует, и это отворачивает. Я бы не хотела, чтобы в Украине тоже был телеканал, который в истерических формах будет кричать. Это не наш метод. Это работает во время революций, но все-таки мы цивилизованная нация.
— Напоследок мне бы хотелось спросить обо всем арсенале, который есть у украинского посольства в сфере культуры. Например, здесь есть украинский культурный центр. Хотелось бы знать, как он будет действовать? Какие у вас есть идеи по продвижению и развитию этого центра?
— Идей очень много, и я буду счастлива, если у меня получится их реализовать. Сейчас группа украинских архитекторов как раз работает над проектом реформации культурного центра. Там довольно сложная архитектурная конструкция, чтобы развернуться. Ты не можешь сделать там классический open space, как, например, есть у швейцарцев, валлийцев, финнов или сербов. Плюс место не такое трендовое, как Латинский квартал или перед центром Помпиду, куда люди и так придут. Поэтому это еще усложняет задачу — чтобы зазвать туда людей, тебе надо проложить туда очень хорошую дорожку.
В идеале я хочу переделать его так, чтобы там было и литературное кафе, где люди могут просто пить кофе, сидеть в интернете и читать книги, чтобы там было пространство для театра, кино и выставок — все в одном, очень камерно. Здесь я видела тому примеры. Третье — это рабочее пространство, чтобы там можно было проводить конференции, встречи. В идеале — надстроить еще два этажа, чтобы сделать там маленькие квартирки для резиденций — небольшая студия со спальней, где может творить художник или писатель. Что самое интересное, в Украине уже сейчас есть фонды, которые готовы такую стипендию людям платить.
Но еще важно приглашать туда французов. Если будет у нас театральный зал, туда нужно приглашать выступать французов, чтобы приходила уже готовая аудитория. Только так можно проложить дорогу к нашему культурному центру, только хорошими проектами, причем, в украинско-французской совместной продукции. Пока что главный акцент в своей работе я делаю на то, что пытаюсь привезти наших деятелей культуры на уже известные французские площадки, чтобы обеспечить им максимум аудитории, чтобы об Украине знали, говорили, чтобы это воспринималось как часть парижской культурной жизни. У нас нет мега-бюджетов и какой-то мегаломании, но у нас есть идея и интересные самобытные художники.
— Да, в свое время Украина принимала Евро-2012.
— Она принимала, и мы квалифицированы на игры в этом году. Наша сборная будет играть в трех городах — это Лиль, Лион и Марсель. Кроме того, в Париже будет проект Berge de Seine, когда на берегах Сены каждая страна может представлять маленький павильон и рисовать общую фреску Европы. У нас уже есть кандидаты. Эта программа еще утрясается, еще будет много переговоров по бюджету — это немного отпугивает, но с другой стороны, без этой черной работы ничего не будет.
Напомню по поводу Berge de Seine — в Париже каждое лето проводятся парижские пляжи прямо на берегах Сены, и в 2015 году такой павильон был у Израиля. Вы сказали о народной дипломатии. Насколько в Украине после Майдана осознали значение народной дипломатии непосредственно в культурной сфере? Насколько эта революция отразилась в самой украинской культуре?
Наконец-то на Майдане начали делать стрит-арт проекты. У людей много инициатив, они понимают, что нужно говорить о себе, заявлять, но в то же время не перебарщивать, особенно после терактов, с такими темами, как Майдан и наша война… Это как еще раз рассказывать больному, что еще кто-то болен — это не очень сильно будет трогать. Точно так же и здесь не стоит сильно переигрывать на психологии. Стоит это подавать через культурный контекст. Украине не стоит много рассказывать миру о своих бедах. В то же время можно это делать интересно. Сейчас выставка Гляделова «Слышишь, брат?» посвящена войнам АТО. Опять же, если это искусство, тебе даже не нужно знать контекст, когда ты туда приходишь. Но если тебя это зацепило, ты остановишься и прочитаешь контекст. Так должна работать наша культурная дипломатия. Люди понимают, что надо нести, и стало больше желающих обо всем этом говорить, но иногда то, что бывает очень важно и больно для нас, оно может быть не так интересно другим.
Франция, с одной стороны, очень сложная страна. Говорят, что ее интересует только Франция, большие игроки на поле, например, Китай или США. С другой стороны, это очень открытая страна. Я общаюсь со множеством галеристов и арт-дилеров — они все готовы открывать новые имена. Здесь нет никакого национализма, что «мы воспринимаем людей только с паспортом ЕС». Ты просто должен делать какой-то продукт, и тебя пригласят везде. Один из украинцев сейчас на постоянной экспозиции в центре Помпиду, рядом с Соней Делоне. Вообще, когда украинец хочет поднять национальную самооценку, мне кажется, надо обязательно идти в центр Помпиду смотреть работы Делоне.
Многие французы только сейчас открывают для себя Украину. Казалось бы, страна совсем рядом, в Европе, но все же 25 лет назад она была за «железным занавесом». Мне хотелось бы спросить также о языке. Украина — двуязычная страна. До сих пор языковой вопрос воспринимался как один из факторов, который спровоцировал конфликт на востоке страны. В действительности двуязычие — это же богатство Украины. Как это подавать в культуре?
К сожалению, политиками эта карта разыгрывается всегда как карта манипуляции. Когда Путин кричит: «Мне надо защитить русскоязычное население», ему отлично ответил писатель Курков, который очень известен на Франции: «Пожалуйста — я русскоязычный писатель, не защищайте меня! У меня все хорошо». Как только ты начинаешь толкать какие-то самодержавные вещи, это одно, но если спокойно разговариваешь, это другое… Мне все равно, на каком языке человек разговаривает, если он говорит нормальные вещи. Это просто какие-то манипуляции как с одной стороны, так и с другой. У меня есть знакомая, которая сделала фестиваль Made in Ukraine — можно ли прожить на всем сделанном в Украине. Сайт она вела на русском языке, потому что это ее оперативный язык. И был раздут большой конфликт — какое она имеет право… Хорошо, сделайте свой такой фестиваль и пишите хоть на китайском. Конечно же, я отдам предпочтение украинскому языку, потому что это мой родной язык и государственный, в конце концов. Человека нельзя силой заставить что-то выучить. Что было важно в Майдане, что «Слава Украине, героям слава» кричали на русском. Большинство бойцов «Правого сектора» русскоязычные.
— Даже солдаты украинской армии иногда между собой говорят на русском.
— Ты говоришь так, как говорили с тобой родители. Проблемы нет. Тебе не нужно каждый день носить вышиванку и рисовать трезуб на голове, чтобы тебя считали патриотом. Это всегда твои действия, то, как ты думаешь, а не как ты себя преподносишь. Есть, конечно, важные вопросы. Например, я против того, чтобы делать русский государственным языком, потому что и так дети пишут черт знает как. В нашей ситуации государственный язык должен быть один, но никто не должен запрещать человеку говорить так, как ему удобно, если это не влечет за собой конфликтов. У меня никогда не было языковых конфликтов, даже в самые дремучие времена, в конце 90-х, я не видела агрессии или унижения из-за того, что говорила на украинском.
— Это при том, что вы родом из западной Украины.
— Родом я из Черкасс, но жила в западной Украине и приехала в Киев в возрасте 17 лет, говорила на украинском — проблем с этим не было. Перед тем, как приехать в Париж, мы были в АТО — ездили с концертами и выступлениями к солдатам, и с местным населением говорили по-украински, и многие даже отвечали по-украински, не из-за того, что, как шутили, рядом находилась армейская часть. Надо понимать людей, которые живут рядом с линией фронта. Если речь идет о безопасности твоих детей, ты заговоришь хоть на китайском и будешь клясться в верности императору эпохи Мин. Опять таки, спекуляции — это СМИ, то, что форсировалось каналами Russia Today и Россия 24. Все эти интонации кликуш, игра на стереотипах, все эти вещи, чтобы тебя прошибало и ты начинал автоматически кого-то ненавидеть…
— Чем ответит украинская культура, чтобы так «прошибить»?
— Отвечать надо всегда качеством, спокойствием. Если ты СМИ, ты можешь реагировать напрямую, а культура — это всегда осмысление, не агитка, не конъюнктура, не «проходняк», а что-то настоящее. Я бы не взялась сейчас писать книгу о Майдане, все-таки это должно устаканиться. Если это документалистика — хорошо. Надо вплетать такие вещи по-умному. Нужно всегда давать правдивую информацию. Опять таки в культуре все это нужно подавать, не отходя от принципов качества и настоящего. Как только ты начинаешь впадать в аффект, это становится агитацией и перестает быть искусством. Любая тонкая натура это сразу чувствует, и это отворачивает. Я бы не хотела, чтобы в Украине тоже был телеканал, который в истерических формах будет кричать. Это не наш метод. Это работает во время революций, но все-таки мы цивилизованная нация.
— Напоследок мне бы хотелось спросить обо всем арсенале, который есть у украинского посольства в сфере культуры. Например, здесь есть украинский культурный центр. Хотелось бы знать, как он будет действовать? Какие у вас есть идеи по продвижению и развитию этого центра?
— Идей очень много, и я буду счастлива, если у меня получится их реализовать. Сейчас группа украинских архитекторов как раз работает над проектом реформации культурного центра. Там довольно сложная архитектурная конструкция, чтобы развернуться. Ты не можешь сделать там классический open space, как, например, есть у швейцарцев, валлийцев, финнов или сербов. Плюс место не такое трендовое, как Латинский квартал или перед центром Помпиду, куда люди и так придут. Поэтому это еще усложняет задачу — чтобы зазвать туда людей, тебе надо проложить туда очень хорошую дорожку.
В идеале я хочу переделать его так, чтобы там было и литературное кафе, где люди могут просто пить кофе, сидеть в интернете и читать книги, чтобы там было пространство для театра, кино и выставок — все в одном, очень камерно. Здесь я видела тому примеры. Третье — это рабочее пространство, чтобы там можно было проводить конференции, встречи. В идеале — надстроить еще два этажа, чтобы сделать там маленькие квартирки для резиденций — небольшая студия со спальней, где может творить художник или писатель. Что самое интересное, в Украине уже сейчас есть фонды, которые готовы такую стипендию людям платить.
Но еще важно приглашать туда французов. Если будет у нас театральный зал, туда нужно приглашать выступать французов, чтобы приходила уже готовая аудитория. Только так можно проложить дорогу к нашему культурному центру, только хорошими проектами, причем, в украинско-французской совместной продукции. Пока что главный акцент в своей работе я делаю на то, что пытаюсь привезти наших деятелей культуры на уже известные французские площадки, чтобы обеспечить им максимум аудитории, чтобы об Украине знали, говорили, чтобы это воспринималось как часть парижской культурной жизни. У нас нет мега-бюджетов и какой-то мегаломании, но у нас есть идея и интересные самобытные художники.
